Уокер тут же закрывает рот. — Давайте на этом закончим, ладно?

Папа смеётся и отпускает меня из объятий. — Ладно, не буду мешать. Увидимся дома, оладушка.

— И тебе хорошего дня, пап. — Я машу ему вслед, пока он не пересекает дорогу и не направляется к цветочному прилавку миссис Агилар.

— Я забыла, что твой папа зовёт тебя оладушкой. Это так мило! — восклицает Эвелин.

— Только он так может меня называть, ясно? Не вздумай брать на вооружение, — показываю я на неё пальцем, возвращаясь за стол.

— Но вот что я точно возьму на заметку — это его разрешение напоить тебя в субботу.

Я уставленно смотрю на неё. — С чего ты вообще это взяла?

— Я тоже это услышал, — добавляет Уокер.

Я только машу руками. — Сдаюсь. С вами двоими спорить бесполезно.

Они смеются и дают друг другу пять, а мы возвращаемся к работе — ведь джем и одежда сами себя не продадут.

Келси

— Ты уверена, что я нормально выгляжу? Мне кажется, мои женские прелести на всеобщем обозрении, — я снова поворачиваюсь к зеркалу, проверяя, не видно ли мою киску под платьем, которое заканчивается где-то посередине бедра.

— Ты выглядишь чертовски горячо, Келси! Уайатт с ума сойдет, когда тебя увидит! — визжит Эвелин, подпрыгивая на месте в моей спальне. — Честно, мне кажется, что я больше тебя волнуюсь насчёт сегодняшнего вечера.

У меня комок в горле и узел в животе, пока я смотрю на это облегающее красное хлопковое платье без бретелек, которое моя лучшая подруга уговорила меня надеть. Никогда в жизни я не носила настолько мало ткани. Я чувствую себя почти голой и напуганной, но всё же рада, что мне не приходится идти в лес полностью обнажённой и бояться за свою жизнь.

Сегодня вечеринка по случаю дня рождения Шмитти, и то, что я иду туда под руку с Уокером, — лучшее сравнение, которое приходит мне в голову.

Я едва узнаю себя в зеркале: тёмный макияж глаз, губы в оттенке насыщенного румянца, волосы уложены и собраны с одной стороны заколкой, на ногах — ковбойские сапоги. Я даже на выпускной так не наряжалась.

— Мне кажется, я слишком вырядилась. Люди подумают, что я с ума сошла, раз пришла в этом.

— Нет, люди подумают какого дьявола ты не одевалась так раньше. Ты великолепна, Келси. Прими это. Зайди в этот бар с гордо поднятой головой. Поверь, ты принадлежишь этому месту, и выглядишь шикарно. Ты уверенная в себе женщина — просто вспомни об этом.

— Вся моя жизнь перевернулась за последние несколько недель, так что извини, если я не могу сразу на эту уверенность переключиться, — огрызаюсь я, в который раз поправляя верх платья. У меня не самая большая грудь на планете, так что я чувствую, что эта штука в какой-то момент упадет, зная мою удачу.

Эвелин встаёт передо мной и кладёт руки мне на плечи. Она в коротком синем платье, подчёркивающем её глаза.

— Помни, зачем ты всё это делаешь, ладно? Всё это — ради того, чтобы получить то, чего ты всегда хотела.

Я качаю головой.

— Просто всё это кажется неправильным. Почему я должна идти на такие ухищрения, чтобы привлечь внимание Уайатта — притворяться, что встречаюсь с его братом, надевать платья и косметику, ломать голову над каждым случайным прикосновением, было ли оно действительно случайным?

Эвелин вздыхает. — Потому что мужчины — идиоты. Им нужно немного визуального толчка, чтобы всё осознать. Мы обе знаем, что Уайатт и так считает тебя красивой, даже без всего вот этого, — она обводит меня рукой. — Но Уокер прав: он должен почувствовать, что может тебя потерять. А лучший способ добиться этого — заставить его почувствовать угрозу со стороны другого мужчины. К сожалению, мужчины редко слушают своё сердце. — Она постукивает себя по груди: — И уж точно не используют мозги, — добавляет, постучав по виску.

Я смеюсь. — Знаю. Просто всё это так странно. Я впервые действую под влиянием чувств, которые столько времени держала в себе, и не знаю, как с этим справиться.

