— Боже, я люблю тебя, Келси, — бормочет он, прижимаясь к моим губам, глубоко вонзаясь в меня, поднимая и опуская меня на свой член, скользя по краю столешницы. — Я никогда не перестану любить тебя, нуждаться в тебе, желать тебя... каждую чертову частичку тебя. — Он отпускает мою голову и наклоняется, чтобы взять мой сосок в рот.

Я выгибаю спину, прижимая грудь к нему. — О боже, Уайатт. Еще.

Мы не произносим ни слова, сталкиваясь, цепляясь друг за друга и держась за жизнь, наращивая интенсивность и сосредоточиваясь только на том, чтобы снова соединиться.

Мой разум и сердце помнят, как тяжело мы боролись, чтобы быть вместе. И уже одно это подтверждает то, что я давно ощущаю каждой клеточкой тела.

Мы с трудом переводим дыхание, постепенно возвращаясь в реальность после бурного пика. Но я не готова отпускать его, не сейчас, и провожу рукой по спине Уайатта, пока он опускает лоб на мою грудь. — Я хочу этой жизни с тобой, Уайатт.

Он поднимает голову и, глядя мне в глаза, мягко выходит из меня. — Какой жизни?

— Жизни здесь, в Ньюберри-Спрингс. — Я улыбаюсь, медленно, с теплом, и делюсь тем, что уже давно обдумывала. — Я видела директора программы, когда ездила туда.

Он выпрямляется, но не двигается прочь. — Так…

— Она навела меня на мысль. А теперь, когда я безработная… — смеюсь я, и он в ответ тоже усмехается. — Я хочу открыть свой бизнес, когда вернусь.

— Что ты имеешь в виду?

Я провожу пальцами по его светлым волосам, а потом мягко царапаю ногтями небритую челюсть. — Мне нравится фотографировать, потому что я запечатлеваю жизнь и любовь между людьми. А где, как не в Ньюберри-Спрингс, искать это? Я хочу быть фотографом в нашем родном городе. Хочу ловить моменты, которые другие не замечают — подлинность жизни, отношений, мгновения, которые не повторятся. Свадьбы на ранчо, семейные съёмки, роды, выпускные — возможности бесконечны. Но я хочу, чтобы они были здесь. С тобой.

Уайатт улыбается — гордо, широко. — Это потрясающая идея. Ты была бы великолепна. И, честно, думаю, именно этого не хватает нашему городу.

— Правда? — Надежда разгорается в груди, и я чувствую, как в душе укореняется: я хочу эту жизнь. С ним. И карьеру, которая станет воплощением моей второй страсти.

— Правда. У тебя талант. Пора миру его увидеть. Но только если ты сама этого хочешь, Келс. Серьёзно. Я за тобой хоть на край света.

— Нью-Йорк станет просто приключением, которое я буду вспоминать всю жизнь. Но пока я там, я хочу впитать всё возможное.

— И это не должно быть последним приключением в твоей жизни, малышка. Я отвезу тебя куда угодно. Мы сможем путешествовать, когда ты вернёшься, увидеть все места, о которых ты мечтала. Наша жизнь не должна ограничиваться только этим городом, Келси. Главное — чтобы мы были вместе. Это всё, чего я хочу. Чёрт побери, только этого.

Он делает шаг назад, наклоняется и начинает перебирать нашу одежду на полу. Но когда он снова поднимается, в его руках коробочка, от которой у меня перехватывает дыхание. — Уайатт…

— Ты выйдешь за меня, Келси? — Он открывает коробку, и я вижу кольцо с круглым бриллиантом — простое и безумно красивое. Я поднимаю взгляд и встречаюсь с его глазами, полными любви, надежды и будущего. — Я хочу навсегда быть с тобой, если ты ещё не поняла. Я не говорю, что мы должны пожениться прямо сейчас, но я точно знаю — ты моя единственная. Ты мой сироп к завтраку, Келси, а я не ем сухой французский тост.

Я всхлипываю от смеха сквозь слёзы.

— Ну так что скажешь? Станешь моей женой?

— Да, — шепчу я и бросаюсь к нему, прижимаясь губами, не особо заботясь о том, что мы до сих пор голые и в доме всё ещё холодно. Это неважно.

Важно лишь то, что я выйду замуж за своего лучшего друга. И пусть это не всегда заканчивается счастливо — мои родители тому пример — я знаю, что иногда всё получается.

