Эвелин поджимает губы: — Келси, ты сможешь найти ответы на эти вопросы только одним способом — поговорив с Уайаттом. Узнай, что он думает. Может, это вообще не такая большая проблема, как ты себе накрутила. И он уж точно не променяет тебя на Джанис, так что об этом даже не думай.

Я глубоко вдыхаю и закрываю глаза: — Ты права. Мне просто нужно поговорить с ним.

— Да, нужно. И если ради этого мне придётся записаться на кикбоксинг, чтобы отшибать Джанис, пока тебя нет, я так и сделаю. Эта сука не подойдёт к мужчине моей лучшей подруги, пока я рядом. — Она сжимает кулаки, будто собирается драться, и делает пару ударов в воздух.

Я прыскаю от смеха, чувствуя, как немного полегчало — хотя бы потому, что теперь Эвелин знает, что меня гложет. Сейчас только конец сентября. Программа начинается в январе, а значит, в Нью-Йорке к тому времени уже будет лютая зима. Я не уверена, что техасская девчонка, рождённая и выросшая под солнцем, готова к северо-восточной стуже. Но образы заснеженных деревьев, шумных улиц, небоскрёбов и гудящих такси заставляют моё сердце трепетать от предвкушения.

Я наконец-то получила то, о чём мечтала. То, что и не надеялась когда-либо испытать в жизни. И теперь должна выбирать. Между своей страстью — тем, чего я больше всего хотела для себя — и Уайаттом. Но ведь теперь он у меня есть. Всё, о чём я когда-либо мечтала, сейчас рядом со мной, ложится спать в одной кровати. Так зачем мне уезжать?

— У меня ещё есть немного времени, чтобы всё решить. Я разберусь.

— Конечно, разберёшься. Ты умная, талантливая, красивая женщина, которой есть что дать этому миру. Ты заслуживаешь шанс доказать это.

— Давайте, парни! Вперёд! — Адреналин бурлит во мне, пока я хлопаю в ладоши и кричу, приветствуя мужскую футбольную команду Ньюберри-Спрингс, выбегающую на поле. Сегодня первая игра Уайатта в сезоне — и первый раз, когда я могу болеть за него как его девушка.

Моя внутренняя подростковая версия буквально визжит от счастья.

Команду собрали прошлой осенью — группа мужчин из городка, включая Уайатта, здорово напились и начали ностальгировать по временам школьного и студенческого футбола. Идея воскресить былые чувства под светом прожекторов пятничного вечера настолько зацепила всех, что они воплотили её в жизнь. Пятницы по-прежнему заняты школьной командой, так что для взрослых мужчин игры проходят по субботам.

Вот и второй сезон.

Сегодня соперники — команда из Лексингтона, городка в тридцати минутах к югу. Мужчины связались с соседними городами, чтобы найти других желающих поиграть, и я клянусь, я не видела мужчин более восторженных, чем те, кто подписывался участвовать.

В старших классах я бесконечно фантазировала об этом моменте: быть девушкой Уайатта, сидеть на трибунах в его куртке с нашивками, выбегать к нему на поле после победы и целовать его. Тогда эту роль играла Джанис. Сегодня же я ощущаю её испепеляющий взгляд, пока стою на трибуне в тёмно-синей футболке с фамилией и номером Уайатта на спине. Ещё не так холодно, чтобы надеть его куртку, но она лежит рядом на скамейке — на всякий случай.

Почти все жёны и подруги игроков носят футболки или куртки с номерами своих мужчин — мы собрались однажды за бокалом сангрии и всё это придумали. Даже миссис Агиляр, та самая женщина с рынка цветов, сделала для всех нас помпоны из белых, синих и серебряных лент — и я горжусь, что в этом году могу ими трясти.

Мы выбрали цвета «Даллас Ковбойз» для нашей команды. И хотя на настоящую форму чирлидерш мы не решились, но несколько кричалок всё же выучили — кричим их с трибун.

Думаю, игры вызывают ностальгию не только у мужчин — мы, женщины, тоже чувствуем себя частью чего-то значимого. Это переносит нас в прошлое, в школьные годы. Это ощущение общности, гордости за маленький городок и его жителей. Повод собраться вместе — семья, друзья и футбол.

Ну… пока кто-нибудь не получит травму. Тогда в ход идут ругань и фразы вроде: Я же говорила, ты уже слишком стар для этого!

