– Ты собирался проследить за леди Норли и устроить в Роузторне то, что устроил в лаборатории в Каримонте? Или ты собирался на этот раз и вовсе убить мисс Норли?

– Я больше ничего не скажу, – скрестив руки на груди, заявил Элиас. – Хотите – тащите меня в тюрьму, а вам не скажу ни слова.

– Пойдем, негодяй. Там тебе язык быстро развяжут, – сказал Вулф и, намотав на руку конец веревки, которой были связаны кисти Элиаса, потащил его за собой к выходу.

– Подожди! – воскликнула Гвин. – Ты снова уезжаешь? Мы не виделись уже несколько дней!

– Я бы взял тебя с собой, дорогая, – сказал майор Вулф как можно ласковее, – но мы приехали в двухместной почтовой карете, и для троих там места нет.

– Гвин завтра к вечеру будет дома, – сказал Торн. – Я уже пообещал леди Норли и Оливии, что завтра отвезу их в Лондон, и Гвин, если хочет, поедет с нами.

– Я рада, что будет с кем поболтать, коротая путь, – с улыбкой сказала Оливия.

– Я тоже рада, – улыбнулась в ответ Гвин.

Гвин следом за Вулфом и его «подопечным» вышла из комнаты, не желая упускать возможность еще немного побыть с мужем.

– Кажется, ваша сестра и майор Вулф очень друг друга любят, – сказала Оливия.

Спрашивать его о том, верит ли он, что взаимные чувства могут быть и в их браке, Оливия не стала. Не хочешь получать неприятные ответы, не задавай ненужные вопросы.

– Это не любовь, а похоть, – ответил Торн, коснувшись губами ее губ. – Мне знакомо это чувство.

Ей это чувство тоже было знакомо, но от него она ожидала более глубоких чувств по отношению к себе, что было несправедливо, поскольку и в своих чувствах к Торну Оливия не была уверена до конца.

– Вы не думаете, что это что-то большее?

– Я думаю, что они думают, что это что-то большее. Но они живут иллюзиями.

Торн вновь сделал попытку ее поцеловать, но Оливия увернулась.

– Теми же иллюзиями, что жили ваши родители?

– Я бы предпочел отложить разговор о моих родителях. Сейчас, когда в любую минуту сюда может вернуться моя сестра и помешать мне сорвать с ваших губ поцелуй…

– Ваша сестра уже здесь, – громко объявила Гвин, заходя в комнату. – И я предлагаю заняться приготовлениями к свадьбе. Раз уж вы объявили о помолвке. Хотя, возможно, нам стоит дождаться леди Норли.

– Нет-нет, лучше без нее. Я люблю маман, но с практической точки зрения лучше ставить ее перед фактом. Если предоставить решать ей, она будет меняться от одной идеи к другой каждые пять минут, и в итоге так ничего и не будет сделано.

– Вот и я с этим столкнулась, когда готовилась к собственной свадьбе, – сказала Гвин. – Начать лучше со списка гостей. Тогда мы сможем понять, насколько многолюдной будет ваша свадьба и насколько размах мероприятия отвечает вашим ожиданиям.

– Венчаться мы будем здесь, – сказал Торн. – Завтра, когда приедем в Лондон, я получу специальную лицензию, и тогда мы сможем обвенчаться как можно скорее. Но только здесь, в Роузторне.

Гвин, прищурившись, переводила взгляд с Оливии на Торна и обратно.

– Вы что-то не договариваете? Для такой спешки есть причина?

Торн замигал, как попавший в свет факела лис.

– Ваш брат не подумал о том, что его требование звучит двусмысленно с учетом того, что для подготовки свадьбы обычно требуется не меньше месяца, – улыбаясь Гвин, сказала Оливия. – Но на самом деле никаких причин торопиться нет. Просто терпение не самая сильная черта характера вашего брата.

– О, вы хотите сказать, что мой брат – мужчина.

– Именно, – сказала Оливия. – И как всякий мужчина, он считает, что его будущая жена хочет того же, что и он.

– Я, знаете ли, не глухой, – язвительно заметил Торн.

– Нам это известно, – сказала Оливия.

– Просто нам все равно, слышишь ты нас или нет, – сказала Гвин, и они обе засмеялись.

Поддразнивать Торна на пару с его сестрой было Оливии донельзя приятно.

