Наша связь, рожденная в пламени битвы и скрепленная невозможным ритуалом, оказалась куда более сложным и всепроникающим явлением, чем мы могли себе представить. Это не было просто чтением мыслей или обменом эмоциями. Это было полное, абсолютное слияние. Я просыпалась по утрам, и первым, что я чувствовала, был не утренний холод в комнате, а ровный, мощный гул его силы, теперь спящей и умиротворенной, как океан после шторма. Я знала, что ему снился полет над заснеженными вершинами — отголоски его драконьей крови, теперь успокоенной и принятой. А он, я это тоже знала, чувствовал эхо моих собственных снов: отрывки воспоминаний о мире стеклянных башен и железных коней, которые больше не вызывали во мне тоски, а стали лишь частью общей, разделенной на двоих биографии.

Это было высшей формой близости, о которой не писали ни в одной из моих веб-новелл, и одновременно — самой изощренной формой плена. Я больше не могла скрыть от него укол ревности, когда мимолетная мысль об Элайре тенью проходила в моей памяти. А он не мог скрыть от меня глубинную, вековую усталость, которая иногда накатывала на него после долгих часов изучения древних текстов. Мы стали зеркалами, отражающими самые потаенные уголки душ друг друга. И это, как ни странно, не разрушало, а укрепляло нас. Ложь стала невозможной. Притворство — бессмысленным. Осталась лишь абсолютная, пугающая в своей наготе правда.

Дни мы проводили в нашем кабинете, который из военного штаба превратился в лабораторию алхимика и библиотеку историка. Стены были увешаны картами, на которых теперь были отмечены не передвижения войск, а линии магических потоков. Пол был завален свитками, а воздух пропитался запахом старого пергамента и озона — едва уловимого аромата нашей общей, дремлющей силы.

Именно в этой тишине нас и нашла новость, ознаменовавшая начало новой фазы нашей войны. В кабинет, нарушив наше уединение, вошла Рейна. Предводительница «Безликих» двигалась все так же бесшумно, но в ее темных глазах больше не было настороженности. Теперь в них читалось уважение, смешанное с долей здорового страха.

— Генерал-Леди, Лорд-Генерал, — произнесла она, склоняя голову. — Мои люди принесли вести из столицы. Ваш канцлер мертв.

Она произнесла это буднично, как будто сообщала о погоде. Кай даже не поднял головы от свитка, который изучал. Наша связь донесла до меня его реакцию — не удивление, а холодное удовлетворение.

— Как он умер? — спросила я, отрываясь от дневника Валерия.

— Несчастный случай, — усмехнулась Рейна. — Он поскользнулся в своей ванной. Десять раз. Прямо на кинжал одного из моих людей. Двор в панике. Император Эмерик забаррикадировался в своих покоях и отказывается выходить. Власть, по сути, сейчас доступна каждому. Но никто не решается прибрать ее к рукам, боясь привлечь ваше внимание. Империя обезглавлена и ждет.

Мы ждали этих новостей. Смерть канцлера была неизбежным следствием его предательства. Но хаос в столице был лишь симптомом. Болезнь, наш истинный враг, все еще скрывалась в тени.

— Спасибо, Рейна, — сказал Кай, наконец поднимая взгляд. — Ваша часть сделки выполнена с лихвой. Теперь ждите наших дальнейших распоряжений.

Когда предводительница «Безликих» исчезла, я посмотрела на мужа.

— Политический вакуум. Идеальная среда для того, чтобы сеять страх и предлагать спасение. Валерий не упустит этот шанс.

— Он уже действует, — ответил Кай. — Я чувствую это. Не здесь. По всей империи. Едва уловимые изменения в магическом фоне. Словно кто-то настраивает огромный инструмент, готовясь сыграть свою мелодию.

Мы снова вернулись к дневникам архимага. Теперь, обладая нашей новой связью, мы могли не просто читать их. Мы могли их чувствовать. Кай взял один из самых ветхих свитков, тот, где описывались первые эксперименты Валерия. Он положил свою ладонь на пергамент, а я накрыла его руку своей. Мы закрыли глаза и позволили нашей общей силе проникнуть в прошлое, впитавшееся в эти строки.

