— Каблукова Маргарита Сергеевна, — протягиваю я ей заявление. Оказывается, форму поменяли. Теперь там действительно стоит «Ф. И. О.». — Ручку дашь или сама напишешь?

— Каблукова, — бурчит Анфиса себе под нос, заполняя документ. — Маша?

Она кивает мне, и ее сережки с ракушками покачиваются, будто метроном измеряющий мое терпение.

— Маргарита.

Святые шпильки, и как эту рыбку только взяли к нам на работу? Неужели так сложно запомнить имя, которое я произнесла уже тысячу и один раз?

— Марина? — перекрикивает доносящуюся из зала музыку Анфиса. Она улыбается так, будто мы с ней сидим на качелях посреди детской площадки и заполняем анкету лучших подруг.

Я практически перевешиваюсь через стойку и произношу по слогам:

— Мар-га-ри-та.

Звучит это так, будто я звуковыми волнами пытаюсь срубить толстовский дуб.

Мысленно прошу Анфису простить меня за негатив, которую я только что на нее вылила. Я знаю, она ни в чем не виновата. В первые дни в «Абсенте» я тоже была рыбкой-несмышленышем. Так бы ей и осталась, если бы не Сангрия, самая старшая из танцовщиц, взявшая меня под свое крыло после того предательского розыгрыша Пины.

Но, с другой стороны, у меня сегодня была веселая ночка. Даже слишком. Так что, извините, имею полное право!

— Маргарита, значит? — слышу я знакомый голос.

Парень опирается локтем на стойку слева от меня. Медленно перевожу взгляд с закатанного рукава белой рубашки на ухмыляющееся лицо. Карие глаза бесстыдно скользят по моему полуголому телу: останавливаются на мгновение на усыпанной стразами груди, затем переходят на бедра, едва прикрытые серебристыми нитями, и наконец находят мои глаза.

Маска… Кажется, я оставила ее у бара, среди осколков. Если, конечно, Антон ее не подобрал и не отнес в комнату персонала. Впрочем, уже не важно.

НА МНЕ ЕЕ НЕТ!

— Я не знакомлюсь.

Резко отворачиваюсь от Паши, совершенно «незаметно» прикрывая лицо рукой. Анфиса хихикает, видя мои расширившиеся от паники глаза.

— Я тоже не знакомлюсь…

Паша легонько дергает меня за хвост. Я не оборачиваюсь. Тогда Воронцов решает пойти ва-банк. Он опирается руками на стойку по обеим сторонам от меня. Ладно, прятаться явно поздно. Вскидываю подбородок, ловя взгляд парня.

— … с теми, с кем уже знаком, Маргарита Каблукова.

*Absent — с английского «отсутствующий»; здесь «Мама, я absent» как «Мама, я в отрыве».

**Killer — «убийца» по-английски; по британским правилам произношения [кила], созвучно с «Текила».

***Patek Philippe — швейцарский бренд элитных часов.

****Mercury — российский бренд элитных ювелирных украшений.

Выхожу из аудитории, довольно улыбаясь. Тест по языкознанию написан, и я более чем уверена, на высшее количество баллов. После работы я так и не ложилась спать. Все утро зубрила термины. И до этого готовилась еще неделю. Глаза закрываются, хоть спички вставляй, но отдохнуть в ближайшее время мне вряд ли удастся. Как старосте мне еще предстоит составить кучу списков, подать их преподавателям, вычислить должников и выбить из них несданную домашку.

— Марго!

Я оборачиваюсь. Паша. Потенциально опасная личность, которая может знатно подпортить мне жизнь. В клубе на ресепшене я устроила целое стендап представление. Сначала заявила Паше, что перед ним моя сестра-близнец и, да, ее тоже зовут Маргарита. Воронцов рассмеялся мне в лицо. А какой реакции я ожидала?

И все же это сработало. Мой захватчик потерял бдительность, и я тут же вырвалась из плена. В процессе еще «ненароком» свалила со стойки вазу. Паша попытался поймать ее, но не успел. Кто именно собирал потом осколки, я не знаю. Под шумок я сбежала в гримерку и вышла оттуда час спустя, чтобы наверняка не пересечься с Воронцовым.

Надеюсь, ему хватит такта не говорить со мной в вузе о той встрече.

— Марго, — тянет он с хитрой улыбочкой. — Или, может, лучше звать тебя Текила?

А он времени даром не терял. Похоже, выведал у Анфисы мой псевдоним.