Сегодня суббота, значит, весь город на стадионе. Уайатт особенно рад, что Бен теперь менеджер — это освободило ему время для игр. В прошлом году он чуть не надорвался, пытаясь управлять и лигой, и пивоварней. Мне приходилось ему сильно помогать, так что на игры я почти не попадала.

Но теперь, когда наши отношения официальны, и мы оба здесь, я не хочу терять ни одного шанса показать всем, что Уайатт — мой. Особенно после номера Джанис в бутике Эвелин несколько дней назад.

Когда она ушла, а я продолжила свой день, выражение вызова в её глазах не давало мне покоя — будто я должна доказать, что заслуживаю мужчину, который выбрал меня ещё задолго до того, как она появилась. Я всё ещё переживаю из-за возможного отъезда, и чем больше думаю о её поведении, тем злее становлюсь. Даже Уайатт заметил, как яростно я мыла посуду вечером и спросил, всё ли со мной в порядке.

Краем глаза я замечаю Джанис — она, конечно же, снова пялится на меня с ненавистью.

— Вот именно. У кого его имя на футболке сегодня? У меня. Не у тебя, — бормочу себе под нос. Но, видимо, слишком громко.

— Ты что, сама с собой разговариваешь? — Эвелин засовывает лицо прямо перед моим.

— Что?

— Ты только что что-то себе под нос бурчала.

— А, ерунда. — Отмахиваюсь от неё, бросаю ещё один колючий взгляд в сторону Джанис и самодовольно улыбаюсь. Потом возвращаю внимание к полю, прижимая камеру к груди. Разумеется, я собираюсь сегодня снимать. Возможно, придётся спуститься ближе к краю трибун, но мой объектив вполне справляется и с расстояния. — А почему ты, кстати, не надела футболку с именем Шмитти?

Эвелин закатывает глаза: — Я же говорила — мы не всерьёз. Думаю, если бы я так сделала, он бы испугался.

— Не пойми неправильно, но я не понимаю, как ты это делаешь.

— Что именно?

— Спишь с кем-то просто так.

Она равнодушно пожимает плечами. — Мы же это уже обсуждали. Не всем женщинам это подходит, но я одна из тех, кто в списке. Я давно научилась не привязывать чувства к сексу. Честно говоря, я редко вообще к кому-то привязываюсь — кроме тебя, конечно, — поддразнивает она, ущипнув меня за руку.

— Я помню. Я помню, почему ты переехала сюда, — вспоминаю о той ночи, одном из немногих случаев, когда она показала свою уязвимость.

Эвелин всегда носит маску уверенности перед другими. Раньше я даже завидовала ей — не понимала, почему не могу быть такой же. Но когда она рассказала мне, что случилось, почему она оказалась в Ньюбери-Спрингс, я поняла — у всех есть шрамы, которые мы прячем под тем, что показываем миру. И тогда я решила: никогда не быть тем человеком, который подведёт её, как подвела её семья.

— Так что сейчас это просто веселье. Ты можешь быть влюблённой подружкой, а я буду твоей дерзкой напарницей. — Она покачивает плечами, изображая танец.

Я обнимаю её. — Лучшую и не придумаешь.

Она обнимает в ответ, и мы смотрим, как мужчины на поле делают жеребьёвку. Похоже, Ньюбери-Спрингс начнёт с защиты.

— Ну что, мальчики, вперёд! — кричу я.

Толпа бурно аплодирует, когда мужчины занимают свои позиции, а Шмитти готовится отбить мяч вниз по полю.

— Ну хоть пинать он умеет, — заявляет Эвелин, пока мы смотрим, как мяч летит по воздуху и приземляется в зачётной зоне соперников.

Мужчины выстраиваются, готовясь к первому розыгрышу соперников. Оранжевые флажки, привязанные к их поясам, развеваются на ветру. Конечно, мужчины в этом возрасте не должны заниматься жёсткими столкновениями, поэтому они выбрали вариант флаг-футбола, чтобы свести травмы к минимуму.

Лексингтон не добивается многого и с трудом завершает передачу, в итоге отдавая мяч нашей команде.

Форрест становится на позицию квотербека, остальные выстраиваются. Ирония в том, что после травмы, завершившей его карьеру, он всё же согласился играть в этой лиге. Помню, как Уайатт спросил меня, стоит ли вообще предлагать брату участвовать, учитывая его прошлое. Но, к удивлению, Форреста не пришлось долго уговаривать. Так как игра в основном бесконтактная, его колено не должно было стать проблемой.