– Тогда список, который ты просишь, вам не поможет, потому что там равно представлены мои друзья и друзья покойного отца Грея.

– Вот по этой причине мы также хотим изучить список гостей, которые были в доме во время нашего с Гвин рождения. Того, кто будет в обоих списках, смело можно причислить к друзьям нашей семьи. К твоим друзьям и нашим.

– Тогда почему не попросить список моих теперешних друзей?

– Все немного сложнее, чем кажется, – теряя терпение, пробурчал Торн.

– Не потому ли, что ты привык все усложнять?

– И как мне тебя понимать? – раздраженно поинтересовался Торн.

– Из всех моих сыновей ты всегда был самым скрытным.

– Ерунда! Грей…

– Грей тоже. Но Грей думал, что, скрывая от меня то, как безобразно поступал с ним дядя, он защищает меня. Тебе повод не нужен. Ты просто не любишь делиться ни чувствами, ни мыслями, ни знаниями. И эта внезапная помолвка – яркий тому пример. Отчего у меня такое чувство, что ты что-то недоговариваешь? Я вижу, что вы впятером что-то замышляете, но никто не желает говорить мне, что именно.

– Мы не… Так ты дашь мне списки или нет, мама?

Лидия величественно поднялась и с невозмутимостью королевы сообщила:

– После смерти отца Грея я собрала все, что имело отношение к крестинам, и сложила в коробки. Должно быть, они и сейчас хранятся где-нибудь на чердаке в Каримонте. Но, видит бог, я не оставила на память ничего, что напоминало бы мне о свадьбе с этим человеком. Разумеется, все, что связано с моей свадьбой с вашим с Гвин отцом и вашим рождением, хранится по сей день. На чердаке в Роузторне.

– Тогда я поищу свой список в Роузторне, а Грей свой в Каримонте.

– Я так любила вашего отца, – устремив вдаль затуманенный взгляд, сказала Лидия. – Я хочу, чтобы у вас с мисс Норли было то, что было у меня с вашим с Гвин отцом. Если три брака и научили меня чему-нибудь, так это важности доверия, нежности и любви. Ваш отец, клянусь, был для меня всем. Если бы мне не пришлось всю себя посвятить вам, не знаю, пережила бы ли я его потерю.

Прежде, когда мать только начинала подобную речь, Торн под любым предлогом старался уйти. Он не мог слушать, как она признается в любви к мужчине, который обманывал ее с другой. Но на этот раз Торн вознамерился получить ответы на свои вопросы. И бежать от правды не станет.

– Мама, – сказал он, – несколько лет назад до меня дошел слух о том, что в день аварии отец торопился в Лондон к своей любовнице. Это может быть правдой? И, если нет, ты знаешь, кто этот слух пустил и зачем?

– Эта вздорная сплетня ходила в свете еще до того, как я вышла замуж за вашего отца, – презрительно скривив губы, сообщила Лидия. – Конечно, все было не так. Ваш отец поехал в Лондон за акушеркой.

– Но так и не доехал, – констатировал Торн.

Со слезами на глазах мать погладила Торна по щеке.

– К утру я уже держала вас на руках. А днем пришел констебль и сообщил мне о случившемся.

– А ты уверена, что отец ехал в Лондон не по каким-то… своим делам? – все не мог успокоиться Торн.

– Например, к любовнице? Уверена. По слухам, его любовницей была моя подруга Элиза. Но отцу она никогда не нравилась, он считал ее бесстыдной кокеткой. Поэтому он и перестал в свое время за ней ухаживать. К тому же Элиза была рядом со мной, в Роузторне, у моей постели, когда твой отец погиб. Так что он просто не мог ехать в Лондон к ней.

– Не мог, это очевидно, – сказал Торн. Но исключать леди Хорнсби из списка подозреваемых не торопился. У нее были мотив и возможность подстроить аварию.

– Но зачем тебе понадобилось копаться в моем прошлом? – спросила Торна мать. – И Шеридан зачем-то интересуется, не замышлял ли что-то его отец перед смертью. Что вы все пытаетесь узнать?

– Обещаю, мама, мы все тебе расскажем, когда картина сложится. А тем временем с осторожностью подбирай людей для ближнего круга.

– Кому именно я не могу доверять, по вашему мнению?

– Леди Хорнсби. Тете Грея Коре. Другим женщинам, с которыми ты вместе выходила в свет.

