— Как неудобно получилось, — сокрушалась тётя Лида, — пригласили в гости, и ещё не угостили ничем.

— А клубника? — не согласилась я, ягод мы с Инкой наелись так, что больше и не нужно было ничего.

— Ой, что ты, разве это еда! — всплеснула руками мама. — Идём уже к столу.

После чая мама прилегла отдохнуть, а мы, разбившись на парочки, отправились на прогулку. Поскольку домик находился на самом берегу у воды, то и гулять мы отправились к водохранилищу, прихватив плед и купальные костюмы. Правда, тётя Лида пыталась нам дать с собой перекусить, но мы так наелись, что категорически отказались. Единственное, что взяли — пару бутылок чистой воды.

Песчаный пляж был пуст, несмотря на жаркую погоду. Впрочем, будний же день, ничего удивительного. Накупавшись, мы улеглись загорать, и Инка вдруг вспомнила, что ей обещали показать корову с поросёнком.

— Зорьки нет дома, — улыбаясь, ответил Дима. — Вечером пастух стадо пригонит, тогда всё увидишь.

А я только покачала головой: какой хитрец. Обычно к домам коровушек пригоняют часам к девяти, пока мама подоит, пока то-се, темно. А давайте останемся у нас. Умно, что скажешь. Вслух, правда, не сказала ничего, посмотрим, права ли я в своих догадках.

Спешить нам с Инкой некуда, так что мы с большим удовольствием провели остаток дня на пляже и в отличной компании. Всё-таки иногда полезно вот просто так поваляться на покрывале, ничего не делая. Когда я в последний раз себе такое позволяла? Наверное, лет в двадцать, когда была беззаботной студенткой. А после — семья, ребёнок, работа. Муж.

И вроде бы в груди должно что-то дрогнуть, защемить, понимая, что после услышанного мной ночью разговора нормальная любящая женщина будет переживать, лить слёзы, строить планы, как дальше жить. А я? Внутри только облегчение оттого, что больше не надо притворяться, поддерживать то, чего давно уже нет — наш брак. Пора признаться себе в первую очередь, что проживание под одной крышей не делает нас семьёй. Мы давно чужие друг другу.

Ближе к восьми мы засобирались к дому, скоро вернётся Зорька, о встрече с которой так мечтает Инна. Она последние минут десять только и расспрашивала о ней.

— Я знаю не меньше сотни предлогов, заманить девушку домой, — усмехнулся Дима, — но чтобы показать корову… Такое мне в голову не приходило.

— Думаю, что теперь тебе эти способы не пригодятся, — глядя, как надулась Инка, ответил Юра, — о, а вот и предлог домой возвращается.

Вдалеке, почти у самого горизонта, показалось стадо коров. Оно медленно двигалось в нашу сторону, подгоняемое идущим сбоку пастухом. Тот размахивал над головой кнутом, придавая ускорение своим подопечным.

Медленно-медленно бурёнки продвигались вдоль улицы, иногда какая-то из них отделялась от стада и сворачивала к своему дому, где за воротами её поджидала хозяйка.

Мы уже успели дойти до Лидии Константиновны, которая, распахнув калитку, ждала свою питомицу.

— А вот и наша красавица, — кивнул на темно-рыжую с белым пятнышком между глаз корову Юра.

Зверюга и правда выглядела отлично: рыжая шерсть переливалась золотом в вечерних лучах солнца, пушистая кисточка на хвосте, огромные карие глаза, налитое молоком вымя, покатые бока. Чувствуется, что хозяйка отлично за ней ухаживает.

Я повернулась к Инке, заметив, что та непривычно молчалива.

— Всё хорошо? — спросила я.

— Капец… — задумчиво произнесла подруга, — она огромная.

В этот момент Зорька, поравнявшись с нами, притормозила, рассматривая незнакомых ей людей, то есть нас с Инкой, и вдруг, задрав морду к небу, издала протяжное «Му-у-у!». Инка взвизгнула и отпрыгнула назад.

— Она меня сожрёт! — спрятавшись за Диму, Инка осторожно выглянула из-за его широкой спины.

— Ну что ты, — рассмеялась Лидия Константиновна, — она у нас очень добрая, спокойная, не бойся. Это она так знакомится.

— Не-не-не, — Инка сделала попытку ещё отодвинуться, но была поймана Димой в спасительные объятия и затихла.

