Боже, мысль о том, что она будет спать в своей машине. Если Дэнни узнает, что она спит в своей машине, а не здесь, он убьет меня.

Я бы ему позволил.

Не будет никаких… музыкальных домов.

— Так ты остаешься? — В глубине души я хотел, чтобы ответ был отрицательным. Если судить по прошедшим выходным, то два месяца будут намного, намного тяжелее — в буквальном смысле — чем я ожидал, когда делал ей предложение.

Но была и слабая надежда, что она скажет «да» и останется. Очевидно, я был одержим идеей наказать себя.

— Проблема в том, что я люблю твой дом. — Она сделала еще глоток виски, сморщив нос, когда глотала. — Он разрушил меня. Никакой другой не оправдывает моих ожиданий. Все хорошее в городе разграблено.

— Это меня не удивляет.

Весна в Монтане выдалась напряженной. Но лето? Как только по всей стране закроются школы, в штат хлынут толпы туристов. Близость Каламити к Йеллоустоуну сделала его отличным местом для остановки, и за последние девять лет он приобрел еще большую известность.

В Каламити было не так много туристов, как в некоторых городах Монтаны, но мы определенно наблюдали их приток. Более половины автомобилей, припаркованных на Первой улице в июне, июле и августе, были с номерами других штатов. Имея всего лишь небольшой отель, многие местные жители научились извлекать выгоду, сдавая свои дома в аренду на несколько недель в году.

Айрис сделала еще глоток и забилась поглубже в угол дивана, подтянув колени и поджав босые ступни под сиденье.

— Я хочу остаться, но не хочу тебя расстраивать.

— Ты этого и не делаешь, — солгал я.

Уголок ее красивого рта дернулся.

— Ты ужасный лжец.

Я усмехнулся.

— Я же говорил тебе, что привык к одиночеству. Это вынужденная мера. Но ты можешь остаться.

— Я обещаю, что ты не будешь каждый вечер приходить домой с работы и заставать меня в отчаянии валяющуюся на диване.

— Кто задел твои чувства?

— О, случайный незнакомец из интернета. — Она поджала губы и схватила свой телефон со столика, ударив по экрану с такой силой, что я удивился, как стекло не треснуло. Затем она протянула его мне, чтобы я мог прочитать.

Мне пришлось прочитать это дважды.

— Что за хрень?

Какой-то ублюдок назвал ее дрянной шлюхой.

— Разве люди хорошие? — Она закатила глаза. — Под этим постом есть еще сообщение от женщины, которая говорит, что у меня огромный нос. А какой-то чувак сказал, что мой голос похож на скрежет ногтей по классной доске. Но именно комментарий «дрянная шлюха» вывел меня из себя. Я чертовски ненавижу, когда люди называют меня шлюхой. Это всего лишь одна кнопка, и когда кто-то нажимает на нее… бум.

Это была чушь собачья. И она регулярно с этим мирилась?

— Как часто это происходит?

— Чаще, чем следовало бы. — Она снова пролистала экран и снова показала его мне. — Это мой любимый.

На этот раз я взял его у нее из рук и поднес поближе, чтобы прочитать более внимательно.

что нужно сделать, чтобы твое лицо исчезло из моей ленты?

— Эта идиотка, похоже, не может найти кнопку «отписаться». — Она покачала головой, затем отпила из бутылки и откинула голову на спинку дивана. — Это не ново. Мой менеджер по социальным сетям обычно удаляет неприятные комментарии до того, как я их увижу, и блокирует троллей. Но сегодня я опередила ее. И я знаю, что не должна позволять этому беспокоить меня. Люди — придурки и постоянно говорят гадости. Это просто… это повлияло на меня сегодня. Мне не нравится, когда меня называют шлюхой. Я не она. Но из-за того, что я так одеваюсь, потому что мне нравится демонстрировать свои татуировки, это как оскорбление по умолчанию.

— Это… — Я покачал головой, просматривая комментарии.

Большинство из них были положительными, в них говорилось, какая она красивая, — комментарии от людей, которые не были слепыми. Но были и такие, которые показались мне грубыми. Одна женщина сказала, что хотела бы, чтобы Айрис не показывала так много кожи. Другая оставила тонкий комментарий по поводу ее татуировок.

