– Прекрасно. Тогда пусть мисс Норли выберет какое-нибудь одно приключение, и мы попробуем угадать, было ли что-то подобное в жизни Торна или нет, – предложила Беатрис. – А вы, Торн, скажите, кто из нас угадал. Мне кажется, это довольно забавная игра.

– Или донельзя глупая, – пробормотал Торн.

Грейкорт согнулся пополам от смеха.

– Не знаю, старина, – между взрывами хохота выдавил Грейкорт, – Я думаю, она нас всех развлечет. А путь впереди длинный.

Оливия уже мысленно перебирала приключения, выпавшие на долю Феликса.

– Как вам нравится такое: Феликс напивается…

– Могу засвидетельствовать, Торн проделывал это не раз и не два, – весело заявил Грейкорт и получил убийственный взгляд Торна.

– Дай ей закончить, – с укором сказала Беатрис.

– Феликс, напившись, принимает графиню за куртизанку, – продолжила Оливия, – и пытается снять леди на ночь.

– Половина лондонских холостяков может припомнить нечто подобное, – сказал Грейкорт.

– Но я принадлежу к другой половине, – парировал Торн. – Вам не кажется, что шутка затянулась? Может, подыщем другую тему?

– Согласна, пересказывать сюжет – неблагодарное дело, – сказала Оливия. – Шутки кажутся затасканными и несмешными. Но из зрительного зала все воспринимаешь совсем по-другому. Феликс превратно понимает слова графини, а графиня – его слова, и это продолжается довольно долго, и все это время зрители надрывают животы от смеха.

– Одним словом, Феликс все ходит вокруг да около, а до дела так и не доходит, – философски заметил Грей. – Но в этом они с Торном как раз очень похожи. По крайней мере, в том, что касается ухаживания за дамами.

– Какая чушь, – сквозь зубы процедил Торн.

– Пожалуй, я выбрала неудачный эпизод, – сказала Оливия. – Сейчас подумаю, какой еще предложить, который не вызвал бы столько разногласий.

И тут пассажиры почувствовали, что карета замедлила ход. Торн выглянул из окна и объявил:

– Мы подъезжаем к Честерфилду, а я ужасно проголодался. Я сегодня не завтракал. Не отказался бы от сандвича и кружки местного эля.

– Сандвич – как раз то, что нужно! – поддержала его Беатрис. – Я тоже хочу есть.

– Меня это не удивляет, – сказал Грейкорт. – Сегодня утром ты съела всего три яйца с колбасками вместо обычных пяти.

– На что не пойдешь ради твоего наследника, – парировала Беатрис.

Грейкорт перевел взгляд на живот жены:

– Или ради моей красавицы дочки, которая умом, я уверен, пойдет в мать.

Оливия смотрела на супругов Грейкорт со смешанным чувством умиления и зависти. При ней никогда ее отец и мачеха не демонстрировали нежных чувств друг к другу, и, кажется, ничего похожего не было и между отцом и ее матерью. Оливия всегда считала, что чувства в браке представителей британской аристократии стоят далеко не на первом месте, и, судя по тому, что она знала о семейной жизни своих знакомых, ее мнение было вполне обоснованным.

Но сейчас, глядя на Беатрис и Грейкорта, Оливия думала о том, что бывает и по-другому. Союз по любви возможен. Даже если выйти замуж за герцога.

Разумеется, речь не о Торне. Он такой же колючий, как шип[1].

– Нам предстоит еще несколько часов пути, – сказал Грейкорт, – так или иначе придется сделать остановку, чтобы сменить коней. Так что перекусить в трактире при постоялом дворе не будет лишним. Но не мечтай, – добавил Грейкорт, посмотрев с ухмылкой на брата, – что мы дадим тебе сорваться с крючка. Мы продолжим игру, как только вновь тронемся в путь.

– Превосходно, – с сарказмом протянул Торн. – Я весь в нетерпении.

Оливия чувствовала себя на подъеме. Это путешествие нравилось ей все больше и больше.

Как только компания вернулась в карету, игра была продолжена, несмотря на протесты Торна. Оливия была в ударе. Она, кажется, помнила все пьесы Джанкера едва ли не наизусть и бесконечно сыпала описаниями приключений Феликса.

Очки распределились следующим образом: два у Беатрис, четыре у Грея и три у Оливии. Всего на одно меньше, чем у его единоутробного брата! Кто бы мог подумать?!