И мир вокруг исчез.

Я видела не буквы. Я видела огромный зал, залитый холодным светом магических кристаллов. Видела молодого Валерия — не мудрого старца с портретов, а мужчину в расцвете сил, с горящими от гениальности и безумия глазами. Он стоял перед гигантской сферой из переплетенных серебряных и золотых нитей, внутри которой пульсировал сгусток чистой, необузданной магии. Я слышала его мысли, не как слова, а как концепции. Он не пытался понять магию. Он пытался ее переписать. Он видел ее не как стихию, а как язык программирования. И он нашел в нем уязвимость. Способ изменить фундаментальные законы этого мира.

Видение оборвалось так же резко, как и началось. Мы оба тяжело дышали, ошеломленные увиденным.

— Он искал не способ украсть силу, — выдохнул Кай. — Он искал способ стать самой силой. Стать магической сетью этого мира.

— И для этого ему нужно «перезагрузить» систему, — закончила я, и холодный ужас пробежал по моей спине. — Выплеск огромного количества энергии, который разорвет старую сеть и позволит ему соткать новую, по своим лекалам. Твоя сила, Кай… она должна была стать детонатором.

Теперь мы поняли его истинный план. Он был чудовищным в своем масштабе. Уничтожить магию в ее нынешнем виде, чтобы стать ее единственным богом.

— Но как? — спросил генерал, передвигаясь по кабинету. — Как он собирался это сделать? У него должен быть инструмент. Фокусная точка. Место, где он сможет провести свой собственный ритуал.

Мы снова погрузились в дневники, но теперь мы искали не его мотивы, а его следы. Мы искали место. И в одной из самых поздних, самых зашифрованных записей, сделанной уже после его изгнания, мы нашли его.

«Они не поняли моего гения. Они назвали это место гробницей, проклятым шрамом на теле мира. Но они слепы. Это не гробница. Это колыбель. Моя Звездная Кузня, где я выкую новую реальность».

Дальше шел сложный шифр, смесь астрологических символов и алхимических формул. Для Кая это была бессмыслица. Но для меня, для Валерии из мира науки и логики, это была карта.

— Это не магия, — прошептала я, лихорадочно копируя символы на чистый лист. — Это астрономия. Координаты. Он указывает на точку на карте, которая видна только в определенный день года, когда три луны сходятся в одной точке небес.

Несколько часов мы провели в расчетах. Я использовала математику своего мира, а Кай — древние звездные карты своего. И наконец, мы нашли ее. Точку, где пересекались все линии.

Это было не затерянное подземелье и не горный пик. Это был крошечный, ничем не примечательный остров в центре Великого Внутреннего моря. Остров, который на всех картах был помечен как «Драконий Зуб» и считался необитаемым и проклятым.

— Звездная Кузня, — выдохнул Кай, глядя на точку на карте. — Источник его силы. Или его бессмертия. Мы должны отправиться туда.

— Он будет ждать нас, — сказала я. — Это может быть ловушкой.

— Вся наша жизнь теперь — ловушка, Амелия, — он подошел и встал за моей спиной, кладя руки мне на плечи. Я чувствовала его решимость, ставшую моей. — Но лучше идти в пасть к зверю, зная его имя, чем ждать, пока он нападет из тени.

Решение было принято. Мы нашли след нашего бога. И теперь охота начиналась.

Решение было принято в той звенящей тишине, что наступает после великого открытия. Не было ни споров, ни сомнений. В нашей новой реальности они стали излишни. Я чувствовала его стальную решимость, а он — мою холодную, расчетливую готовность. Мы были двумя стрелами, нацеленными в одну точку на карте, в сердце вражеской тьмы.

Оставить легион было первым и самым сложным решением. Наши генералы, верные и суровые, как скалы, умоляли нас взять с собой хотя бы личную гвардию. Мысль о том, что мы отправимся вдвоем в проклятое место, логово неизвестного врага, казалась им безумием.

— Вы — сердце этой армии, — хрипел старый воин, наставник Кая, его лицо было изрезано шрамами сотен битв. — Если с вами что-то случится, все, за что мы сражались, обратится в прах.