– Тогда, разумеется, я выйду за вас. Я бы не допустила, чтобы тот или та, кто обязан своим появлением на свет моему легкомыслию, из-за этого легкомыслия пострадал.

– Для зачатия нужны двое. И, если на то пошло, моя вина больше – это я вас соблазнил.

– Я хотела быть соблазненной, – пожав плечами, сказала Оливия.

– И после того, как это произошло, – взяв ее за руки, сказал он, – вы, несомненно, желаете повторения, судя по тому, какое вы от этого получили удовольствие.

– Это так, – согласилась Оливия.

На губах его заиграла улыбка.

– Вам не кажется, что это весомый аргумент в пользу нашего брака?

– Пожалуй, – опустив глаза на их сомкнутые руки, сказала Оливия. – Я только не хочу, чтобы вы женились на мне из чувства долга. Чтобы спасти мою репутацию. Или потому, что желаете защитить меня от злодеев, которых пытаетесь найти вы и члены вашей семьи.

– Я должен признаться, что действительно предпочел бы не отпускать вас от себя, так как не хочу, чтобы с вами случилась беда лишь потому, что вас попросил помочь Грей. Но это только малая часть правды. А главное, из-за чего я хочу на вас жениться, это из эгоистичного желания иметь возможность заниматься с вами любовью всякий раз, как мне того захочется. Ну как, вам полегчало от моего признания?

– Заметно, – не без иронии ответила Оливия, но глаза ее смотрели веселее.

– Я думаю, у нас получится, – вдруг сделавшись серьезным, сказал Торн. – Мы предпочитаем общество друг друга светским сборищам. Мы оба хотим от жизни одного и того же. Мы совпадаем во мнениях по многим вопросам. Для меня этого достаточно. А для вас?

Нет, конечно, ей было этого мало. Она хотела любви, счастья и всего, что к этому прилагается. Но, увы, требовать любви от того, кто тебя не любит, бессмысленно и глупо.

– Да, – сказала она. – Мне этого хватит.

Еще не все потеряно. Может быть, со временем они научаться друг друга любить.

Теперь предстояло самое трудное – сообщить о своем решении маман.

– Ты сошла с ума? – воскликнула леди Норли. – Он тебя погубит!

Оливия безуспешно пыталась переубедить свою мачеху в том, что, согласившись выйти за Торна, она не подписала себе смертный приговор.

– Я никогда тебе этого не говорила, но лучше уж остаться старой девой, чем стать его женой, – заявила леди Норли.

– Странно. Девять лет назад ты пыталась шантажом заставить его на мне жениться, а сейчас, когда он сам, без всякого нажима, сделал мне предложение, ты отказываешься нас благословить.

– Девять лет назад я, как любая хорошая мать, пыталась устроить твою жизнь. И тогда Торнсток казался мне самой лучшей партией. С одной стороны, он герцог. С другой, он тебя целовал, а это означает, что ты ему нравишься как женщина. Но тогда он не был тем, кем стал сейчас – распутником и негодяем.

– Не говори мне о нем плохо, – твердо заявила Оливия. – Я хочу стать его женой, и он хочет быть моим мужем. Так что тебе придется принять наш выбор, мама. Я уже давно совершеннолетняя, и твое согласие мне не требуется. И все же благословение я бы хотела получить, – уже гораздо мягче добавила Оливия.

Мачеха ее с тяжелым вздохом опустилась на кушетку.

– Мне хочется сделать так, как будет лучше для тебя, но я не всегда понимаю, что будет лучше, а что хуже.

– Иногда я сама не могу найти ответ на этот вопрос, – сказала Оливия и, присев рядом, взяла мачеху за руку. – Но я ценю твою заботу и знаю, что ты хочешь для меня только хорошего.

– Когда твой отец сделал мне предложение, он ясно дал мне понять, чего от меня ждет: чтобы я родила ему наследника и стала для тебя хорошей матерью. Первое мне не удалось, и я изо всех сил старалась как можно лучше справляться со второй своей задачей.

– И у тебя все получилось. Правда.

