Было ли это кармой, что я переехал в другой город, чтобы начать все сначала, только для того, чтобы узнать, что одна из моих коллег — точная копия моей покойной жены? Или это было проклятие?

В прошлом году она спросила меня, почему я такой придурок. Я признался, что это потому, что она похожа на Эми. С этого момента мы пришли к молчаливому соглашению.

Мы никогда не будем друзьями. Но я перестал злиться на нее и изменил свое отношение. И она дала мне пространство, в котором я нуждался.

Если бы я узнал ее поближе, сходство, возможно, не беспокоило бы меня так сильно. Но в тот момент мне не хотелось выяснять это. Это может стать задачей на следующий год. Может быть.

Я направился к своему грузовику, припаркованному на стоянке, более чем готовый отправиться домой, но замедлил шаг, вспомнив, что дома у меня почти закончилась еда. Черт. На сегодня с меня хватит общения с людьми, но я не мог пропустить эту остановку. Так что я забрался в свой грузовик и свернул с обычного маршрута домой за продуктами.

Магазин располагался в центре Каламити, на Первой улице. Они покрасили его в красный цвет, как будто формы амбара было недостаточно, чтобы привлечь внимание.

На парковке продуктового магазина было полно народу, все хотели успеть до выходных. Единственное свободное место для парковки было в последнем ряду.

Солнце впиталось в мою темно-коричневую рубашку, когда я пробирался мимо машин к входу. Моя рука коснулась бороды, и я провел ладонью по густым, жестким прядям. Может быть, этим летом я сбрею ее.

Эми ненавидела бороду.

Я опустил руку, отбросив эту мысль, чтобы обдумать ее позже — или никогда — и вошел в магазин.

За годы, проведенные здесь за покупками, я запомнил проходы. Я мог бы войти и выйти максимум за десять минут, но стоило мне мысленно составить список, как я резко остановился.

Я не мог просто взять молоко, яйца и замороженную пиццу, особенно в присутствии гостя. Что ела Айрис? Была ли у нее аллергия? Когда именно она приедет в Каламити?

Вопросы, которые я должен был задать Дэнни. Вопросы, которые я мог бы задать, если бы он не упомянул имя Эми.

Не желая скатиться по этой мысленной винтовой лестнице, я сосредоточился на текущей задаче. Еда. Для меня. Для Айрис. Так или иначе, я продержусь два месяца в компании.

Яма страха в моем животе становилась глубже с каждой секундой. Что, черт возьми, я собирался делать с двадцатилетним ребенком под одной крышей в течение двух месяцев?

Видимо, купить еды. Потом пойти домой, прибраться в гостевой спальне и вытащить коробки из шкафа.

— Черт, — пробормотал я себе под нос, беря тележку.

Эти коробки стояли в шкафу с тех пор, как я переехал в Каламити. К ним не прикасались девять лет. Я планировал оставить их там, а когда дом обрушится, спустя долгое время после моей смерти, эти коробки будут погребены под обломками.

Зачем мне было их переносить? Айрис оставалась всего на пару месяцев. Они ей не помешают.

Повсюду были люди, в проходах было так же многолюдно, как и на парковке, поэтому я сосредоточился на основных товарах.

Хлеб. Бекон. Бананы.

В доме уже был приготовлен кофе. Но, чтобы внести разнообразие в меню Айрис, я прихватила также литр шоколадного молока. Молодые девушки любили шоколадное молоко, верно?

Если только…

Она не была вегетарианкой? Это было одно из изменений, о которых упоминал Дэнни? Я изучил содержимое своей тележки. Едят ли веганы хлеб?

Черт возьми. Это уже становилось проблемой, а она еще даже не приехала. Я прошествовал по отделу хлопьев, взял коробку с глазированными хлопьями, затем снова направился к продуктовому отделу, на этот раз загрузив свою корзинку морковью, ягодами и тыквенным орехом.

Как насчет салата-латука? Органического салата-латука?

