— Снэп! — его глубокий голос пробивается сквозь шум толпы, и мужчины бросаются вперёд. Форрест держит мяч высоко, выжидает идеальный момент, затем делает передачу на край поля, где Уайатт уже ждёт. Он подпрыгивает, ловит мяч, и игрок соперников срывает флажок, когда его ноги касаются земли.

— Да! — восклицаю я, перекрывая общий шум, и посылаю ему воздушный поцелуй. Боже, какой же он сексуальный. Не могу дождаться, когда покажу ему, насколько он меня завёл.

Команда снова выстраивается, и теперь Форрест отдаёт мяч Уокеру, который пробегает сквозь линию и получает ещё один первый даун.

— Уокер шустрый, — признаёт Эвелин, медленно хлопая в ладоши, пока мужчины готовятся к следующей попытке.

— Да уж. Все трое с детства играли. Форрест — квотербек, как видишь. Уайатт — ресивер, а Уокер — раннингбек. Они постоянно гоняли мяч между делами на ранчо и в школьные годы тоже.

— Что же это такое — взрослые мужчины, играющие в футбол, — протягивает Эвелин, обмахивая лицо рукой. — Южная девчонка и дышать-то спокойно не может!

— Не знаю, но, поверь, я тоже вся на нервах. И собираюсь показать Уайатту, насколько сильно он меня возбудил, как только мы окажемся одни.

— Келси Энн Бейкер! Ты это сейчас серьёзно?

Смеясь, прикрываю лицо руками — щеки горят: — Это ты на меня так влияешь, Эвелин.

— Нет, девочка. Это просто хороший член так влияет.

Мы смеёмся, пока мужчины выстраиваются в нескольких ярдах от зачётной зоны. Форрест ловит мяч после подачи, выжидает пару секунд и затем метко бросает его на короткое расстояние прямо в руки Уайатта.

— Тачдаун! — жёны и подружки поднимают наши помпоны и трясут ими, пока диктор, который, к слову, является отцом Джанис и мэром, объявляет счёт в микрофон.

— Я помню, как мы с Уайаттом праздновали каждый его тачдаун в школе, — внезапно рядом со мной появляется Джанис, и вся моя радость мгновенно исчезает. Она бурно хлопает в ладоши, пока я смотрю на неё с холодной миной.

— Очень мило, — отвечает Эвелин, просовывая голову передо мной и сверля её взглядом.

— Ещё бы. Он так хорошо целовался. Даже когда не в губы. Если ты понимаешь, о чём я.

— Клянусь… — бурчит Эвелин, занося руку, словно готовится дать ей в челюсть, но я поворачиваюсь, чтобы остановить её.

— Всё в порядке. Я справлюсь. — Она поднимает бровь, а я уверенно киваю ей и разворачиваюсь к Джанис. — Знаешь, Джанис, я очень старалась сохранять своё южное обаяние рядом с тобой, потому что это считается по-женски, — говорю я, намеренно утрируя свой акцент. — Но мне надоело терпеть твоё дерьмо.

Я делаю два шага вперёд, нависая над ней, заставляя её смотреть на меня снизу вверх — особенно с учётом моих сапог.

— Уайатт — со мной . Он встречался с тобой почти десять лет назад и не собирается возвращаться к этому, так что тебе пора двигаться дальше, милая. Он сам говорил мне, что отношения с тобой — одна из самых больших ошибок в его жизни. Вторая — что не признался мне в своих чувствах раньше. Мы любим друг друга. И однажды мы поженимся . Так что твои жалкие попытки вернуть его или пошатнуть мою уверенность — пустая трата времени. — Я дарю ей самую фальшивую улыбку, на которую способна, и вижу, как она сглатывает. — А теперь сделай нам обеим одолжение: уйди отсюда, забудь, что Уайатт вообще существовал, и найди себе какого-нибудь другого несчастного мужика, за которым можно побегать.

Её глаза расширяются, и она пятится, не сказав ни слова в ответ, прежде чем поспешно удалиться.

Я резко выдыхаю, руки у меня липкие и дрожащие, а Эвелин за моей спиной подпрыгивает от восторга, сотрясая весь сектор.

— Боже мой, Келси! Я так тобой горжусь! Даже не знала, что в тебе это есть, детка!

— Эта девчонка слишком много раз меня бесила, — выдыхаю я тяжело.

— Это было как будто ты внезапно поняла, что у тебя есть член, и что он может не только болтаться между ног.

— Эвелин! — Я разворачиваюсь к ней, с трудом сдерживая смех.

