Выхватываю у Воронцова бутылку. Стекло поблескивает в розовом свете и приятно холодит кожу. Вставляю трубочку. Газики выталкивает ее наверх. Хватаю соломинку губами и бросаю обжигающий взгляд в камеру. Щелк!

— Что вы как неродные? Встаньте ближе!

Я поворачиваюсь к Паше и кладу свободную руку ему на плечо. Заглядываю в глаза. Точнее, делаю вид, сама же смотрю сквозь него. Не хочу снова чувствовать пустоту пузырьков в голове.

— Как монашка у иконы, ей-Богу! Чувственнее! Откровеннее!

Это я-то монашка⁈ Святоша, значит?

От негодования я выпускаю трубочку изо рта. Прикусываю губу. Ой, зря вы разозлили killer в розовом!

Скольжу рукой по шее Воронцова. Он поддается, наклоняется ко мне. Рука опускается на талию, обжигая кожу. Теперь между нами не больше десяти сантиметров. Пузырьки в бутылке напряженно искрятся. Я провожу язычком по краю горлышка, затем по соломинке. Игривый взгляд в объектив. Щелк!

— Смотрите друг на друга!

Паша прижимает меня к себе. Скользит рукой под топ, рассыпая по оголенной спине мурашки. Бросаю недовольный взгляд на этого нахала и… Замираю. Меня окутывает запах шоколада и сосновых поленьев, медленно тающих в пламени камина. Жар по телу. На секунду мне кажется, что пламя настоящее. Оно горит в его глазах. Щелк-щелк! Затвор объектива? Треск поленьев? Или это нетерпеливые пузырьки разбиваются о стенки бутылки?

Я подношу ее ближе к губам. Паша сжимает двумя пальцами соломинку и выбрасывает ее на пол. Тоже тянется к газировке, продолжая прожигать меня взглядом. Я еще не сделала ни глотка, но уже чувствую во рту пленительную сладость. Что там было написано на этикетке? Напиток без сахара? Кажется, с фруктозой. Мне досталась бутылочка с малиной. У других моделей были с лаймом и виноградом вроде… Или ежевикой. Не помню, и, честно говоря, сейчас это последнее, что меня волнует.

Куда больше мне интересны губы Воронцова, застывшие в сантиметре от моих. Горячее дыхание. Томный взгляд. Щелк! Поцелуй.

Паша прикусывает мою нижнюю губу, чуть оттягивает ее. Скользит языком внутрь, дразня, и снова целует в уголок губ, легко и нежно.

— Вот! Другое дело! Снято!

Крики букера тонут в розовых узорах, скользящих по стенам. Повсюду, как фейерверк, взрываются пузырьки газировки. Но теперь я не чувствую из-за них пустоту. Наоборот, весь мир будто становится моим. Эмоции, вырвавшись на свободу, заполняют каждый его уголок. Забывшись, наклоняю бутылку, и сладкая пена льется мне на топ. Тону в малиновых грезах.

Роняю бутылку. Дзынь!

— Стоп-стоп! Снято!

— Хорошая работа, — шепчет Паша мне в губы.

Бутылка скатывается с края циклорамы и падает на бетонный пол. Дзынь! Мечты разбиваются миллионом осколков. «Хорошая работа». Хорошая игра.

Всего лишь игра. Я прекрасно это понимаю, но уже не могу остановиться. Я стала зависима от поцелуев Воронцова.

И эту проблему срочно надо решать, ведь завтра — последний день наших «отношений».

*Home video — домашнее эротичекое видео.

**Love story — съемка влюбленной пары.

***«Yeah, my boyfriend’s pretty cool, but he’s not as cool as me.» — «Мой парень классный, но настолько, как я.»

— Убийца проник в дом через двор…

Я прибавляю громкость на ноутбуке, затем вылавливаю из молока три розовых колечка и отправляю их в рот. Шесть часов вечера. Придя после смены в «Абсенте», я забыла поставить телефон на зарядку, поэтому будильник благополучно не прозвенел. Пожалел меня и дал выспаться. Его счастье, что планов на этот вечер воскресенья у меня нет.

Ну, кроме того, чтобы пересмотреть все новые выпуски true crime, висящие у меня в очереди на YouTube, и сделать растяжку. Вчера я задержалась на съемке. Паша отменил тренировку в спортзале, подкинул меня до «Абсента», но я все равно пропустила репетицию и без разогрева пошла крутиться у шеста в шпагате. Теперь мышцы ног саднят при каждом шаге. Чувствую себя чертовой Русалочкой, идущей по дорожке из кинжалов. Хочется завалиться на кровать, накрыться с головой одеялом и не высовываться из-под него до завтрашнего утра. Но забитые мышцы — это тот случай, когда клин клином вышибают. Я должна пересилить себя, потренироваться, и все пройдет.

