Ладно, сжалюсь над рыбкой.

— Можешь взять мой топ для репетиций.

Я кидаю Викину сумку на диван, подхожу к Анфисе и объясняю, где лежат мои вещи. Теперь в «Абсенте» я оставляю только спортивную форму. Подаренное Пашей розовое платье, в котором я работала последние две недели, забираю каждый раз домой. От греха и от Пины подальше. Стрипы тоже приходится уносить. Я купила на первое время простые малиновые, без всяких страз и бантиков. Зато недорогие и вполне удобные. В туфлях Сангрии больше выступать не придется.

— Поведешь пока игру за меня? — Анфиса протягивает мне шляпку с бумажками.

— Без проблем.

Отодвигаю рюмки и сажусь на край стола. Закидываю ногу на ногу и обвожу взглядом ребят. Сангрия уже открыла новую бутылку сидра. Предыдущая перешла к Лонгу. Сидит теперь и задумчиво покусывает горлышко. Леша красуется перед Викой татуировками. Поигрывает мышцами и наверняка рассказывает ей байку о том, как он честно не хотел набивать на руке динозаврика, но бывшая заставила. Вика покуривает ашку и делает вид, что слушает его, но сама смотрит куда-то сквозь меня.

— Кто первый? — Я перемешиваю бумажки.

Руку поднимает одна из танцовщиц. Она читает задание и в следующую секунду начинает трястись, будто в приступе лихорадки.

— Это тверк?

— Если только очень непрофессиональный.

— Вибратор?

— Рефрижератор?

— Будем считать, что отгадали. — Я достаю следующую бумажку. — Это был холодильник.

— А дрожала ты так чего? — смеется Лешка.

— У моей бабушки холодильник всегда так дрожит, — девушка зачем-то берет рюмку водки, хотя задание она выполнила, и возвращается на диван.

— Следующий пусть будет кто-нибудь из парней.

— Давай я.

Стархов перепрыгивает через стол, чуть не свалив меня с края. Нет бы обойти!

Получается, он все это время стоял у меня за спиной. Так вот куда пялилась Королева!

Антон опирается одной рукой на стол, другой принимается перемешивать бумажки. Я держусь изо всех сил, чтобы не нахлобучить эту чертову шляпу ему на голову. Да посильнее, так, чтобы не было видно его бесстыжих глаз. Стархов не отрывает от меня взгляда. Под жесткими ресницами мерцают красные искры. Неон растворяет в себе привычный голубой цвет, и теперь лицо человека, которого я когда-то любила, кажется мне абсолютно чужим.

— Поцелуй любого игрока.

Антон сминает бумажку с заданием и кидает ее за спину. Затем одной рукой подхватывает меня под колено и ставит ноги рядом, так, чтобы было удобнее сжать мои бедра. Но сделать этого я ему не даю.

— Не смей, Стархов.

Я шиплю ему в губы, которые уже почти касаются моих. Зеленые блики змеями скользят по скулам Антона, хитрым блеском мерцают в глазах. Он проводит пальцем по моему подбородку. Я замираю. Всегда замирала перед поцелуем с ним. Но если раньше делала это, потому что забывала, как дышать, когда он был настолько близко, то теперь — от отвращения. Он до ужаса мне противен.

Антон вдруг ухмыляется, а затем вскакивает и направляется в противоположную от меня сторону. Вика не успевает и пискнуть, как он уже обхватывает рукой ее горло и впивается губами в ее губы.

Играет Breakin' Dishes — Rihanna. Как бы я хотела сейчас тоже побить тарелки о стены. А еще лучше — запустить парочку в Стархова. Потом повалить его на осколки и пригвоздить к полу шпилькой. Воткнуть ее в самое сердце, чтобы ему было так же больно, как мне сейчас.

Мы ведь могли разойтись нормально. Если не по-хорошему, то хотя бы просто нормально. Разругаться, остыть и отстать друг от друга. Нет, вместо этого он опять ковыряет мою рану. Самым банальным способом. Но какая разница? Получается ведь!

О, как же я его ненавижу, ненавижу, ненавижу!

Ровно в 22:00 я пихаю Вику в бок. Помня наш уговор, она с тоской, но все же расстается с четвертой бутылкой «Честера». Мы прощаемся с ребятами. От Сангрии Вика получает напутственный поцелуй в лобик. Кажется, они сдружились. Благо, Антон напоследок ничего не выкидывает. Только подмигивает мне. Я чешу глаз средним пальцем и с чистой совестью выхожу из випки.

На улице нас встречает первый снег. Природа, что с тобой? Всего-то 18 октября!

— Как красиво, Марго, посмотри!

Вика выдыхает облачко пара и звонко смеется. Похоже, девчонки все же успели влить в нее пару рюмок водки. Или это так подействовали сигареты, которые Вика раза три выходила курить вместе с Сангрией?