– Я буквально влюбилась в тебя с первого взгляда, – со слезами вспоминала леди Норли. – Ты была такой несчастной крошкой. Так тосковала по своей настоящей маме… И я была тебе очень нужна. Но сейчас…

– Сейчас ты нужна мне еще больше. Предстоит подготовка к свадьбе, и этот дом надо привести в порядок, – сказала в утешение ей Оливия, которая на самом деле считала, что дом содержится в идеальном порядке, а свадьбу хотела тихую и скромную.

«Скоро я буду здесь хозяйкой», – подумала Оливия, и ей стало немного не по себе от этой мысли. У Торна было множество слуг, но распоряжения придется отдавать ей, и от ее решений будет зависеть весь уклад жизни в этом доме.

Ответственно, но и почетно. Безусловно, в положении супруги и герцогини имелись определенные преимущества, о которых она прежде не думала. При мысли о другом, уже упомянутом Торном преимуществе, который давал брак, щеки Оливии вспыхнули, что не осталось незамеченным.

– Ты покраснела, – сказала ее мачеха.

– Здесь слишком жарко, ты не находишь? – попыталась выкрутиться Оливия.

Леди Норли, прищурившись, констатировала:

– Ты покраснела, потому что подумала о нем.

– Что плохого в том, что будущий муж нравится мне как мужчина?

– Ничего, – со вздохом ответила леди Норли. – Но это значит, что он нравится тебе сильнее, чем я думала. – Опустив глаза на сцепленные на коленях пальцы, леди Норли спросила: – Это он рассказал тебе про шантаж?

– Да. Он хотел объяснить, почему был так зол, когда делал мне предложение девять лет назад. – Оливия помолчала, глядя в окно, выходящее в сад, где прогуливался Торн с сестрой. Сердце в груди болезненно сжалось. Она все еще не могла простить мачеху. – Ты правда думала, что я не в состоянии понравиться ни одному мужчине? Что я настолько безнадежна, что иначе, чем шантажом, меня замуж не выдать?

– Нет, конечно нет, моя девочка! Ты так все это восприняла?

– Я думала, что ты мечтаешь поскорее сбыть с рук свою никчемную падчерицу с ее увлечением химией. Потому что, если этого не сделать как можно раньше, она так и будет висеть у тебя камнем на шее всю жизнь. Должно быть, ты была очень разочарована, когда все твои усилия пошли прахом.

– Нет, вовсе нет, – ласково похлопав Оливию по руке, сказала леди Норли. – Я надеялась, что ты никогда не узнаешь о нашей с ним сделке. Честное слово, я хотела как лучше. А уж избавляться от тебя – такое мне и в голову не могло прийти. Зачем бы я сюда примчалась, если бы не хотела спасти тебя от неудачного брака?

– На этот раз спасать меня не нужно. Скажем так: если понадобится, я спасу себя сама, – сказала Оливия и, улыбнувшись, спросила: – Так вы даете мне свое благословение, маман?

Леди Норли не торопилась отвечать.

– Ты его любишь? – спросила она.

Вопрос застал ее врасплох. Оливия старалась не думать о своих чувствах к нему после того, как он со всей откровенностью озвучил свое вполне циничное отношение к браку. Оливия не придумала ничего лучше, чем ответить правду:

– Я не знаю. Я боюсь, что если позволю себе его любить, то в конечном счете останусь с разбитым сердцем.

И после того, как она проговорила свои мысли вслух, такой исход показался более чем вероятным.

Мачеха ее кивнула.

– Я понимаю твой страх, хотя когда я выходила замуж, о любви речи не шло, и я приняла это как должное. Но я нисколько об этом не жалею, – добавила леди Норли, ласково погладив Оливию по щеке, – потому что у меня есть ты. Есть, кого любить, о ком заботиться, о чьем счастье мечтать. Может, я и не понимаю твоего страстного увлечения химией, но я не противилась и не противлюсь твоим занятиям. И теперь оказалось, что сам герцог Грейкорт в тебя поверил! Не всякий мужчина-химик может этим похвастать. Я горжусь тобой.

– Спасибо, мама, – со слезами на глазах прошептала Оливия и крепко обняла свою мачеху. – Ты не представляешь, как мне важно твое признание!

– Но, дорогая, – тревожно глядя в лицо падчерице, сказала леди Норли, – ты точно знаешь, что хочешь быть его женой? Ты знаешь, что о нем говорят.

– Знаю. И знаю, что не все, что о нем говорят, правда.