— Что ж, это объясняет всё, — Политик соединил кончики пальцев. Настал его звёздный час. — Но у меня есть для вас интересное предложение…

— Какое? — хором спросили спорщики, уставившись на него.

— Вашу проблему можно решить несколькими способами, а лучше всего применить комбинированную стратегию, — Политик улыбнулся. — Герцог Сезар, я слышал, что акции «Трамонтана-Реал» сменили владельца и теперь принадлежат некоему Юлию Марсу, который передоверил управление заводами концерна своей невесте, Снежане Медведевой…

На лицах Кантора и Сезара забрезжили проблески понимания.

— Что, если вы, герцог Сезар, обратитесь к вашему совладельцу с предложением попросить Дмитрия Анатольевича о скидке на газодобывающие платформы для «ГазПро», а потом часть своей прибыли вложите в них совместно с господином Кантором? Так «ГазПро» получит необходимые мощности для добычи, вы — необходимое вам сырьё и совладение частью имущества «ГазПро», а потом, со временем, господин Кантор сможет выкупить у вас вашу долю…

— Блестящая идея!

— Принимается!

Сладкий трепет чужого восхищения пробежал по телу Политика. Вот так, одним продуманным ходом, он разрешил проблему взаимоотношений двух крупных компаний — и это только середина дня…

Попрощавшись с оппонентами, Политик отключился от голоконференции.

И в этот момент раздался настойчивый стук в дверь.

Помощники озадаченно посмотрели на своего босса, но он был так же удивлён, как и они. Один из помощников поднялся, открыл дверь — и отлетел в сторону, сбитый с ног мощным ударом.

Политик с ужасом узнал в вошедшем Приму.

У Политика ещё теплилась надежда, что получится убедить Приму в том, что он простой смертный, достаточно только вести себя соответственно. Вдруг у него выйдет, и Прима уйдёт, не тронув его? А уж он не станет тратить время попусту — рядом два помощника… ладно, на ногах только один, но и он сгодится, чтобы перебраться в новое тело и добраться до скопления людей, в котором искать беглеца станет уже бесполезно… Жаль, что это тело уже слишком состарилось, чтобы совершать подвиги.

— Что вы себе позволяете⁈ — его негодование было совершенно искренним. Именно так должен был высказать своё возмущение уважаемый посредник, привыкший к тому, что с ним считаются все. — Охрана!

Он нажал тревожную кнопку, которой по общепринятому протоколу безопасности была оборудована и переговорная, хотя в ней никогда не появлялись посторонние.

Охрана не отозвалась и не появилась. Это было плохо.

— Можете сбросить маску, — Прима покачал головой. — Нас никто не слышит, все сигналы из вашей резиденции заблокированы. Охрана не придёт, потому что не сможет этого сделать.

Не поверил. Но Политик был предусмотрителен, он разработал особый протокол на случай, если произойдёт такое резкое прекращение связи. Сейчас сюда уже должна была выехать ЧВК, а значит, ему нужно только протянуть время.

— Вы меня с кем-то путаете, молодой человек, — Политик продолжил играть роль высокопоставленного переговорщика. — Вы явно кем-то введены в заблуждение, но мы можем разрешить это недоразумение…

— Никаких недоразумений, Политик, — Прима наконец назвал его по имени для Унии, и это сказало всё. — Давайте перестанем играть в «я знаю, что ты знаешь, что я знаю», потому что иначе, как гласит народная мудрость, можно выйти на самих себя.

Борец забыл уничтожить запись. Полиция наверняка нашла её, а если у Примы свои люди в следственном отделе, то…

— Как вы меня нашли? — просто чтобы потянуть время, спросил Политик. Пока Прима разговаривает, он не будет ничего делать.

— Вам действительно хочется обсуждать это при посторонних? — Прима кивнул на забившегося в угол помощника и указал тому на дверь. Помощник не заставил себя упрашивать и быстро покинул переговорную.

— Вам ведь не обязательно рассказывать всё в деталях и подробностях, — ответил Политик. — Намекните хотя бы, удовлетворите любопытство старика.

— Что ж, — у Примы дрогнул уголок рта. — Намекну. Борец.