— Понимаю. Но вот почему тебе нельзя останавливаться, — она глубоко вдыхает и смотрит мне прямо в глаза. — Потому что это чувство дискомфорта — это ты, идущая к своей мечте. И да, это страшно. Но и захватывающе тоже. И я рядом, что бы ни случилось, — она сжимает мои плечи.

Я тяжело выдыхаю.

— Ты права. В бой или домой, как говорится?

— Вот именно! И сегодня ты идешь в бой! — я смеюсь и иду к двери, а она шлёпает меня по попе. — Вперёд, тигрица!

— А ты за кем охотишься?

— За любым мужчиной, у которого есть капля ума и соответствующий инструмент, — смеётся она.

Мы хихикаем, спускаясь по коридору, и как только доходим до гостиной, кто-то звонит в дверь.

— Привет, Уокер, — говорит Эвелин, открывая дверь. Он в чёрной рубашке, тёмных джинсах и ковбойских сапогах. Волосы аккуратно уложены набок, и его белоснежная улыбка сверкает.

Он чертовски привлекателен. Жаль, что он не тот брат, которого я хочу.

— Эвелин, — кивает он ей, скользнув по ней взглядом, а затем фокусируется на мне. Его глаза загораются. — Чёрт возьми, Келси. Ты выглядишь сногсшибательно.

Я пытаюсь скрыть румянец, но безуспешно. Уверена, моя кожа теперь цвета платья.

— Спасибо.

Он подходит ближе, обходит меня по кругу и свистит.

— Уайатт с ума сойдёт, когда тебя увидит.

— В этом-то и цель, — подскакивает Эвелин.

— Точно, — добавляет Уокер. — Но, чёрт, Эвелин… ты тоже выглядишь сногсшибательно, — его взгляд задерживается чуть дольше, чем просто дружелюбный.

Я оборачиваюсь на неё и вижу, как её щёки розовеют.

— Спасибо.

— Что ж, перейдем к вещам посерьезней. Как ты себя чувствуешь, Келси? — спрашивает он, снова обратившись ко мне.

— Чувствую, что вот-вот либо упаду в обморок, либо блевану, — они оба смеются. — Но судя по твоей реакции, я чувствую уверенность. Надеюсь, безумия не случится.

Уокер качает головой.

— Мой брат не настолько глуп, чтобы пустить в ход кулаки в баре, особенно в таком месте, как Джеймсон. Вся комната будет забита охраной, а снаружи — копы. Но, судя по очень пассивно-агрессивным сообщениям, которые я получил от него сегодня, он точно будет за нами наблюдать.

— И кстати, больше никаких поцелуев в губы, — я поднимаю бровь и показываю на него пальцем.

Он моментально усмехается. — Слишком неотразим для тебя?

Я шлёпаю его по груди. — Нет. Просто мне не нужно, чтобы слухов было ещё больше. И… это было странно, ладно?

Уокер смеётся. — Хорошо, больше никаких поцелуев в губы. Но если я замечу, что он смотрит на нас, я обязательно прикоснусь к тебе, — он шевелит пальцами. — Эти малыши готовы к грязным танцам.

Мне кажется, я вот-вот покроюсь крапивницей. — Господи, прости меня за всё это, — бормочу я, глядя на потолок.

Эвелин и Уокер смеются.

— Всё будет отлично. Если всё пойдёт по плану, этот спектакль закончится уже сегодня ночью, потому что Уайатт наконец-то очнётся, — говорит Уокер.

— Надеюсь, ты прав, и всё не взорвётся.

Он протягивает мне локоть, и я просовываю в него свою руку, глубоко вдыхая для храбрости.

— Ладно, пошли.

После того как я запираю дом, мы сходим с крыльца к ожидающему Uber, чтобы доехать до Jameson , примерно в часе езды. Мы все решили ехать на такси, чтобы никто не переживал по поводу вождения в нетрезвом виде.

— Что нового в твоей жизни, кроме того, что ты мучаешь своего брата? — спрашиваю я, решив, что разговор поможет мне немного успокоиться. Мы с Уокером сидим на заднем сиденье, а Эвелин устроилась спереди и увлечённо болтает с водителем.

Уокер улыбается:

— Да особо ничего. Вот и потребовалась капля азарта. Работа на станции держит в тонусе, а работа на ранчо заполняет всё остальное свободное время. Но, если честно, я рад, что мы сегодня все собираемся вместе. Особенно потому, что Шмитти — мой лучший друг, и я уже не помню, когда мы в последний раз вот так выбирались куда-то компанией.