— Что ты имеешь в виду?

Она снова поднимает взгляд. — Ты прекрасно знаешь, что именно.

— Мама…

— Иди скажи братьям и отцу, что обед готов, — велит она, давая понять, что разговор окончен.

Хотя я уверен, если бы захотела, она могла бы сказать и больше. Но сказала, видимо, всё, что готова позволить себе на сегодня. А я — слишком много сказал Келси.

Чёрт возьми.

Вот почему я всё держал в себе. Вот чего я так боялся — что всё выйдет из-под контроля. Что мы оба потеряем слишком многое, стоит только признаться в том, что годами прятали внутри.

Но теперь пути назад уже нет. И я боюсь, что Келси права — всё изменилось навсегда.

Мне остаётся только решить, каким именно станет это навсегда .

Келси

— Всё будет хорошо, Келс, — говорит Эвелин, поглаживая меня по плечу, пока я снова сморкаюсь. Я позвонила ей сразу после того, как уехала с ранчо Гибсонов, и благодарна, что у меня есть она — человек, на которого можно опереться. Когда я подъехала к дому, она уже ждала меня на подъездной дорожке — немного с похмелья, но готовая стать моим плечом, на котором можно поплакать.

— Да как? Как всё может быть хорошо? — Я вытираю нос, и острая боль от натёртой кожи напоминает мне, как долго я уже плачу. — Я ведь этого и боялась!

— Ну, по крайней мере, теперь всё открыто… Я про чувства.

— Ага. И теперь ничего уже не будет как раньше, — вздыхаю я, прерываясь на судорожный вдох. — Я знала. Знала, что не стоило на это соглашаться.

— Послушай, ты рискнула. Такое бывает, когда решаешься.

— Вот почему я всегда жила своей скучной, рутинной жизнью, как ты сама и сказала.

Она слегка кивает, наклоняя голову набок. — Да, но тогда ты и не пыталась ничего добиться. Просто дай этому время. Уайатт, скорее всего, просто запутался.

— Нет. Он зол. Зол до бешенства , Эвелин.

— Но ведь он сказал, что хочет быть с тобой? — Я уже рассказала ей всё — от его признания до ссоры несколько часов назад.

— Сказал. Но, похоже, передумал, — из глаз снова льются слёзы. Я разочарована — в себе, в Уокере, в Уайатте. — Ладно. Просто вернусь к жизни, как будто ничего не было. Приму тот факт, что мы с Уайаттом никогда не должны были быть кем-то большим, чем друзья.

— И ты правда сможешь так жить? — тихо спрашивает она, закусив губу.

— У меня, похоже, и нет другого выбора, Эвелин. Я сама выбрала этот путь — теперь остаётся только идти по нему. — Я поднимаюсь с дивана, стараясь сохранить самообладание, и направляюсь к двери, чтобы скинуть ковбойские сапоги. — Думаю, приму душ.

— Хочешь, я останусь? Приготовлю ужин или закажем что-нибудь?

— Не хочу есть. И вообще, мне просто нужно побыть одной. — Я оборачиваюсь к ней. — Ты не против?

— Конечно нет, Келси. Главное, чтобы ты была в порядке.

— Пока нет. Но буду. Спасибо тебе. — Я обнимаю её за плечи. — Спасибо, что приехала.

— Я всегда рядом, Келс. — Она крепко прижимает меня к себе, и мы стоим так ещё немного, прежде чем я отпускаю её. Мне нужно поплакать по-настоящему — одной, под шум воды.

— Позвони мне потом. Или напиши, если что-то понадобится.

— Обязательно.

Я провожаю её, закрываю за ней дверь, запираю, а затем иду по коридору в ванную. Под раскалённой водой из глаз снова льются слёзы — уже без стеснения. Плакать в душе — как-то легче, это словно помогает отпустить часть боли.

Но когда я выхожу из пара, и вижу в зеркале красное лицо женщины, что смотрит на меня в отражении, физическое проявление моих страданий становится ясным как день.

И всё же я не могу сидеть и рыдать вечно. Я должна почувствовать радость — вспомнить, что моя жизнь не рушится, а просто меняется.

Поэтому я надеваю одежду, прячу влажные волосы под кепку и беру солнцезащитные очки. Захватываю камеру, сажусь в грузовик и еду в одно из моих любимых полей — там, где хорошо видно закат.

