Но сейчас по галёрке гулял сдержанный гул голосов — собравшиеся не могли сдержать чувств в ожидании развязки. Она уже была близка: терпкий запах крови и выпавших внутренностей доносился с круглой арены, где деревянными заострёнными кольями сражались обнажённые юноши, самому старшему из которых было от силы двадцать лет. В начале боя их было три десятка — лишённые жизни вне битвы, часто похищенные из родных домов ещё в юности и обученные сражаться на потеху аристократам. Но в эту конкретную яму смерти отправлялись лишь те, кто прогневал своих патронов — попыткой побега либо чем-то иным.

Опьянённые отварами, превращающими людей в кровожадных берсерков, они рвали друг друга уже добрых двадцать минут, словно дикие звери, без всякой структуры или организации. Без жалости и пощады. Напоминая скорее свежевателей. Вся обширная круглая арена, окружённая высокими деревянными стенами, была завалена их телами. Многие ещё были едва живы — крики и стоны умирающих услаждали слух собравшихся. Вцепившись в кресла, благородные господа горящим взором наблюдали за симфонией мучений, не упуская из виду предсмертную агонию, выпущенные наружу и волочащиеся по алому песку внутренности и искажённые страданиями лица. Для этих эстетствующих и пресыщенных чудовищ, происходящее было сродни прекрасной музыке.

Воистину, за демоническими масками скрывались люди, куда больше похожие на демонов, чем раскрашенный бархат, что их изображал. Потянувшись к своей спутнице, стоящей рядом, Лифект Гофард, заметив, что девушка нетвёрдо стоит на ногах, осторожным, галантным жестом поддержал её за предплечье и, склонившись к уху, произнёс:

— Вам не нужно было сюда приходить, леди Грейсер.

— Её Величество настояла. Я должна увидеть изнанку нашей знати и мира, — с трудом перебарывая тошноту, ответила девушка, стараясь звучать спокойно.

— У нас суровая госпожа, — Гофард помог девушке присесть в удобное кресло.

— Она справедлива и не требует от других больше того, что готова сделать сама, — уверенно ответила фрейлина. — Но полно об этом. Ваш человек уже вышел на связь?

— Передал записку. Хозяин мероприятия очень заинтересован в продолжении сотрудничества с моим домом. Смерть отца нанесла удар по его бизнесу, посему он согласился на личную встречу со мной. Сразу после того, как закончится это… мероприятие, — Лифект бросил взгляд на арену. Прошедшего осаду Равен барона сложно было удивить кровью. Но он был возмущён до глубин души. — Какая напрасная и бессмысленная трата людского ресурса, — прошипел он.

На арене к этому времени в живых остались лишь двое — самых удачливых, самых сильных и безжалостных. Оба были ранены, истекали кровью, а воздействие эликсира уже начинало заканчиваться, потому бойцы медленно кружили друг напротив друга. Крепкие парни с тёмными волосами были очень похожи — на их оскаленных лицах уже начинало проступать понимание собственной судьбы и отчаяние.

Наконец, вскрикнув, тот, что казался немного посвежее и помоложе, подскочил к раскрывшемуся противнику, почему-то опустившему оружие, и пронзил грудь заострённым колом. Они оба рухнули. Вопящий юнец ещё несколько раз вонзил оружие в залитое кровью, агонизирующее тело, окинул диким, растерянным взглядом арену, где он остался один. А затем его глаза, в которых наконец зажглось человеческое, остановились на лице последнего убитого. Протянув трясущиеся руки, парень обхватил лицо мертвеца, оставшееся почти нетронутым, и, покачиваясь на месте, завыл с нечеловеческой тоской в голосе.

— Какая невероятная развязка! — прогремел над ареной хорошо поставленный голос. — Жаркий бой подходит к концу, и что же обнаруживает единственный выживший? В пылу схватки, ослеплённый яростью, он убил собственного брата! Какая же нелёгкая и страшная судьба. Что же сейчас ожидает нашего героя? Награда или встреча с мёртвым родичем?