Я ежусь, поплотнее закутываясь в тренч, и поднимаю голову. В зеленом свете вывески «Абсента» кружатся снежные хлопья. Они падают медленно-медленно, а затем, не касаясь асфальта, растворяются в ночной тишине.

— Я так счастлива, знаешь! Сегодня такой классный вечер!

Вика выбегает на дорогу и принимается скакать кругами. Синяя шубка нараспашку. Стразы на колготках сверкают в свете фонарей. Пара прыжков, и эта пьянь несется ко мне. Чуть не сбивает меня с ног, сжимая в объятьях.

— Спасибо большое, что позвала меня с собой! Я так тебя люблю! И Сангрию люблю! И девчонок всех твоих, танцовщиц! И Лонга! Ой… — Она икает. — То есть его не люблю. Вы же с ним это… особо не ладите, да? Антона люблю! Он так классно целуется, кстати! Просто о май гад!

Я отцепляю от себя Вику и поправляю ее разлохмаченную челку. Пытаюсь поймать ее взгляд, но он блуждает от одной снежинки к другой, так же отстраненно и нерасторопно, как они падают.

— Королева, на меня смотри.

Я беру ее за плечи.

— Сложно. Ты расплываешься, — она опять икает и глупо хихикает. — У тебя еще волосы белые. И тут все белое. Я не понимаю, куда смотреть!

Я застегиваю верхнюю пуговицу ее шубки, оттягивая момент. Я знаю, что должна сказать подруге правду, но мне чертовски сложно признаться. Когда мы с Антоном были вместе, Вика знала, что у меня есть парень. Мы обсуждали с ней его дурацкие подкаты, наши переписки, свидания, подарки и секс. Все по девчачьей классике. Но я никогда не говорила Вике, что он работает в «Абсенте». Сказала, познакомились в баре. Почти что не соврала. Вика не знала, как он выглядит. Интимки Антон присылал без лица. Как чувствовал, что не я одна их смотреть буду. В Telegram у Стархова аватарки нет, в ВК закрытый профиль. В жизни Антон с Викой не пересекались. Я делала для этого все возможное. Не хотела, чтобы он ненароком сболтнул чего лишнего про клуб. Моя жизнь была поделена на две части четкой линией, и все было хорошо.

Но хлынула волна проблем, и линию размыло. Не до конца, но существенно. Что ж, придется снова рисовать границу.

— Королева, только не влюбляйся в Антона, прошу.

Вика бросает на меня угрюмый взгляд. Разглядела-таки.

— Это еще почему?

— Он мой бывший.

Опускаю книгу на стол. В тишине, окутывающей библиотеку, это выходит слишком громко. Женщина с бейджиком отрывает глаза от компьютера и мило мне улыбается. Не знаю, откуда взялось клише, что все библиотекарши хмурые, вредные и нерасторопные. У нас в вузе они вполне приятные. Всегда рады подсказать, в каком издании и переводе лучше взять книгу, и отвесить пару шуток про сюжет. Прошлый раз, когда я брала «Фуэнте Овехуна»*, библиотекарша посмеялась, про какие это там «овечьи ху…» задают читать второкурсникам. Стоявший рядом завкафедрой посмотрел на нее так, будто она живьем съела лягушку, на что женщина лишь пожала плечами. А что такого? Все мы люди. Филологи не исключение.

— Сдаете?

— Да.

Я протягиваю читательский билет и придвигаю к ней «Фауста». Библиотекарша сканирует штрих-код на форзаце. На мониторе высвечивается информация о книге. Через пару секунд билет возвращается мне в руки.

Библиотека в нашем вузе — это рай на земле. Никакой бумажной волокиты, очередей и штрафов за просрочку. Все книги, даже старославянские тексты с ерями и юсами, есть в электронном виде. Открывай дома на ноутбуке и работай. Или приходи в коворкинг и садись за компьютер тут. Мониторы от Asus, последнее обновление Windows и личная учетная запись Microsoft у каждого студента. Мягкие кресла с регулировкой высоты, идеально белые столы и стены, в нишах диванчики цвета жареного миндаля и подвесные кашпо с папоротниками на перилах лестницы. На втором этаже прячутся стеллажи с книгами, которые можно брать без билета, и уютный читальный зал. Там всегда светло и пахнет кофе. В дальнем углу стоит автомат с напитками, рядом с ним принтер, с краю стеллажей пара столиков и ряд диванов, таких же, как внизу. Но на них редко кто сидит. Обычно все выбирают кресла-мешки, разбросанные по залу карамельными капельками. Подтаскивают их к внешней стене, полностью состоящей из стеклянных панелей, и романтизируют свою студенческую жизнь, представляя, что сидят по меньшей мере в пирамиде Лувра.