— Тише!

Я кошусь по сторонам. На обеденном перерыве студенты выползли из аудиторий и расселись на диванчиках, как стрижи на проводах. Пока они чирикают о своих делах, но, уверена, стоит им узнать, что староста второго курса филологов крутится у шеста, как они найдут более интересную тему для обсуждений.

Стараюсь придать лицу беспечное выражение, чтобы никто ничего не заподозрил. Закидываю на плечо сумку с ноутбуком и спешу к лифту. Коленка ноет, и я стискиваю зубы. Беги, Форрест, беги!* Ты же не хочешь неприятностей?

Паша догоняет меня на повороте.

— Почему ты раньше не говорила про?..

Разворачиваюсь и пронзаю его многозначительным взглядом. Воронцов замолкает и останавливается в шаге от меня. Хватаю его за рукав рубашки — она опять белая, не удивлюсь, если все та же из «Абсента» — и утаскиваю в коридорчик, служащий проходом между корпусами. Здесь почти нет народу, только пара человек стоят у стенда с информацией. Судя по тому, как живо они обсуждают перенос пар из-за выборов, наверняка политологи. Люди увлеченные и немного не от мира сего. Отлично, за свидетелей можно не считать.

Впечатываю Воронцова в стену. От неожиданности он поддается, затем скрещивает руки на груди и выжидающе вскидывает брови, делая вид, что все так и было задумано и что хозяин ситуации здесь он.

— А разве мы с тобой до этого общались? — я выпускаю смешок, но он выходит сдавленным.

— Нет, но можем это исправить.

«Нет, но можем это исправить!» — мысленно передразниваю его. Сначала к стойке прижал, как альфач недоделанный, теперь это… Дорам пересмотрел, что ли?

И вообще, у него же девушка вроде есть. Как я поняла из Пашиного разговора с другом в клубе, она планирует вскоре к нему переезжать.

Воронцов пристально смотрит на меня одну, две, три секунды… Его карие глаза настолько близко, что я могу разглядеть пятнышки на радужке. Они похожи на частички молотого кофе, которые всплыли на поверхность и теперь кружатся в чашке пленительным вихрем. Пару минут, и они осядут на дно.

Вот только я смотрю на Пашу по ощущениям уже целую вечность, а пятнышки все никак не исчезают.

Должна признать, парень очень даже в моем вкусе. Высокий — выше меня, что с моими 175 сантиметрами большая редкость. Каштановые кудри чуть прикрывают уши. Кожа, гладкая и чистая, сверкает, будто мрамор. Неужели он знает про существование пенок для умывания? Девочки, это бинго! Вот он — идеальный парень! Будь я в режиме Текилы, наверняка бы ответила на его флирт.

И черт с ней, с девушкой. Не стенка, подвинется.

Но все же сейчас я Марго, а не Текила. Неприступная и сконцентрированная исключительно на учебе. Поэтому мне приходится дать себе мысленный подзатыльник, оторваться от глаз моего однокурсника и перейти к делу.

— Исправить тебе нужно ситуацию с фонетикой, — я тыкаю пальцем ему в грудь. — Месяц уже прошел, а ты ни одной работы еще не сдал. Нелли Олеговна за тобой бегать не будет. Она не я.

— Что-то я не припомню, чтобы ты за мной бегала, — Паша делает шаг вперед, убирая руки в карманы брюк цвета пережаренного кофе. Металлическая пряжка с головой гончей. Trussardi. Интересно, оригинал? — Только танцевала рядом. Кстати, вполне неплохо.

Я вспыхиваю. То ли от злости, то ли от смущения. Мимо, как назло, проходит компашка француженок-переводчиц. Они идут в другой корпус, но делают это очень и очень медленно. А еще все время оглядываются на нас с Пашей. Того и гляди шеи свернут! А потом восстанут из мертвых и обязательно растреплют всему универу мой секрет, стоит им только его узнать. Француженки в нашем вузе главные по сплетням.

Ну все, пора спасать свой розовый «персичек».

Я подхожу к Паше вплотную и с улыбкой, в меру хищной, громко шиплю:

— Слушай меня, Воронцов. О сегодняшней ночи никому ни слова. Понял?

Паша сжимает губы, но уголки все равно ползут вверх. В конце концов он не сдерживается и усмехается, проведя ладонью по кудрям. Белая рубашка бежит складками по плечам. Она все еще пахнет сладким кальянным дымом. Точно с «Абсента».