– Мы нашли злоумышленника, – объявил Вулф. – Его зовут Элиас. Это из-за него взорвалась лаборатория мисс Норли.

Оливия в изумлении уставилась на преступника, которому было никак не больше пятнадцати лет.

– Можно мне вас спросить, молодой человек, – обратилась к нему Оливия, – почему вы решили меня убить? Я вас никогда не видела и ничего плохого вам не сделала.

– Это мисс Норли, – пояснил мальчишке Вулф. – Та самая, чью лабораторию ты разгромил.

– Я не хотел никого убивать, – побледнев, сказал Элиас.

– Но ты признаешь, что лабораторию взорвал ты, – заметил майор Вулф.

– Ничего я не взрывал! Мне велели побить там что-нибудь, разбросать, и я так и сделал! Откуда мне было знать, что там все само начнет взрываться и гореть? Я едва ноги унес!

– Ах ты, гаденыш! – воскликнула, вскочив с кушетки, леди Норли. – Ты чуть мою дочь не убил!

Оливия схватила мачеху за руку, боясь, что та набросится на Элиаса с кулаками.

– Мама, вам лучше подняться наверх и отдохнуть с дороги. Его светлость уже, наверное, распорядился насчет вашей комнаты, а слуги отнесли наверх ваши вещи.

– Все именно так и обстоит, – подтвердил Торн и, догадавшись, что леди Норли не уходит из опасения пропустить что-то интересное, добавил: – Мы вам потом обязательно все расскажем.

– Я и в самом деле едва держусь на ногах, – призналась леди Норли. – Если бы не усталость, никуда бы не ушла. Но я надеюсь, что вы все сделаете для того, чтобы преступник получил по заслугам, – обращаясь к Торну, сказала леди Норли перед тем, как позволила служанке под руку вывести ее из гостиной.

– Можете не сомневаться, – вслед ей сказал Торн и тут же спросил Оливию, не хочет ли и она составить компанию баронессе.

– Нет. Я останусь. Я имею право из первых уст услышать, что происходит.

– Я уже сказал, – угрюмо повторил Элиас, – что не думал никого убивать. И я точно знал, что вас там уже нет, потому что мне пришлось долго ждать, пока вы уйдете.

– Вы хотите сказать, что следили за мной во время работы? – в ужасе воскликнула Оливия.

– Я не за вами следил, а за сыроварней. Видел, как вы уходили. Вот потому и говорю, что вам ничего не грозило.

Торн встал между Оливией и Элиасом.

– Ей просто повезло! Как и тебе, и всем прочим! Если бы лаборатория была ближе к жилым постройкам, без жертв бы не обошлось!

– Если бы я захотел кого-то убить, то убил бы! Но я не убийца. Мне приказали устроить разгром в лаборатории, будет там кто-то или нет, но я дождался, когда мисс уйдет.

– Так кто же отдал приказ? – грозно нависая над пареньком, спросил Торн. – Кто этот таинственный дьявол?

– Не могу сказать, мистер, – сказал мальчишка, и лицо его болезненно дернулось.

– Ты понимаешь, с кем говоришь? Я – герцог Торнсток! А женщина, которую ты чуть было не убил, – моя невеста! Отвечай, не то я превращу в ад каждый твой день, пока тебя не повесят!

Майор Вулф, судя по его реакции, был немало удивлен новостью о том, что Оливия стала невестой Торна. Оливию же немало удивил тот факт, что Торн воспользовался титулом, чтобы запугать преступника.

Но Элиас оказался юридически неплохо подкован.

– Меня не повесят, сэр. За причинение ущерба не вешают. Ну, посадят меня в тюрьму на пару лет, так беды в том нет. Я хоть высплюсь. А если я скажу, кто меня послал, так мне перережут горло или того хуже.

– Что же может быть хуже перерезанного горла? – поинтересовался майор Вулф.

– Яд может быть хуже. Лучше уж помереть от ножа, чем медленно гнить заживо от яда. Вот этого мне точно не надо. И потому я говорить не стану.

Торн и майор Вулф переглянулись. Упоминание о яде указывало на то, что они были на верном пути.

В комнату вошла Гвин.

– Я слышала, что Джошуа, – начала было она, но, увидев мужа, воскликнула: – Вот ты где! А это, – и она указала на Элиаса, – тот самый мальчишка, что пытался подстроить аварию, когда мы были в Кембридже. Помнишь, – обратилась она к Торну, – мы все вместе с мамой ехали в Лондон на открытие сезона?