И мы с Уайаттом будем одной из тех пар, что выдержат испытание временем. Потому что я точно знаю: некоторые истории любви действительно вечны. Даже если они начались в возрасте десяти лет.

Келси

Шесть месяцев спустя

— О, Боже, Келси. Не могу поверить, какая ты красивая! — Эвелин прикрывает рот рукой, а глаза у неё наполняются слезами.

— Эвелин, только не начинай плакать, а то я тоже разревусь, — я разглаживаю руками подол платья и снова поворачиваюсь к зеркалу, проверяя, всё ли идеально. Каждый локон закреплён и уложен, макияж безупречен. Я начну паниковать, если придётся что-то переделывать.

— Я не могу сдержаться. В последнее время даже мелочи доводят до слёз, — отвечает она, опуская руку к маленькому округлившемуся животу под платьем.

Я — одна из немногих, кто знает о ребёнке, кроме Шмитти, Уайатта и Уокера, конечно. Но Эвелин скоро не сможет скрывать беременность.

Она позвонила мне, когда я была в Нью-Йорке на программе по фотографии, и рассказала новости. Тогда я даже не знала, что сказать. Знала, что они со Шмитти не были в серьёзных отношениях, и не понимала, что это значит для них. Но она заверила меня, что он собирается участвовать в жизни ребёнка. Хотя в последнее время я в этом не уверена — судя по его поведению.

Но сегодня — день моей свадьбы, и я хочу думать только о себе и Уайатте. Я отгоняю мысли о мире подруги и сосредотачиваюсь на своём собственном.

— Я знаю. Но если ты не остановишься, начнётся цепная реакция.

В этот момент в комнату заходит мамочка Гиб. Она ахает, едва увидев меня, и тут же у неё тоже начинают блестеть глаза.

— Видишь? — я указываю на неё рукой, пока обе — и Эвелин, и мама — шмыгают носами.

— О, Господи-Боже. Келси Энн Бейкер, ты — самая красивая невеста на всей планете.

— Спасибо, мамочка. — Я снова смотрю на себя, восхищаясь кружевной накидкой на платье силуэта «русалка». — Как думаешь, Уайатту понравится?

— Девочка, этот парень так без ума от тебя, что женился бы на тебе, даже если бы ты шла к алтарю в бумажном пакете, — встревает Эвелин, заставляя меня рассмеяться.

— Уайатт будет в восторге, Келси. Мой сын очень любит тебя. И я тебя тоже люблю.

У меня начинает дрожать нижняя губа. — Я знаю. И я тебя тоже люблю.

Она подходит ко мне и обнимает — единственная настоящая мама, которую я когда-либо знала. Она может и не моя мать по крови, но она мама по сердцу. И лучшая, о какой я могла мечтать.

— Я знаю, что мой рецепт печенья теперь в надёжных руках. — Мы отходим друг от друга, и она сжимает мои руки в своих, подмигивая.

— Уайатт будет рад, что теперь не придётся ехать на ранчо за своими любимыми печеньями.

— Глупости. Вы всё равно обязаны приходить. Тебя долго не было, милая, мы скучали по тебе.

Программа закончилась в апреле, и я вернулась домой в тот же день. Я обожала Нью-Йорк, каждую минуту, и узнала там так много о своём ремесле. Но моё сердце навсегда в Техасе. В Ньюберри-Спрингс. С Уайаттом.

Разлука была трудной — куда труднее, чем я ожидала. До моего отъезда мы виделись каждый день. Слышать его голос было недостаточно. Видеть его лицо — чуть легче. Но когда он приезжал по выходным, мы не теряли ни минуты. И, признаться, большинство времени проводили в моей постели.

Нас поселили в небольшом отеле недалеко от Манхэттена — ничего особенного, не то чтобы уютно. Конечно, это не было похоже на дом. Но когда рядом был Уайатт — это было самое близкое к дому, что у меня было.

И, честно, у нас было столько секса, что удивительно, как я не забеременела вместе с Эвелин.

— Ну что, ты готова? — Элейн вырывает меня из мыслей.

— Я всю жизнь ждала этого момента.

Мы втроём выходим на крыльцо ранчо. Там нас ждёт мой отец у повозки, запряжённой лошадьми. Она повезёт нас к ручью, под то самое дерево, где Уайатт и я поженимся.

— Господи, — говорит отец, когда я спускаюсь по ступенькам. Волосы уложены сбоку, украшены кристаллами и гипсофилой.