– Что такое гидроксид натрия? – спросил Торн.

– Каустическая сода… Щелочь – вы наверняка знаете его под этим названием.

– Проклятье! Даже я знаю, что если щелочь загорится, ничего хорошего не жди.

Внизу уже слышались тревожные голоса. Слуги проснулись и, если их не становить, пойдут тушить пожар.

– Оставайтесь здесь, а я пойду скажу слугам, чтобы не приближались к сыроварне, пока она вся не выгорит.

Торн побежал вниз по лестнице, Оливия следом. Он, как бы там ни было, не разбирался в химии, и без нее было не обойтись.

– Мисс, вы, должно быть, оставили в очаге горящие угли, – крикнул, увидев ее, один из лакеев.

– Клянусь, пожар начался не из-за меня! – воскликнула Оливия. – Я всегда заливаю угли водой, никогда не оставляю горящие свечи…

– Вот что нам надо: много, очень много воды! – воскликнул второй лакей.

– Нет! – что есть мочи закричала Оливия. – От воды будет только хуже!

Но ее никто не слушал. Когда Грей и Беатрис появились на верхней площадке лестницы, слуги стали наперебой кричать, требуя указаний от своего хозяина. Судя по косо застегнутому халату и всклокоченным волосам Грея, тот вскочил с постели, еще не до конца проснувшись, и явно не вполне понимал, что происходит.

Торну ничего не оставалось, кроме как взять командование на себя. Он поднялся на верхнюю площадку и, сунув два пальца в рот, едва не оглушил всех окружающих свистом. Шум внизу стих.

– На пожаре горят опасные химикаты. Мы должны слушать мисс Норли, поскольку она – химик и загорелась ее лаборатория. Она лучше всех знает, что делать.

Торн отвел Грея и Беатрис в сторону, чтобы объяснить, что случилось, уступив Оливии право распоряжаться в сложившейся ситуации.

– Я вас очень прошу, – сказала Оливия, – не заливайте ничего водой. Некоторые химикаты безвредны, когда горят, но взрываются, если намокнут. Другие взрываются на воздухе. Если вам так нужно подойти близко к огню, хотя я бы вам этого не советовала, используйте соль или песок, чтобы его потушить.

– Почему нам не надо подходить близко к огню, мисс?

– Потому что от горящих химикатов в воздухе могут быть ядовитые газы, которые нельзя вдыхать.

– Зачем мы ее вообще слушаем?! – закричал другой лакей. – Это из-за нее случился пожар!

– Клянусь, это не я! – принялась оправдываться Оливия.

– Не она это, – раздался новый мужской голос. – Дом поджег мальчишка.

Все разом замолчали и повернули голову к тому, кто сказал про мальчишку.

– Какой мальчишка? – спросил у мужчины Торн. Они с Греем бегом спустились вниз, оставив беременную Беатрис стоять на верхней площадке в ночной рубашке и пеньюаре.

– Я вышел из дому подышать, ваша светлость, и тут я увидел мальчишку, лет пятнадцати, не больше. Он со всех ног бежал со стороны старой сыроварни. Я его окликнул, велел остановиться, и тут раздался взрыв, сыроварня вспыхнула, и я потерял мальчишку из вида.

Слуги начали перешептываться между собой, а Грей спросил у Торна:

– Ты не думаешь, что мы слишком близко подобрались к правде? Что кто-то решился взорвать лабораторию, чтобы правда не вышла наружу?

– Полагаю, такое возможно, – побледнев, сказал Торн.

– Тот, кто это сделал, должен был знать, какой реактив поджечь, – возразила Оливия.

– Ничего ему знать было не надо, – сказал Торн. – Помните, я устроил пожар в лаборатории, всего лишь свалив одну склянку?

Щеки Оливии залила краска.

– Подождите, – глядя на Торна, сказала она, – вы рассказали Грею…

– Я сказал, что случайно смахнул со стола банку с фосфором, что на самом деле и произошло. – Торн провел рукой по волосам и спросил у Оливии: – А мог этот парень поджечь дом, просто разбив склянки?

– Мог. Но тогда он поступил крайне опрометчиво, если учесть, какие опасные реактивы хранились в лаборатории.

– Тут кроме тебя, милая, химиков нет, – сказал Торн, не отдавая себе отчет в том, что они с Оливией тут не одни. – Едва ли тот мальчишка понимал, что делает.