Элиас засуетился и тем себя выдал.

– Ты уверена? – уточнил майор.

– У меня отличная память на лица, – с гордостью констатировала Гвин.

– Мы все могли погибнуть из-за него, – добавила Гвин, и Элиас с угрюмым упрямством повторил:

– Я не хотел никого убивать. Захотел – убил бы.

– Если ты убивать не хотел, так чего ты хотел, ублюдок? – прорычал Вулф, схватив наглого юнца за плечи и начав трясти так, словно хотел душу из него вытрясти.

– Не дать вам доехать до Лондона, вот и все! Мне было приказано сломать карету. А для чего – не знал, и теперь знать не хочу!

– Врешь! Ну сломал бы ты карету, но что помешало бы нам нанять другую? Или остановиться в гостинице еще на сутки и дождаться, пока из Роузторна за нами не приедет другой экипаж? Благо у герцога карета не одна.

– Я говорю то, что мне велели сделать, – стоял на своем Элиас.

Майор Вулф приказал пойманному преступнику сесть на стул, привязал его веревкой к спинке, и жестом пригласил присутствующих отойти в угол, чтобы посовещаться.

– Что нам с ним делать? Он признался в разгроме лаборатории, но за это ему в лучшем случае тюрьма грозит.

– А как насчет попытки убийства? – спросила Оливия.

– Его смогут осудить за попытку убийства, только если будет доказано, что он знал, что учиненный разгром мог привести к чьей-либо смерти. Но Элиас, очевидно, не знал и о том, что из-за его действий может случиться пожар.

– Это так, – согласилась Оливия, – но поскольку я доказала, что отец Грея был отравлен…

– Доказала? – в один голос спросили Гвин и Вулф.

– Доказала, – с гордостью, приятно пощекотавшей самолюбие Оливии, сказал Торн. – Насколько я понимаю, Оливия хочет сказать, что его действия можно трактовать не только как нанесенный урон, но и попытку препятствовать правосудию. За это уж точно предусмотрено суровое наказание.

– Только если будет доказано, что парень имел намерение препятствовать правосудию. И в его попытке открутить болт на карете суд едва ли усмотрит попытку убийства.

– Притом что отец мой, скорее всего, погиб вследствие именно таких действий, – сказал Торн.

– Значит, его все-таки убили, – задумчиво сказала Гвин.

– Но убит он был не Элиасом, – резонно заметила Оливия. – Когда ваш отец погиб, этот парень еще не родился на свет.

– Это так, – сказал Торн. – Но моего отца мог убить тот, кто сейчас платит Элиасу. Тот, кто научил его, как это сделать. Его-то мы и можем привлечь за убийство.

– Или ее, – сказала Гвин.

– Возможно, – согласился Торн.

– Смерть моего дяди Арми могла случиться и по естественным причинам, но мы точно знаем, что тот, кто прислал дяде Морису записку, предложив встретиться во вдовьем доме, столкнул его с моста, – сказал майор Вулф.

– Мы не можем доказать, что этот парень причастен ко всем этим убийствам, – взглянув на привязанного к стулу злоумышленника, сказал Торн, – хотя кое-что доказать мы сможем прямо сейчас.

С этими словами он взял с бюро лист бумаги, перо и чернильницу, перенес все это на стол, затем подошел к стулу, на котором сидел Элиас, отвязал его и велел пересесть за стол и подробно описать все то, что ему приказали сделать с лабораторией.

– Я не силен в грамоте, сэр.

– Это твой шанс не попасть на плавучую тюрьму, и я бы на твоем месте не стал бы отказываться. Напиши, что, разбивая склянки с реактивами, ты не знал, что это приведет к взрыву.

– А мне это точно поможет? – недоверчиво спросил Элиас.

– Если мне понравится то, что ты написал, поможет.

Элиас от старания даже язык высунул, но Торн не дал ему написать и трех предложений.

Вырвав из его рук письмо, Торн достал из кармана другое письмо и сличил почерки.

– Письмо вашей мачехе о том, что вы уехали из Каримонта, написал Элиас, – сообщил он Оливии. – И это письмо может служить доказательством его, – и Торн ткнул пальцем в опростоволосившегося злоумышленника, – преступных намерений.