– Перестань, – небрежно взмахнув рукой, сказала Лидия. – Ты слишком подозрителен. Ты готов подозревать и мать своей будущей жены?

– Готов, – сказал Торн. Хотя, если честно, леди Норли не была первой в списке.

– Советую не говорить об этом Оливии.

– Я не собирался…

– Прошу простить, но к вам с визитом майор Вулф, – объявил дворецкий.

– Я вас всюду искал, – без предисловий сообщил Вулф, обращаясь к Торну.

– Что? Вы не хотите поцеловать в щеку вашу тещу прежде, чем пускаться в дискуссии с моим сыном?

– Добрый день, герцогиня, – пробормотал Вулф и, наклонившись, поцеловал тещу в подставленную щеку. – Боюсь, мне придется увести от вас Торна. Я должен поговорить с вами наедине, – добавил Вулф, глядя Торну в глаза. – Насчет нашего друга Элиаса.

Торн сразу понял, что Вулф принес плохие вести.

Едва за ними закрылась дверь комнаты, как Вулф объявил:

– Элиас мертв.

– Что? Как он умер?

– От большой дозы мышьяка, – мрачно сообщил Вулф.

– Господи, – тихо сказал Торн. – Откуда вы знаете, что это мышьяк?

– Яд был в его еде и питье. Он не все съел, но крысы, что доели его порцию, тоже сдохли. Все они были найдены мертвыми утром. Коронер уверен, что его отравили мышьяком.

– Есть догадки, кто мог подсыпать в его еду мышьяк?

– Сказать сложно, тем более что в Ньюгейтской тюрьме еду и готовят и раздают сами заключенные. Народ там, скажу я тебе, довольно гадкий.

– Могло ли случиться так, что яд предназначался кому-то другому?

– Едва ли.

– Получается, кому-то очень важно, чтобы мы не узнали, кто стоит за отравлением отца Грея.

Вулф согласно кивнул.

– И чего нам теперь ждать? – спросил Торн.

– Ждать нам нельзя. Надо ехать к мисс Норли и предупредить ее об опасности.

Черт, Торн об этом не подумал. У этого преступника длинные руки. Добрался же он до Элиаса в Ньюгейте, дотянется и до Суррея. Торн знал, что если что-то случится с Оливией, он себя не простит. Надо было приказать своим вооруженным охранникам остаться с ней в Суррее!

– Гвин поведала, что мисс Норли уехала в Суррей, но куда именно, она не знает, – сказал Вулф.

– Мои слуги уже, должно быть, вернулись. Я велел им ехать в Лондон. Так что они покажут мне дорогу.

Он поедет в Суррей и расскажет ей, что случилось с Элиасом. И после этого сделает то, чего никогда не делал. Никогда он не умолял женщину простить его и вернуться к нему.

Гвин была права. Пытаться бороться со своими чувствами – все равно что пытаться повернуть стрелку компаса вспять. Оливия была ему нужна, не просто нужна – необходима.

И да, он любил Оливию. Она была его музой. Все, что он написал в ту ночь, было вдохновлено ею.

Он должен заставить ее понять то, что понял он – они созданы друг для друга. И он станет для нее тем мужем, которого она хочет. И больше он не будет от нее ничего скрывать, потому что с кем, если не с ней, он может быть самим собой?

Оливия металась по комнате так, как, должно быть, метался по роще олень, которого преследовал сейчас ее отец. Леди Норли была у пастора. Как только баронесса вернется, они отправятся в Лондон. Оливия должна была увидеться с Торном по целому ряду причин, и главная – решить вопрос об оставленном в его поместье лабораторном оборудовании и реактивах. Разумеется, об их примирении не могло идти и речи.

Зачем лгать самой себе? Ей хотелось выяснить отношения с ним.

При мысли о том, чтобы извиниться перед ним за то, что слишком резко отреагировала на открывшуюся ей связь между ею и персонажем пьесы, кровь Оливии вскипала и мыслить адекватно она не могла. Маман была права. Но Оливия была над собой не властна.

Оливия подошла к окну и выглянула в сад, который мачеха возделывала с такой любовью. Давно пора успокоиться и забыть. Но никак не получалось.

– Мисс, некий джентльмен, который называет себя герцогом Торнстоком, требует его впустить, – сообщил дворецкий, неодобрительно окинув взглядом растрепанную, в одной ночной рубашке под теплой шалью, Оливию. – Вы желаете его принять?