Бросив последний взгляд в зеркало на свое раскрасневшееся лицо и растрепанные волосы, я усмехнулась. Что ж, Амелия, твое время закончилось. Теперь здесь новые правила. И новая хозяйка. И она не собирается быть ни жертвой, ни куклой.

Три дня пролетели как один кошмарный сон. Я почти не спала, посвящая каждую свободную минуту тренировкам измученного тела и прокручиванию в голове всех известных мне фактов о мире «Песни Лазурного Дракона». Встреча с отцом прошла именно так, как я и ожидала. Барон де Валуа, полный мужчина с бегающими глазками и жадной улыбкой, не заметил во мне никаких перемен. Он лишь сыпал наставлениями о том, как я должна ублажать великого генерала, чтобы тот не забыл о щедрой помощи их «породнившейся» семьи. Я молча кивала, играя роль покорной дочери, и мысленно проклинала его. Этот человек с легким сердцем отправлял собственную дочь на смерть ради денег.

В день отъезда меня облачили в роскошное, но неудобное платье из алой парчи, которое, по мнению отца, должно было разжечь страсть в генерале. На самом деле, оно было похоже на наряд жертвенного агнца. Когда я спускалась по парадной лестнице, слуги провожали меня сочувствующими взглядами. Они все знали, куда и к кому я отправляюсь. Дворец генерала Кая имел дурную славу. Говорили, что девушки, попадавшие туда, редко возвращались домой.

Свадебный кортеж, если можно так назвать эту мрачную процессию, состоял из одной-единственной кареты, обитой черным бархатом, и отряда из двадцати всадников в вороненой броне. На их знаменах красовался герб генерала — оскаленная голова лазурного дракона. Солдаты были молчаливы и суровы, их лица, казалось, были высечены из камня. Никаких улыбок, никакой праздничной суеты. Меня просто забирали, как вещь, купленную на рынке.

Путь до столицы занял почти весь день. Я сидела в карете одна, глядя на проплывающие мимо пейзажи и пытаясь унять дрожь в коленях. Страх был липким, всепроникающим. Одно дело — читать о жестоком генерале, и совсем другое — ехать к нему в лапы. Я снова и снова повторяла себе пункты своего плана, как мантру: быть тихой, быть незаметной, быть полезной. Не вызывать гнева. Не привлекать внимания.

Когда карета въехала в столицу, я позволила себе выглянуть в окно. Город был великолепен, точь-в-точь как в книге. Высокие шпили дворцов, оживленные улицы, яркие вывески магазинов. Но вся эта красота казалась мне декорацией к моей личной трагедии. Кортеж миновал императорский дворец и направился в отдельный, изолированный район города, где и располагалась резиденция генерала.

Дворец Кая был скорее крепостью. Высокие серые стены, массивные ворота, узкие окна-бойницы. Никаких садов, никаких фонтанов. Лишь камень, сталь и ощущение давящей, застарелой угрозы. Когда ворота за нами с глухим скрежетом закрылись, я поняла, что пути назад нет. Я в ловушке.

Меня провели через огромный, гулкий холл, где каждый мой шаг отдавался эхом. Вдоль стен стояли закованные в броню стражники, неподвижные, как статуи. Нас встретила пожилая женщина в строгом темном платье — домоправительница. Ее лицо было сухим и бесстрастным.

— Леди Амелия, — произнесла она, — генерал ожидает вас в тронном зале. Следуйте за мной.

Сердце ухнуло куда-то в пятки. Так скоро? Я думала, у меня будет хотя бы пара часов, чтобы прийти в себя. Но, видимо, хозяин дворца не любил ждать.

Тронный зал был под стать всему дворцу — огромный, мрачный и величественный. Стены из черного мрамора были украшены боевыми знаменами и оружием. В центре зала на возвышении стоял массивный трон, вырезанный из цельного куска обсидиана в виде свернувшегося дракона.

И на этом троне сидел он. Генерал Кай.

Он был именно таким, каким я его представляла, и в то же время — совершенно другим. Книжное описание не могло передать и сотой доли той ауры абсолютной власти и первобытной опасности, что исходила от него. Длинные иссиня-черные волосы были свободно перехвачены на затылке кожаным шнурком. Одет он был в простой черный военный мундир, который, однако, сидел на нем лучше любых королевских одеяний. Но главное — это были его глаза. Лазурные. Небесно-голубые, как чистое небо после грозы, и при этом холодные, как лед горных озер. В них не было ни капли тепла, ни намека на эмоции. Лишь всепоглощающая пустота и скука.

