Святые шпильки! Что за напасть?
Сверлю взглядом официанта. Светлые волосы гладко зализаны гелем, голубые глаза смотрят участливо, но в то же время с легкой насмешкой.
Да уж, напасть вполне знакомая. Даже слишком. Внимание! Антон Стархов, мой бывший. Человек, которому доставляет особое удовольствие называть меня на работе моим настоящим именем.
— Больно? — Антон присаживается на корточки и принимается осматривать мою коленку. Чувствую знакомый запах нероли и черного перца. Когда-то мне нравился этот парфюм. Это я дарила его Антону, на Новый год, когда мы еще были вместе.
«Больно ли мне? Да, представляешь, все еще больно! Больно вспоминать наше совместное прошлое. Букеты, конфеты, вино, недосмотренные фильмы… И то, как ты два месяца назад мне изменил!» — хочу закричать я, но вместо этого лишь стискиваю зубы и тихо шиплю, делая вид, что во всем виновата порезанная коленка. Она, кстати, действительно ужасно болит. Я умудрилась приземлиться аккурат на одну из рюмок. Осколки впились в кожу, еще и спиртное на рану попало.
— Пойдем, обработаю порез.
Антон поднимает меня, обнимая за талию. Через тонкую ткань боди я чересчур хорошо чувствую тепло его пальцев. Делаю над собой усилие, чтобы не отхлестать Стархова по рукам. Хоть умом я понимаю, что парень просто мне помогает, сердце так просто не унять. Обида свежа, как помидоры у того самого приставучего продавца на рынке.
Когда мы добираемся до комнаты персонала, Антон усаживает меня на диван, а сам достает из тумбочки аптечку. Невольно бросаю взгляд на его широкую спину, обтянутую черной рубашкой, и тут же отворачиваюсь. Не хватало мне еще на бывшего пялиться!
Антон находит пинцет, баночку с перекисью и ватные диски. С видом настоящего профессионала — я имею в виду, с его обычной самоуверенной миной — он садится передо мной на корточки и аккуратно проводит пальцем около раны. На руке сверкают массивные кольца. Антон не расстается с ними даже на работе.
Стархов принимается вытаскивать осколки, периодически вытирая пинцет о ватный диск. Боль в колене становится настолько незначительной по сравнению с тем, что творится у меня в душе. С момента расставания это первый раз, когда мы снова оказались с Антоном вдвоем, без посторонних. Я даже не знаю, о чем с ним говорить. И вообще, стоит ли?
— Может щипать, — предупреждает он и тут же выливает мне на коленку перекись. По ощущениям — раскаленную лаву.
— Черт! Сколько там процентов? Все сто⁈
— Три всего, — Антон вертит в руках пузырек.
— Надо было на диск налить и приложить. — Я закусываю губу, но тихий стон все же вырывается. Антон ухмыляется. На лоб ему падает светлая прядь. Он приглаживает ее рукой и бросает на меня задорный взгляд.
Видимо, тоже кое-что вспомнил…
Святые шпильки! Девочки, никогда не встречайтесь со своими коллегами! Или еще на первом свидании заключайте письменный договор о том, что парень сменит место работы, если вдруг вы расстанетесь. Поверьте, видеть своего бывшего так часто и не иметь возможности от него избавиться — худшая из всех существующих пыток!
Антон снимает с меня туфли и проводит рукой по голени. Затем, воспользовавшись моим замешательством, скользит ладонью выше. Серебристые нити сползают по внутренним сторонам бедер. Антон тянется, чтобы убрать их, но я перехватываю его руку. Голубые глаза словно спрашивают: «Что-то не так?»
Ему хватает наглости так на меня смотреть!
— У меня коленка болит. Только коленка, Стархов.
И сердце еще, но это я ему показывать не собираюсь.
— Подуть? — Антон облизывает губы и растягивает их в легкой улыбке. Что его так веселит, я не пойму?
— Ага, поцелуй еще!
По тому, как ядовито звучат мои слова, вполне можно было бы понять, что я издеваюсь. Но Антон вдруг берет и действительно целует меня — в краешек губ. Я чертовски хочу дать ему пощечину, однако, замерев от неожиданности, не успеваю этого сделать. Антон скрывается за дверью.
Козел!
Даже аптечку не удосужился обратно положить.
Коз-ли-на!
Стягиваю с волос резинку и роняю голову на руки. Светлые локоны рассыпаются по плечам и закрывают лицо. Хочется спрятаться ото всех, желательно, дома с пледом, ведерком фисташкового мороженого и каким-нибудь слезливым романчиком. Или подборкой самых кровавых true crime историй на YouTube, тоже было бы неплохо. Эх, недостижимая идиллия!