Торн вышел из дома на террасу, Оливия последовала за ним.

– Если мы ничего не будем делать, огонь погаснет сам, как только выгорят все реактивы?

– Пожалуй.

– Но вы в этом не уверены? – уточнил Торн, сурово глядя на Оливию.

– Как я могу быть в чем-то уверенной, если на моей памяти не было взрывов в лаборатории? Во всяком случае, таких мощных.

– Понимаю, – с готовностью согласился Торн, – но вы по-прежнему считаете, что нам лучше не вмешиваться в процесс?

– Да, определенно не стоит вмешиваться. К счастью, ветра сегодня почти нет, и потому шанс того, что от случайной искры загорятся другие постройки, минимален. Пожар не продлится долго, и Грею нет никакой необходимости отправлять слуг дышать ядовитым дымом ради того, чтобы все закончилось немного быстрее.

– Разумеется, я не стану травить своих слуг, – сказал подошедший к ним Грей, – но кое-что необходимо сделать немедленно.

Грей обернулся к слугам и отправил троих обыскать окрестности в поисках злоумышленника.

– Несколько человек пусть останутся здесь и проследят, чтобы огонь не перекинулся на другие постройки, – велел он. – А все остальные должны идти спать. Включая вас, Оливия, – добавил он. – Я знаю, что вы работали допоздна, потому что в лаборатории еще горел свет, когда мы с Беатрис ложились. Вы, как и все люди, нуждаетесь в отдыхе.

– Слушайте его, он говорит дело, – сказал Торн.

– Как я могу спать, когда мы потеряли все, ради чего работали? – сказала она. – Образцы пропали, и повторная эксгумация нам едва ли что-то даст.

– У нас в леднике есть тот же набор образцов, что был у вас в лаборатории, – сообщил Грей.

– Я не понимаю, о чем вы, – сказала Оливия.

– Я забыл вам сказать, – поспешил объяснить Торн, – что коронер все образцы разделил на две равные части на случай, если в суде понадобятся свежие образцы. Я собирался вам сообщить об этом, когда принес образцы в лабораторию, но…

– Но я вас не впустила, – сказала Оливия.

– Я мог бы сказать об этом вечером, но…

– Все это уже не имеет значения, – просияв, сказала Оливия. – Я так рада! Я все еще могу провести тесты. Конечно, придется поручить кому-то охранять лабораторию ночью, и химикаты надо купить, и новое оборудование… – Оливия мысленно лихорадочно составляла список самого необходимого. – Как хорошо, что я взяла с собой тетради, когда уходила! – радостно воскликнула она. – И я смогу свериться с тем, что писали другие, когда…

– Мы все это сможем обсудить утром, – строго сказал Торн, встретившись взглядом с Греем. – А сейчас вы должны отдохнуть, Оливия.

– Только после того, как я составлю список того, что придется купить, – не сдавалась Оливия, хотя забота Торна о ее самочувствии была ей приятна.

– Сначала сон, а потом списки, а не то, клянусь, я запру ваши тетради под замок, – стоял на своем Торн.

И Оливия чувствовала, что он не шутит. Эти двое что-то задумали. Хотелось бы знать что.

– Хорошо, раз вы так настаиваете, – согласилась Оливия. – Но вы должны послать за мной, если пожар не потухнет в ближайшее время.

– Обещаю, – сказал Торн. – А теперь марш спать.

Оливия вздохнула, но делать ей было и в самом деле нечего, пока не потухнет пожар. К тому же она действительно сильно устала, и не только от работы, но и от волнений – то приятных, то отнюдь не приятных. И усталость брала свое.

«Утро вечера мудренее», – решила Оливия.

Торн издали смотрел, как догорал пожар, бушевавший почти до рассвета. Кое-где еще тлели угольки, а из золы поднимались облачка дыма. На первый взгляд, все уже закончилось, но так ли это, могла сказать только Оливия.

И, словно по волшебству, Оливия появилась рядом. Торн узнал ее по запаху и лишь потом, обернувшись, увидел. Зная, как много значит для нее эта работа, он мог лишь догадываться о том, что она чувствует, глядя на обгоревшие останки своей лаборатории.

– Вы сегодня рано встали, – сказала она чуть дрожащим голосом.