Между тем Оливия радостным тоном объявила, что вспомнила еще один эпизод из третьей пьесы.

– Феликс и его друг решили отправиться на прогулку в увеселительный сад Ранела в Челси со своими любовницами. Феликс пускает слух о том, что их спутницы на самом деле не так уж молоды, а выглядят вполовину своего возраста только потому, что приняли эликсир молодости. Знакомые дамы упрашивают Феликса поделиться с ними эликсиром, и Феликс дает себя уговорить. Но на самом деле он дает им вовсе не эликсир молодости, – тут Оливия не удержалась и прыснула от смеха, – а сливовую наливку, притом очень крепкую. Очень скоро все принявшие «эликсир» напиваются, и Феликс уверяет их, что теперь они все выглядят очень юными и свежими. Как вы можете себе представить, тщеславные и пьяные господа попадают во множество неловких или комических положений. К примеру, один джентльмен представляется своему же камердинеру, поскольку считает, что помолодел так, что слуга его не узнает.

Торн просиял. Все подробности этого приключения он знал очень хорошо, поскольку они были взяты из жизни. Из жизни его брата Грейкорта, если конкретно.

Торн с удовольствием наблюдал за тем, как меняется физиономия Грейкорта, как сползает с его лица это победно-самодовольное выражение.

– Для Торна это слишком круто. Такие лихо закрученные сюжеты не по его части.

– Не по моей части, – весело согласился Торн. – Хотя эта история сильно напоминает мне один случай, когда ты, я и Джанкер отправились погулять в увеселительный парк вместе с нашими…

– Ничего похожего, – перебил его Грейкорт.

Беатрис, приподняв бровь, взглянула на Торна, и тот ей подмигнул.

– И когда это было? Когда вы втроем ездили в Челси?

– Увеселительный сад закрылся в тысяча восемьсот третьем году. Значит, это было вскоре после моего приезда в Англию, когда мы с Грейкортом были совсем молоды и иногда позволяли себе пошалить.

– Очень редко, – поправил его Грейкорт.

– Ну, это было задолго до того, как он встретил меня, – с трудом сохраняя серьезный вид, сказала Беатрис. – И все же, какая она была из себя, любовница Грейкорта? Он мне ни за что не расскажет, хотя я знаю, что по меньшей мере одна любовница у него имелась.

Грей откинул голову на подушки и прошептал:

– Да поможет мне бог.

Оливия, округлив глаза, удивленно переводила взгляд с Грейкорта на Торна и обратно.

– У вас в самом деле были любовницы? У обоих?

Отчего-то Торну стало не по себе, хотя поводов испытывать неловкость вроде бы не было.

– Да, у меня была любовница. И я не один такой. Половина пэров королевства содержали любовниц. Или содержат. Я тогда только приехал в Лондон и…

«…хотел доказать себе, что чего-то стою как мужчина, когда некая леди категорически отказалась выходить за меня замуж», – мысленно закончил Торн.

– Вы не договорили, – напомнила ему Оливия. В глазах ее читался самый живой интерес, словно речь шла не об ошибках его молодости, а о ее химических опытах.

– Я бросился во все тяжкие, как это часто бывает, – сказал Торн. Зачем он оправдывается? Торн был самому себе противен. – Как бы там ни было, все это дела давно минувших дней. К тому же, – тут голос его окреп, – разговор этот совершенно неуместен.

– До сих пор, Торн, для тебя неуместных тем не существовало, – с ухмылкой заметила Беатрис.

– Хорошо, – ледяным тоном сказал Торн, – если вам так хочется послушать о наших любовницах…

– Мы не могли бы поговорить о чем-то другом? – взмолился Грей.

– Говорят, все тайное становится явным, – с непринужденной улыбкой заметила Беатрис.

– Ты, полагаю, находишь все это забавным, – процедил Грейкорт.

– Необычайно забавным! – с широкой улыбкой ответила ему жена.

– Вот что бывает с теми, кто придумывает дурацкие игры, дабы позабавиться за счет ближнего, – со смехом констатировал Торн. Он очень боялся, что тайна его будет раскрыта, но, кажется, зря. Никому не пришло в голову сопоставить факты. Возможно, потому что Джанкер был участником этого приключения. А может, потому что Грей с самого начала заявил, что Торн завидует своему приятелю. Торн решил, что не станет разубеждать Грея. Пусть лучше считает его завистником. Зато тайна его будет в сохранности.