— Что? — Она вскидывает руки. — У меня сейчас почти встал от тебя.

— Ты такая идиотка. — Я оглядываюсь по сторонам, замечая, что на нас косо смотрят. Понижая голос, добавляю: — Давай поубавим разговоров о пенисах, ладно?

— Ладно. Но, чёрт побери, ты меня порадовала, малышка. — Она театрально смахивает слезу с лица.

Я толкаю её в бок и снова концентрируюсь на игре, замечая, что пока я ставила Джанис на место, Лексингтон каким-то образом тоже набрал очки.

— Чёрт. Счёт сравнялся.

— Не переживай. Наши парни победят, — уверенно говорит она, и мы обе продолжаем делать всё, что можем с трибун, подбадривая команду Ньюбери-Спрингс и надеясь, что обойдётся без травм.

— Вот и моя девочка!

Я бегу по полю, как будто мы пара подростков, прыгаю в объятия Уайатта, как всегда хотела, прижимаюсь губами к его губам и исполняю еще одну фантазию, которую я имела об этом мужчине.

— Ты был таким сексуальным, — шепчу я, не отрываясь от его губ. — А теперь ты грязный и потный, так что, думаю, тебе не помешает душ.

— Что ты предлагаешь, детка?

— Что, возможно, мне теперь он тоже нужен.

Его взгляд темнеет от желания, он крепче сжимает мои бёдра — я всё ещё обвиваю его ногами за талию.

— Чёрт, Келси. Нам срочно надо домой.

— Уайатт! — раздаётся голос Эрла Вэнса, владельца магазина хозтоваров в Ньюбери-Спрингс. Он подходит к нам, и Уайатт аккуратно ставит меня на землю, но не отпускает. — Отличная игра, сынок.

— Спасибо.

— Прямо как в старшей школе.

— Ну, не так жёстко, как тогда, но адреналин зашкаливал. — Уайатт пожимает ему руку и притягивает меня к себе. — Вы же помните Келси Бейкер, верно?

Эрл кивает. — Конечно. Как ты, милая?

Я прижимаюсь щекой к плечу Уайатта. — Замечательно, на самом деле.

— Надо сказать, вы смотритесь вместе очень естественно. Вы же всегда неразлучны были — я и тогда подозревал, что между вами что-то большее.

— Нам потребовалось время, чтобы это признать, но да... мы действительно счастливы, — отвечает Уайатт, глядя на меня тем самым взглядом, в котором всё: как будто весь его мир — в моих руках.

— Это видно. Кстати, как твой отец? — спрашивает Эрл, и я тут же замечаю, как лицо Уайатта меняется, а тело напрягается.

— О… Он… нормально. Работа идёт отлично. Он трудится, как всегда.

— Скажи ему, чтобы он не работал слишком усердно. Когда достигаешь нашего возраста, понимаешь, что не можешь делать то же самое, что раньше. Тело начинает подводить. — Он похлопывает себя по животу и улыбается.

— Да, слышал такое, — признает Уайатт, но его тело все еще остается напряженным. Меня охватывает беспокойство.

— Я уж точно не смог бы сейчас бегать по полю, как вы, ребята. Но, чёрт возьми, наблюдать за вами — одно удовольствие. — Он хлопает Уайатта по плечу. — Передай отцу привет. Думаю, скоро загляну в пивоварню — давно не был.

— Спасибо, Эрл. До встречи. — Мы смотрим, как он уходит, а вокруг нас всё ещё толпятся люди. Но лицо Уайатта остаётся напряжённым.

— Эй. Всё в порядке?

— Что? — Он смотрит на меня. — А, да. Всё нормально.

— Точно?

— Да. Давай попрощаемся с ребятами и пойдём домой. — Его губы почти касаются моего уха. — Я не забыл про твой намёк с душем, и если мы не поторопимся, все вокруг заметят, насколько сильно я этого хочу.

— Тогда лучше нам прощаться поскорее.

— Брат! Крутая игра! — Уокер хлопает Уайатта по плечу. Сам он тоже мокрый от пота, на лбу — грязь, но выглядит абсолютно счастливым. — Эти парни из Лексингтона дали жару.

— Да уж.

— Никто не может соперничать с тройной угрозой Гибсонов, — говорит Форрест, подбегая к ним и обнимая обоих младших братьев за шею, затягивая в захват. — А? Я вас хорошо выдрессировал, да? — Уайатт и Уокер вырываются, а я смеюсь — они всё ещё те же мальчишки, с которыми я выросла. А ещё я рада видеть, что Форрест снова стал весёлым и живым, как раньше, до колледжа.