— Он всё-таки забыл стереть записи автоответчика, — вздохнул Политик. — Растяпа.

— Отнюдь, — Прима усмехнулся. — Он всё рассказал лично, чтобы спасти собственную шкуру… правда, уже не столь тренированную.

Политик напрягся. Значит, Борец всё сделал правильно, но его всё равно поймали — уже в новом теле? Но как? Их обычная схема — через временное тело в новый скафандр — всегда работала безукоризненно. За ним следили? Так внимательно, что временное тело попало в зону внимания? Или заранее знали, кто станет новым носителем? Тот же вопрос — но как?

У Примы было всего несколько дней с того момента, как Охотник выдал имя Ивара. У кого была возможность настолько тщательно изучить окружение Борца? Ответ напрашивался сам собой — у Охотника, который уже однажды охотился на него, и потребовалось вмешательство Старейшего, чтобы Охотник отступился от добычи…

Но это значило, что Охотник начал сотрудничать с Примой. Получил приказ Примы, полностью подчиняющий ему любого одержимого, или это было добровольное сотрудничество, чтобы сохранить своё тело?

Если первое, то всё плохо. У Примы тогда есть выход на всех, кого знал Охотник. Но если второе… Тогда у него, Политика, тоже есть шанс договориться. В конце концов, договариваться он умел лучше всех — не зря занимался этим сотни лет!

Политик знал, что если его кабинет перестанет подавать закодированный сигнал, то к нему немедленно выедет отряд тяжёлой пехоты. Не то чтобы этот отряд смог что-то противопоставить носителю Прима-симбионта, но если он устроит массовую бойню — у правды может оказаться несколько точек зрения. Даже Медведев не сможет поспорить с кадрами, на которых жених его дочери превращается в инопланетное чудовище. Надо только потянуть время. Какая тема будет наилучшей для разговора?

— Что же… — мужчина расслабился и махнул рукой в сторону бара. — Не желаете выпить, господин Марс? Или мне называть вас Рюриком?

— Нет, благодарю, — вежливо отказался Юлий. — Предпочитаю трезвый ум и ясную голову.

— А я, пожалуй, выпью, — решил Политик.

Он отошёл к стойке и придирчиво изучил бутылки, словно размышляя, какой напиток будет наиболее достойным последнего глотка в его жизни. Сама мысль, само осознание, что он стоит на краю гибели, будоражили кровь мясного скафандра сильнее любых наркотиков. Политик в своё время перепробовал многие из них, пока не понял, что его главный наркотик — власть… А теперь, похоже, нашёл ещё более сильный?

Жажда жизни…

— Пожалуй, вот это подойдёт… — Политик снял со стойки пыльную бутылку с оплетённым паутиной горлышком. — «Liber Pater», я получил его, когда был гостем на церемонии вручения «Золотой Кометы». Урожай незабываемого трёхтысячного года, официально было произведено всего пятьсот бутылок, и стоимость на аукционах начиналась от сорока тысяч солов за бутылку… — Политик сел на любимого конька, его голос окреп, в нём появились уверенность и сила. — Это вино создано с использованием древних сортов винограда, которые винодел собирал по всей Земле в частных оранжереях и ботанических садах… Представьте, какое смятение воцарилось среди коллекционеров, когда в одном из хранилищ нашли почти сотню бутылок этого вина! Почти все они были подарены гостям на церемонии и потом уходили за астрономические суммы…

Политик взглянул на Приму и отметил равнодушное выражение его лица. Пламенный спич во славу редчайшего вина Солнечной системы не затронул в его душе ни единой струнки. Тема явно не годилась для развития.

— Но вам, похоже, такое не интересно? Дайте угадаю, ваша ценность…

Конрад Криспен, известный Унии под именем Политик, вспомнил все те крохи информации, которые удалось собрать о Юлии Марсе-Рюрике за столь короткий промежуток времени. Стремительный взлёт в Академии, столкновение с испанским принцем, победы без поражений… теперь кажется ясным как день, что всё это было прикрытием, чтобы выйти на след Феликса. Но даже так, он медлил.