Он лениво окинул меня взглядом с головы до ног, и я почувствовала себя насекомым под лупой. В его взгляде читалось откровенное презрение. Он не видел во мне женщину. Он видел вещь. Очередную куклу, которую ему прислали для развлечения.

По канону, в этот момент Амелия, ослепленная его красотой и властью, должна была зардеться и сделать изящный реверанс, пытаясь произвести впечатление. Я же заставила себя сделать то, чего он ожидал меньше всего. Я опустилась в глубокий, но сдержанный поклон, не поднимая глаз.

— Лорд-генерал, — мой голос прозвучал ровно, без подобострастия и без страха. Просто констатация факта.

Наступила тишина. Тягучая, давящая. Я чувствовала, как его взгляд буравит мой затылок. Он ждал. Ждал кокетства, смущения, слез — любой реакции, которая бы подтвердила его мнение обо мне. Я же, в свою очередь, не давала ему ничего.

— Подними голову, — его голос был низким, бархатным, но от него по спине пробегал холодок.

Я медленно подчинилась. И посмотрела ему прямо в глаза. Не дерзко, не вызывающе. А спокойно и прямо, как равная, хоть и знающая свое место. Я видела, как в глубине его лазурных глаз на долю секунды мелькнуло что-то похожее на удивление. Он ожидал увидеть трепещущую лань, а увидел… нечто иное.

— Говорят, красота леди Амелии может соперничать с цветением сакуры, — протянул он лениво, но в голосе слышались стальные нотки. — Но я вижу лишь испуганную пташку в слишком ярком оперении.

Это была провокация. Он хотел увидеть мою реакцию, хотел, чтобы я начала оправдываться или возмущаться, как сделала бы настоящая Амелия.

— Яркое оперение выбирала не я, лорд-генерал, — ответила я все так же спокойно. — А что до страха… было бы глупо не испытывать его перед живой легендой империи.

Снова удивление. Едва заметное, но я его уловила. Я не стала отрицать свой страх, а признала его как должное. И при этом сделала ему завуалированный комплимент.

Он хмыкнул, и уголок его тонких, жестоких губ чуть дрогнул.

— По крайней мере, ты не глупа, — констатировал он. — Это уже больше, чем я ожидал. Домоправительница покажет тебе твои покои. Не попадайся мне на глаза без надобности.

Он отвернулся, давая понять, что аудиенция окончена.

Я снова поклонилась и, не говоря ни слова, последовала за домоправительницей. Когда мы вышли из зала, я позволила себе выдохнуть. Моя спина была мокрой от холодного пота, а ноги дрожали.

Первая встреча состоялась. Я выжила. И я смогла его удивить. Это было немного. Но в моем положении даже такая мелочь — уже была победой. Я нарушила канон. И дракон это заметил.

Мои новые покои были верхом роскоши и безвкусия. Все кричало о богатстве: тяжелая мебель из позолоченного дерева, стены, затянутые алым шелком, и огромная кровать под балдахином, напоминавшая скорее катафалк, чем ложе для новобрачной. Было очевидно, что эту комнату готовили для женщины, которую хотели унизить демонстративным богатством. Для такой, какой была настоящая Амелия — падкой на блеск и мишуру. Мне же здесь было неуютно и душно, как в золотой клетке.

Я избавилась от нелепого алого платья и облачилась в простую шелковую сорочку, которую нашла в глубине гардероба. Служанки, приставленные ко мне, принесли ужин, к которому я едва притронулась, и помогли расчесать волосы. Их движения были торопливыми, а во взглядах читался страх и жалость. Они знали, что будет дальше. Знали, что хозяин дворца имеет обыкновение посещать своих новых «жен» в первую же ночь.

Когда они ушли, я осталась одна в оглушающей тишине. Я села на край огромной кровати, и сердце забилось часто-часто, как у пойманной птицы. Я знала, что он придет. По канону, в эту ночь он должен был сломить волю Амелии, продемонстрировать свою власть и то, что отныне она — всего лишь его вещь. Оригинальная Амелия встретила бы его со слезами и трепетом, что вызвало бы у него лишь волну презрения и жестокости.