— Дверь на веранде была открыта, и ему ничего не стоило проникнуть внутрь…

На экране ноутбука появляется съемка с видеокамер. Причем с двух ракурсов. Хотите сказать, хозяева дома установили систему безопасности, как в Швейцарском банке, и не закрыли при этом дверь на веранду? Феноменальные люди! Хотя, прикрой они эту стекляшку, все равно от грабителей бы не спасло. В какой момент вообще человечество решило, что входную дверь надо делать пуленепробиваемой, с тысячью замков и засовов, а на веранде вполне хватит окна с ручкой?

Тук-тук-тук!

Я отрываюсь от кукурузных колечек. Ложка с надписью «cereal killer»* плюхается в молоко. Кажется, будто стук идет от моей двери. Приглушенный. Наверное, соседка, выходя из квартиры, ударила тростью. У нас очень узкий коридорчик, неудобно, понимаю. Но пусть тогда не жалуется консьержу, что я громко слушаю музыку — в середине дня — раз сама мне концерт на барабанах каждый вечер устраивает.

Тыдыщ-тыдыщ!

Звук повторяется, в разы настойчивее. Я ставлю видео на паузу. Хватаю из ящика нож, да покрупнее, для разделки мяса. На цыпочках пробираюсь к двери. Кому это я понадобилась в свой заслуженный выходной? Смотрю в глазок. Кромешная темнота. Точно, разбитую лампочку на лестничной площадке ведь так и не заменили.

Бац-бац-бац!

Я отскакиваю от двери. Еще чуть-чуть, и ее пробьют тараном.

— Каблукова! Ты там жива вообще?

Вика? Ой, у меня ведь не работает звонок. Курьеры вечно часами скребутся под дверью, пока не додумаются позвонить по телефону.

Я открываю дверь. В последнюю секунду бросаю нож на тумбочку, чтобы черноглазая ведьма случайно на него не налетела.

— Ты чего не позвонила?

— Я звонила! Раз пятьсот! — Вика вваливается в квартиру, возмущенно поправляя синюю шубку. — Ты где была? Я уже решила, тебя из клуба украли. Завязали рот, закинули в багажник и увезли на Кавказ.

Только теперь вспоминаю, что телефон я на зарядку поставила, а включить забыла. Черт…

— Да я спала просто. Необязательно было такой кипиш наводить.

— Я бы и не стала. Это все твой парень! Позвонил, сказал, ты пропала с радаров. А у него сегодня тусовка дома. С ребятами шашлыки жарят. Нас с тобой тоже позвал.

Я тяжело вздыхаю. Очень тяжело, будто пытаюсь прогнать через легкие всю атмосферу Земли. Может, это поможет выгнать из-под ребер какую-то острую, неприятно колющую частичку?

Сегодня последний день наших «отношений», и мне было бы куда проще пережить его одной. Пересмотреть все истории с букетами, всплакнуть над баночками с сухими розами, затем убрать их в старый хозяйственный шкаф и оставить там навсегда — вместе с моими чувствами к Воронцову. Наклеить под глаза патчи с авокадо, заварить крепкий зеленый чай и продолжить смотреть true crime истории. Привычно хладнокровно.

— Собирайся! Что стоишь? Такси под окном.

— Воронцов сам не соизволил приехать?

Вика скидывает шубу и проходит вслед за мной в спальню.

— Они с Мишкой уже немного… отдохнули, — Королева хихикает, щелкая ногтями по горлу. — Но он просил передать, что очень тебя ждет. Такси бизнес-класса заказал, кстати. Повезло же тебе богательного подцепить, Каблукова! Дери с него по полной!

По полной? Пожалуй, тут Вика права. У меня остался не всего лишь день, а целый день с Воронцовым. Напоследок можно и оторваться, да?

Еще один глубокий вдох. Ярко-розовые брюки. Полупрозрачный белый топ в обтяжку. Без лифчика. Тренч. Казачки. Текила-killer готова к финальной битве.

В машине я включаю телефон, и он с минуту бьется в конвульсиях от уведомлений. Все пропущенные смахиваю с экрана. Паше пишу, что мы едем. Захожу в Instagram проверить, кто лайкнул мою свежую фотку. Вчера я выложила селфи со съемок, не забыв указать аккаунт агентства и Feasy. Не выпендрилась, а просто поделилась достижением.