Коленка пульсирует так, будто там распаляет костры сам Люцифер, да еще и вокруг них пританцовывает. Чувствую, на работу я смогу выйти не раньше, чем через неделю. Может, действительно устроить себе мини-отпуск? Дамир будет злиться, но так-то у танцовщиц нет нормированного графика. По договору, мы можем выбирать смены сами и выходить хоть раз в неделю, хоть раз в месяц. Вопрос только в том, возьмет ли тебя хореограф на групповое представление с таким посещением. И в том, сколько ты заработаешь, если будешь появляться в клубе как ясно солнышко. Благо, за квартиру мне пока платить есть чем. Единственное, придется в этот раз обойтись без казачков. Ну или купить их в рассрочку. В следующем месяце у нас будет вечеринка в стиле 80-х. Такие мероприятия богаты на кабанов-толстосумов — мужиков за пятьдесят, обросших жиром и излишним самомнением, мерзких, но до неприличия щедрых. На сапожки точно хватит.
Что ж, подбираем сопли, Текила, и за дело. Хлопаю себя по коленям. Ногу пронзает новая вспышка боли.
Истинная блондинка! И неважно, что волосы крашеные.
Морщась, поднимаюсь и выхожу из гримерки. Хромая, как подбитая куропатка, направляюсь к стойке администрации. Хочу пожаловаться руководству на моего растяпу-бывшего и написать заявление для ухода на больничный.
За стойкой администрации меня встречает какая-то лупоглазая брюнетка с бейджиком «Анфиса». Похоже, новенькая. Я убеждаюсь в своей правоте, когда мне приходится потратить полчаса на то, чтобы объяснить ей, кто я и что мне от нее нужно.
— Текила, — нервно говорю я, когда она спрашивает мое имя для заполнения бланка.
— Думаю, тут нужно настоящее, а не псевдоним.
Анфиса хмурится, всматриваясь в буквы так, будто перед ней не мое заявление, а договор на кредит. Причем тот самый раздел мелким шрифтом, где обычно пишут, какую именно почку будут вырезать, если задержать выплату на одну миллисекунду.
— Нас всегда по псевдонимам записывают.
Я нетерпеливо барабаню ногтями по черному мрамору стойки, но это неслышно. Звук утопает в музыке, доносящейся из зала. Играет Do It For Me — Rosenfeld. Началась вторая часть шоу. Наверняка Пина Колада там сейчас отжигает у своего золотого шеста. А Лонг, вероятно, занял мое место у седьмого столика.
Надеюсь, у них сломаются каблуки.
— Тут стоит «Ф. И. О.».
Администраторша недоуменно хлопает ресницами, протягивая мне заявление.
Святые шпильки, где она это нашла? Мы всегда — ВСЕГДА — подписываемся псевдонимами!
Я выхватываю заявление и припечатываю его к столешнице. Чуть отодвигаю стоящую рядом вазу с букетом — подарком одного из клиентов клуба. Некоторые гости думают, что если они будут оказывать нам с девочками знаки внимания, то наш интерес к ним тоже возрастет. Наивные. Возрастает он только к их кошелькам. Нет, ну вы видели, сколько сейчас стоит одна роза? Это какой должен быть доход, чтобы выбрасывать такие суммы на пахучие веники?
Разглаживаю лист и принимаюсь искать нужную строчку. Тусклый желтый свет над стойкой периодически сменяется красным, и это еще больше нервирует. Анфиса с беспечным видом наматывает на палец смолянисто-черный локон. Мимо проходит симпатичный парень, и кокетливость администраторши повышается на пару делений. Еще и глазками стрелять успевает. На рабочем-то месте!
Ладно, зря я на нее срываюсь. Сама сегодня отличилась.
Но это не значит, что теперь она может развлекаться, пока я мучаюсь с этим дурацким заявлением!
К стойке подходит паренек в техно-очках и ниткой жемчуга на шее. Жертва попалась на крючок. Кажется, он сидел у меня за столиком. Да, точно, слева от Паши. Это с ним Воронцов обсуждал переезд. Парень поднимает очки и кидает многозначительный взгляд на декольте Анфисы. Та, как русалка, выныривает из-за стойки, облокачиваясь на нее. Теперь парень почти что касается носом ее щеки. Начинается представление «Мне искренне интересен твой широкий кругозор, узкая специальность и два высших образования». Стоящая в стороне компания ребят, судя по всему, его приятелей, подбадривающе свистит. Самый прямолинейный из них отпускает Анфисе комплимент про шикарные «титьки», затем внимание смещается на мой розовый «персичек», и тут я уже не выдерживаю. Жестом подзываю Анфису. Она без особого сожаления оставляет паренька. За ночь к ней подходят так раз по двадцать.