Поскольку я коров видела не единожды, то мычанием меня не напугаешь. Поэтому не смогла отказать себе в удовольствии коснуться Зорьки, почесать её за ухом. От удовольствия корова наклонилась ближе и прикрыла глаза.

— Ну ты даёшь, Ефимова, мыша она, значит, боится, а такую монстрюгу — нет, — фыркнула подруга, очевидно, припоминая мне случай столетней давности, когда мы на даче обнаружили дома мышонка, и я полчаса простояла на табуретке, отказываясь спуститься на пол.

Юра отправился помогать маме загонять в стойло Зорьку, а я, Дима и Инка остались на улице. Уже изрядно поредевшее стадо двигалось дальше, а задумчиво глядевшая им вслед Инка вдруг шёпотом спросила у меня:

— Ка-а-ать, а почему у них ЭТО сзади?

До меня не сразу дошёл её вопрос: это она о чём? Что там сзади — вымя? Она про него?

— А где оно, по-твоему, должно быть? — убедившись, что поняла её правильно, спросила я.

— Ну-у-у… — подруга красноречиво указала взглядом на свою грудь, — между руками, ну в смысле ногами, блин, ну ты поняла. — Разозлилась на то, что не может нормально сформулировать.

Мы с Димой переглянулись и прыснули от хохота. Никогда не думала, что можно так смеяться. Вышедшие со скотного двора Юра и мама, услышав о причинах нашего веселья, и сами не смогли сдержать улыбок.

— Ой, ну вас, — надулась подруга, — лишь бы посмеяться. Ну не была я в деревне, корову не видела, что теперь?

— Идём, милая, я тебе всё покажу: и коровку, и поросёнка, и курочек, — ласково обняла тётя Лида Инку.

— А петушка? — тут же, успокоившись, спросила подруга.

— Петушка не покажу. Нет у меня, если хочешь, завтра до соседей пройдёмся, у Клавдии есть. — Мама уводила Инку всё дальше, и я уже отдалённо слышала, как подруга поинтересовалась, а дают ли куры яйца без самца.

Не могла не улыбнуться, сколько открытий поджидает Инну после деревни.

Конечно, никуда мы на ночь глядя не поехали. Во-первых, Инке понравилось доить корову. Во-вторых, она успела мне шепнуть, что Дима обалденно целуется, поэтому она намерена убедиться и в других его способностях. И если я заикнусь, что нам пора, то нет у неё больше подруги. Конечно, уверена, что она больше шутит. Но проверять не буду.

Первый страх перед зверюгой Зорькой у Инки прошёл, и на смену ему пришло любопытство. И несмотря на то что у тёти Лиды давно уже был доильный аппарат, подруга всё равно захотела научиться по старинке. Это весьма непросто, тут нужна сноровка. И с первого раза у подруги, конечно, ничего не получилось. Но под чутким руководством тёти Лиды пара литров очутилось в ведре. Я, улыбаясь, стояла в стороне, когда подруга с гордым видом поднялась и заявила:

— Ну, твоя очередь!

Пришлось вспомнить, как это было когда-то давно. Помучав терпеливую Зорьку ещё немного, мы, наконец, отдали её в заботливые руки хозяйки. Лидия Константиновна занялась делом, а мы рассматривали устроившихся на насесте кур — пять белых и пять рыжих.

Инка без умолку делилась полученной информацией, что курица даёт яйца и без мужика. И что нестись они начинают примерно в шесть месяцев. Что хранить яйцо можно и без холодильника. Правда, лучше его сразу не мыть, иначе смоешь защитную пленочку… Она болтала и болтала, выплёскивая сведения, что поразили её до глубины души. А я ловила себя на мысли, что мне здесь хорошо. Комфортно, тепло и совершенно не хочется возвращаться в город.

— Как я не хочу уезжать, — завершила свою речь подруга. — Между прочим, у нас осталось четыре дня всего.

Да, так много и так мало. И после этого мы с Юрой больше никогда не увидимся. Я вернусь в свою прежнюю жизнь — бесконечный круговорот дом — работа — дом. Исчезнет только семья. Из привычного уклада. Странно, но мой телефон до сих пор молчаливо лежит в кармане, ни единого звонка или СМС от родных.

Достав аппарат, обнаружила, что он так и находится в режиме полёта, перевела его в обычный и тут же получила шквал пропущенных звонков, сообщения от мамы, сына, его жены и… от мужа. Но ни одно не успела прочесть, мигнув, телефон отключился. Села батарея.