Люди на балконах зашелестели шёлком и бархатом, в их руках появились таблички, на которых они писали: жизнь и смерть. Когда те были вскинуты вверх и сочтены, ведущий с наигранным страхом в голосе произнёс:

— Молодой воин был столь поглощён своим горем, что не заметил, как на поле боя успели опуститься сумерки. Проснулись кровожадные твари, рыщущие во тьме! Сможет ли он избежать их когтей и клыков?

Деревянные ворота заскрипели, медленно распахнулись. Сквозь них на арену ввезли громадную клеть, в которой бесновалось одно из пойманных порождений Чащи. Пепельно-фиолетовый волк с длинными, игольными когтями и клыками в палец длиной в холке достигал полтора метра. Тварь кружила на месте, махала хвостом из стороны в сторону и нетерпеливо, низко рычала, чуя неподалёку свежую плоть.

— Это несправедливо, — негромко произнесла Сэра. — После всего, что он пережил, они всё равно его обрекли.

— Да, это так, леди Грейсер. Кроме меня, лишь ещё пара человек проголосовали за то, чтобы сохранить парню жизнь. Но, к сожалению, больше здесь ничего не поделать, — согласно кивнул черноволосый.

— Я помню о нашей задаче, господин барон. Просто жаль… что мой брат сейчас так далеко, — пожала плечами фрейлина и отвернулась от арены, с которой раздался истошный вопль и звук разрываемой плоти.

— Он бы испортил всё представление и спугнул добычу. Это лишь борьба с симптомами. Чтобы пресечь незаконные бои на корню, нам нужно добраться до аристократа, стоящего за всем этим, — едва слышно прошелестел Лифект.

— Насколько мне известно, пока Чёрный Молотильщик продолжал убивать, “благородные” господа боялись появляться на подобных увеселениях, шевалье, — возразила Сэра.

— Но стоило ему исчезнуть, как всё началось снова. В этом проблема подобных мстителей: они пытаются изменить общество тактикой террора. Нет, здесь требуется другой, системный подход, — убеждённо ответил Гофард.

***

Спустившись по лестнице, они вышли в коридор, украшенный дорогими тканями и золотом. Помпезно-вычурный, он буквально кричал о роскоши — простецкой и обывательской. Гофард подметил про себя снова, что, вероятнее всего, интересующий их аристократ лишь недавно дорвался до богатства, а потому ещё не успел выработать вкус.

Вежливые, но вооружённые слуги после встречи сразу же их проводили к хозяину этой арены, устроенной в заброшенном имении. Отсюда до столицы было пара часов пути — достаточно далеко, чтобы не беспокоиться по поводу стражи, и достаточно близко, чтобы привлечь аристократов. Место было хорошее: неподалёку был глухой лес и Улонские озёра, в которые, как подозревал Гофард, сплавляли ненужные трупы. В проклятом тумане вряд ли кто-то хватится человеческих останков.

Её Величество Элеанор ещё много лет назад забрала у знати право распоряжаться жизнями простолюдинов, что Лифект горячо одобрял — ведь население было кровью и плотью любой державы. Но, к сожалению, старые устои было трудно изменить в одночасье. Этот закон часто и с охотой нарушали, и даже жестокая кончина, постигшая год назад многих воротил, устраивавших “смертельные бои”, ситуацию не изменила — просто вместо трёх голов выросла одна, но особо наглая.

Неизвестный аристократ пользовался не только дружбой и поддержкой Гофарда Старшего, ныне почившего, но и, как поговаривают, покровительством кого-то из ближайшего окружения Его Величества короля. Он тщательно скрывался, редко с кем-то встречался лично, справедливо опасаясь остаться без головы, если Молотильщик снова вернётся. К счастью, жадность превысила осторожность, и он согласился встретиться с сыном старого друга.