На видео, которое она опубликовала, Айрис одевалась в моей гостевой спальне, примеряя разные наряды, пока не остановилась на сегодняшнем. Черные легинсы и неоново-зеленый спортивный бюстгальтер. Цвет в точности соответствовал оттенку ее ногтей. И на ней было то же ожерелье, которое она, казалось, носила каждый день, — золотая и серебряная «Роза ветров» на изящной цепочке.

Она выглядела потрясающе. Легинсы были с высокой талией и доходили до основания грудной клетки. Ее волосы были распущены длинными завитыми прядями, отливавшими золотом. А губы были накрашены красным, как цвет пожарной машины.

Теперь этот же красный цвет был на ободке моей бутылки с виски.

У меня в голове всплыло изображение его на головке моего члена, поэтому я отбросил ее телефон в сторону и провел рукой по лицу. Затем я сделал еще глоток.

Как я мог перейти от состояния, близкого к приступу паники, к желанию снять эти легинсы с ее ног менее чем за десять минут? Блять.

— Извини, что накричала на тебя, — сказала она.

— Не беспокойся об этом. Я весь день огрызался на своих учеников. Думаю, настала моя очередь быть в роли получателя.

Она вздохнула.

— Я ненавижу плакать.

И мне было невыносимо видеть, как она плачет.

Любая женщина, не только Айрис. Но особенно из-за чего-то подобного.

— У меня просто был выходной, — сказала она. — Я проснулась с головной болью, и от этого у меня потемнело в глазах. У тебя когда-нибудь бывали дни, когда тебе казалось, что, какой бы яркой ни была твоя одежда, ты ходишь в черно-белом?

— Я не ношу яркую одежду.

Она нахмурилась.

Это было так восхитительно, что я оперся локтем на подлокотник дивана, чтобы твердо сидеть на своей подушке и не приближаться к ней ни на дюйм.

— Отвечая на твой вопрос, да. Бывают дни, когда мне кажется, что я разделен на черное и белое.

Что-то промелькнуло на ее лице, очень похожее на чувство вины.

— Мне жаль.

— Не стоит. У всех бывают плохие дни.

— Чем ты занимаешься в свои плохие дни?

— Зацикливаюсь на нём.

Она рассмеялась.

— Я хотела попросить тебя быть серьезным, но ты не шутишь. Ты просто зацикливаешься на нём.

Я отхлебнул из своего бокала.

— Да.

— Это помогает?

— Нет.

Я думал об этом годами.

Хотя, когда твои ошибки были такими же серьезными, как мои, девять лет жизни в одиночестве казались небольшой платой.

Айрис

надень со мной неон

Что, черт возьми, со мной не так? Я только что спросила Уайлдера, бывали ли у него плохие дни. Конечно, бывали.

Его жена умерла.

— Прости. Не бери в голову. — Я схватилась за бутылку. — Думаю, сейчас я могла бы напиться.

— Я не буду тебя останавливать.

Он был пьян. Я отпила еще. Это была моя бутылка.

Уайлдер не хотел прикасаться ни к чему, что было приложено к моим губам. Поэтому наполнил стакан почти до краев.

Возможно, если я буду немного навеселе, оскорбления интернет-троллей не будут беспокоить меня так сильно. И, возможно, это поможет мне расслабиться рядом с Уайлдером.

Прошедшие выходные были, ну, в общем… ужасными.

Он хмыкал и ворчал. Редко смотрел мне в глаза. И каждый раз, когда я пыталась заговорить, он почти не вступал в разговор, отвечая на вопросы короткими, отрывистыми предложениями.

В пятницу вечером у меня была такая надежда. Я была так наивно оптимистична, что мы с Уайлдером сможем сосуществовать в течение шестидесяти дней. Но как бы мне ни хотелось заставить Уайлдера улыбнуться, теперь эта задача казалась невыполнимой. Сегодня утром он сбежал из дома еще до рассвета.

И я потратила большую часть своего дня на поиски места на время отпуска.