Дорога ухабистая, но я быстро нахожу место и паркуюсь. Как только мои ноги касаются земли, я глубоко вдыхаю.

Покой. Спокойствие. Именно то, что мне сейчас нужно.

Небо просто волшебное. Золотисто-жёлтые, розовые и оранжевые краски будто вылиты прямо на холст — солнце сияет в центре. Ветер играет в траве, стрекочут сверчки, сменяя день на вечер.

Не раздумывая, я проверяю настройки камеры и начинаю щёлкать, запечатлевая красоту природы — эти закаты, которые не дают мне уехать из Техаса. Такого неба точно не увидишь в Нью-Йорке. Хотя я никогда не видела закат над Карибским морем — ещё один пункт в моём списке мечт. Но Карибы — не дом.

Ньюберри-Спрингс — вот дом.

Уайатт — мой дом.

Я мысленно даю себе пощёчину за то, что снова возвращаюсь к нему мыслями, и сосредотачиваюсь на стае гусей, пролетающих над головой, на трех лошадях, бегущих стадом, и на молодой семье, катающейся верхом в вечернее время. Облака медленно плывут по небу, окрашенному в акварельные тона.

Боже, как же я люблю эту землю. Люблю это место.

Но достаточно ли этого, чтобы остаться здесь?

Через два дня я прихожу на работу с ощущением тяжести в животе, будто проглотила кирпич. За исключением сегодняшнего утра, я не видела и не слышала Уайатта со дня нашей встречи на ранчо его родителей. А сегодня вечером нам предстоит работать вместе. Обычно в такие дни он просит меня закрыть вместо него, потому что он приходит ещё с утра — с момента доставки продуктов. Мы почти не разговаривали сегодня, и это было невыносимо. Похоже, работать рядом с ним оказалось сложнее, чем я думала.

Я пытаюсь не следить за ним взглядом, но у меня ужасно плохо это получается. Единственный плюс в работе сегодня — куча дел, которые могут отвлечь от драмы, в которую превратилась моя жизнь. Особенно после одного телефонного звонка, который я сделала сегодня — он точно всё изменит ещё сильнее.

— Как делишки, Келси? — Грег, один из наших постоянных клиентов, приветствует меня у стойки.

— Потихоньку, Грег. Как всегда IPA? — спрашиваю я с улыбкой.

— А то, дорогуша, — протягивает он с южным акцентом, от которого у меня поневоле поднимается настроение. Я поворачиваюсь, чтобы налить ему пиво из крана.

Пододвигаю ему полный бокал и вытираю руки полотенцем. — Вот, держи, Грег.

— Спасибо. И можно мне ещё бургер с острым цыплёнком, пожалуйста?

— Конечно. С обычным картофелем фри или со сладким?

— Давай сладкий. Сегодня я настроен на приключения.

Я хихикаю.

— Идёт. — Отправляю заказ на кухню и ставлю на стойку бутылку кетчупа — на всякий случай.

Проверяя другие столики и клиентов, я почти забываю, что у меня разбито сердце... Пока в зал не врывается Джанис. В розовом летнем платье, почти таком же, как было на мне чуть больше недели назад, с самодовольной улыбкой на лице. Очевидно, что она пришла ради внимания Уайатта, но добивается лишь моей тошноты от половины бургера, которую я затолкала в себя ранее.

Сердце уходит в пятки, когда она останавливается перед ним. Он делает вид, что удивлён, но довольно тепло улыбается ей, когда она начинает говорить. Я заставляю себя отвернуться и сосредотачиваюсь на чём угодно, лишь бы не сорваться на глазах у всех.

— Келси. — Голос Уокера привлекает моё внимание. Я поднимаю голову и вижу, как он садится за стойку, снимая с головы шляпу. Его глаза полны тревоги и сожаления, пока он внимательно на меня смотрит.

Я подхожу ближе, склоняюсь к нему через стойку и тихо говорю. — Уокер, ты серьёзно думаешь, что появиться здесь — хорошая идея?

— Мне плевать, что подумает мой брат. Он ничего не сделает у себя на работе. Я просто хотел убедиться, что с тобой всё нормально.

— Ну, судя по тому, что я игнорировала твои сообщения последние два дня, ты намёк не понял.

— Не злись на меня.