– Однако я тоже считаю, что для начала надо определиться с местом, где будет проходить свадьба. Если все герцоги Торнстоки венчались здесь, в имении, я не стану идти против традиций. Тем более что тут красиво и много места. Но если мама хочет, чтобы я венчалась в нашей приходской церкви и свадебный завтрак был бы устроен у нас дома, то присутствовать на свадьбе смогут только самые близкие.

Гвин задумалась.

– Насколько мне помнится, – сказала она, – мама говорила, что они с отцом венчались здесь. Интересно, сколько было при этом гостей…

– Спроси у нее, – предложил Торн. – И еще спроси, кто гостил здесь во время нашего с тобой рождения.

– Отличная мысль! – воскликнула Гвин. – Мы сможем узнать у мамы все, что хотим, не называя причины. Мы просто скажем, что планируем позвать на свадьбу тех же людей.

– Но я никого из них не знаю, – нахмурившись, сказала Оливия. – К тому же дело было так давно, что многих из этих людей уже нет в живых.

– Гвин и не говорит о том, что мы должны приглашать их всех, моя сладкая, – сказал Торн. – Мы лишь воспользуемся предлогом, чтобы получить список гостей, присутствовавших на свадьбе наших родителей, список тех, кто гостил в доме в день нашего рождения, и еще список гостей, присутствовавших на крещении Грея, не тревожа мать понапрасну. Затем мы сравним все три списка, и круг подозреваемых в убийстве обоих мужей нашей матери сильно сузится. При условии, разумеется, что они были убиты одним и тем же человеком.

– Гениально! – воскликнула Оливия.

Гвин и Торн переглянулись улыбаясь.

– Но если убийца был кем-то вроде Элиаса – наемником, то списки гостей нам ничего не дадут, – подумав, сказала Оливия.

– Не знаю, – протянула Гвин. – Едва ли заказчик стал бы поручать убийство кому-то вроде Элиаса. Мальчишка не признался лишь потому, что никто не погиб. Если бы он понимал, что ему действительно грозит виселица, то, скорее всего, выдал бы своего заказчика.

– Согласен, – сказал Торн. – Списки гостей надо получить и сравнить. Остается надеяться, что матушку не подведет память.

– Можешь не сомневаться, что все списки в сохранности. У нашей матушки наверняка есть шкатулка с наклейкой «Свадьба с герцогом Торнстоком» и примерно такая же с наклейкой «Свадьба с герцогом Грейкортом». Мама – самая сентиментальная особа из всех мне известных. Думаю, где-нибудь на чердаке мы можем найти ее дебютное платье.

– Неужели она его до сих пор хранит? – спросила Оливия в явном недоумении. – Прошло столько лет, мода сильно изменилась. Едва ли она когда-нибудь сможет его надеть.

– Оливия совсем не сентиментальная, правда? – спросила у брата Гвин.

– Сентиментальности я в ней не замечал, – со смешком ответил Торн.

Оливия заподозрила, что над ней подшучивают, но ее это нисколько не обидело. Единственный ребенок, она, наконец, обрела сестру, которая могла над ней подшутить, но при этом могла и постоять за нее по мере необходимости.

Пусть обретение сестры не осчастливило ее настолько, как осчастливило бы признание Торна в любви, но дружба с Гвин делала перспективу их с Торном брака намного ярче и светлее.

Радость Торна от того, что Оливия приняла его предложение, стала меркнуть, едва за ужином начался разговор о подготовке к свадьбе. Вскоре радость его окончательно сменилась паникой.

Отчасти эта паника была вызвана неожиданной трансформацией, которую претерпела Оливия. Он никак не ожидал, что Оливия будет с тем же восторженным энтузиазмом, что Гвин и леди Норли, обсуждать предстоящее мероприятие. От сестры и будущей тещи Торн иного и не ждал, но Оливия! В ней ведь не было ни капли этой глупой девчоночьей наивной веры в чудо! Она понимала, что они вступают в брак в основном ради удовлетворения взаимных желаний, а вся эта романтическая атрибутика – балаган и только.

И все же преобразившаяся Оливия живо обсуждала с двумя другими дамами, кто будет подружкой невесты, чем угощать гостей, какое она наденет платье и прочую чепуху. Лично ему она больше всего нравилась совсем без одежды, но, предложи он это сейчас, будущая теща упрекнула бы его в скаредности. Да и эта новая, незнакомая Оливия, чего доброго, встанет на сторону мачехи. Хотя, пожалуй, нет.