Женщина, стоявшая примерно в десяти футах от нас, взяла красный болгарский перец, положила его в свою корзинку и пошла вдоль овощного ряда, ее длинные светлые волосы развевались по спине.

Джинсовые шорты подчеркивали округлости ее бедер и задницы. Обтрепанные подолы свисали с ее тела, а на бедрах виднелось множество ярких татуировок.

Подошвы ее туфель были толщиной не менее шести дюймов и украшены радужными узорами от красного до фиолетового. На ней был облегающий черный топ, узкие бретельки которого открывали больше кожи и татуировок, а рукава на каждой руке были почти во всю длину. Шарф, почти такой же яркий, как и эти туфли, был повязан поверх шелковистых светлых локонов.

Она завораживала. Сирена, завлекающая меня своими чарами.

Я был не единственным, кто пялился на нее. Большинство других посетителей овощного отдела наблюдали, как она остановилась у огурцов, взяла один из них, и ее изящная рука идеально обхватила его.

Кровь прилила к паху, а в горле пересохло.

Я хотел еще раз взглянуть на ее лицо. Хоть на мгновение полюбоваться этими татуировками. Но прежде чем она успела заметить, что я таращусь на нее, я отвел взгляд и схватил кочан салата айсберг — не органического — и положил его в свою корзину, направляясь к кассе, не позволяя себе оглянуться.

Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз встречал женщину, привлекательную с первого взгляда. Чувство вины разлилось по моим венам, когда я подошел к открытой кассе и начал выкладывать покупки на ленту конвейера. Затем я уставился в витрину магазина, не позволяя своему взгляду блуждать, на случай, если эта женщина была где-то поблизости.

Я скучал по сексу. Черт, как же я скучал по сексу.

Прошло полтора года. Нет, два. Два долгих года я сжимал свой член в кулаке во время душа, потому что ни одна женщина в Каламити, не привлекла моего внимания.

И, к сожалению, татуированная бомба, вероятно, просто проезжала мимо. Туристы начали стекаться в этот район на весенний и летний сезоны.

Обычно это был бы идеальный сценарий. Свидание на одну ночь наедине в постели незнакомки в отеле. Переспать с женщиной, которая уедет к понедельнику. Только, черт возьми, ко мне ехала гостья.

Когда кассирша закончила пробивать мои покупки, я направился к грузовику. Загрузив продукты, я сделал последнюю остановку на заправке, чтобы заправиться, прежде чем выехать на шоссе из города.

Мой дом находился в десяти милях от центра Каламити. Дом и мои три акра земли когда-то были охотничьей хижиной местного владельца ранчо. Но когда он купил что-то новенькое и просторное — очевидно, две тысячи квадратных футов было слишком мало — хижина и прилегающая к ней территория были выставлены на продажу.

Тот факт, что я нашел ее первым, что я предложил полную запрашиваемую цену всего через три часа после того, как она была выставлена на продажу, был не чем иным, как судьбой. Ипотека забирала большую часть моей зарплаты, но, учитывая, что я жил недорого, меня не волновало, что на выплату кредита у меня уйдет еще двадцать лет.

Дорога, ведущая от шоссе к дому, представляла собой милю извилистой гравийной дорожки, обсаженной высокими вечнозелеными растениями. Но когда я свернул за последний угол, на поляну среди деревьев, показался мой бревенчатый дом.

Рядом с ним стоял сверкающий белый «Форд Бронко».

Я припарковался и вылез из своего «Форда» — четырехлетней давности, который тоже был белым, но не таким блестящим. В тот момент, когда мои ботинки коснулись земли, водительская дверца классического «Бронко» открылась. Появилась загорелая, покрытая татуировками нога.

Великолепная женщина из магазина. У меня дома.

Она сняла круглые солнцезащитные очки и улыбнулась. У нее были ясные голубые глаза цвета неба. Они сверкали в лучах заходящего солнца.

Эти голубые глаза. Они были такого же цвета, как у Дэнни.

Чтоб меня.

— Айрис? — спросил я.

Айрис

два месяца в Монтане. #жизньайрисмонро