Обилие обязанностей у только что коронованного правителя стало неприятным сюрпризом для сестёр Салем.

Винсенту Гарсия нужно было провести суд над мятежниками. Нужно было принять присягу у тех, кто остался ему верен. Наказать первых и наградить вторых. И это было только верхушкой айсберга, а сколько ещё скрывалось под поверхностью, страшно было даже представить.

Чего стоили одни только министры, которые дружно ополчились против решения короля не только назначить капитан-генералом не умудрённого сединами дворянина, а зелёного юнца, своего ровесника, так ещё и дать ему столь обширные полномочия! Свои претензии они высказали на первом же совете министров, состоявшемся вскоре после казни принца Аурелио.

— Ваше величество, это совершенно невозможно! — вторили министры на все лады.

— Вам следует пересмотреть это назначение.

— У Сантьяго де ла Трастамара нет опыта ведения боевых действий!

— А у кого он есть? — жёстко спросил Винсент, сидящий во главе стола. — У Рубена Эрбаха, может быть? Предлагаете надеть пояс главнокомандующего на предателя и изменника?

— Конечно, его проступок достоин всяческого осуждения, — не сдавались министры.

— Но войдите в его положение!

— Господин Рубен потерял сына из-за дуэли с вами!

— Горе помутило его разум!

— Вы могли бы проявить снисхождение к несчастному отцу, потерявшему своего единственного сына!

— Никакого снисхождения, — отрезал Винсент. — Предатели будут казнены, их имущество конфисковано.

Министры возмущённо переглянулись.

— Кроме того, у герцога де ла Трастамара есть опыт ведения боевых действий, — продолжал король. — В рейтинге пилотов мобильных доспехов он был не на последнем месте, и занятия по тактике и стратегии не прогуливал. Он вполне способен составить здоровую конкуренцию подавляющему большинству тех дворян, которых вы прочите на его место.

— Но вы же хотите назначить его своим полномочным представителем во всех сферах, — первый министр всплеснул руками. — Такая власть в руках юнца! Он не справится с ней! Он вас подведёт, и последствия могут быть очень неприятными…

— Ему придётся справиться, — Винсент сделал отрицательный жест. — А вам придётся поумерить свой пыл, господа, или мне придётся назначить ещё и новый совет министров.

— Возмутительно… — проворчал один из министров. — Ваше величество, мы говорим вам о реальных проблемах, которые могут возникнуть, если вы будете настаивать на ваших решениях. Мы верой и правдой служили вашему покойному отцу, и он всегда прислушивался к нашим советам…

Взгляд Винсента стал неприязненным.

— Так вот кто давал ему такие бестолковые советы? Что ж… Я не мой покойный отец. И я не собираюсь обсуждать с вами решения, которые я принял, исходя из соображений, которые, похоже, недоступны вашему пониманию. Я король. Я повелеваю. Вы министры. Вы исполняете мои повеления. Я достаточно слушал вас… Ваши возражения не принимаются.

— Но хотя бы на роль вашего доверенного лица выберите кого-нибудь более опытного! — взмолился первый министр. — У этого мальчишки нет никакого представления о дипломатии и переговорах, этому не учат на факультете пилотов мехов!

— Более опытные готовятся предстать перед моим судом, — в голосе короля прозвучал металл. — Их представления о дипломатии и переговорах привели их к измене и предательству. Довольно.

Он поднялся.

— Вы утвердите мои решения или можете отправляться к чёрту, мне есть кого поставить на ваши места. Выбирайте.

Терять насиженные тёплые места, которые при прежнем правителе были настоящей кормушкой, не захотел никто. Ворча, вздыхая и сокрушаясь, совет министров утвердил герцога Сантьяго де ла Трастамара главнокомандующим войск Испании и полномочным представителем короля.

На Рубене Эрбахе попытки министров склонить короля к милости не закончились. Министры видели и попытку покушения, и то, что за ней последовало. Кровавые сцены до сих пор стояли у них перед глазами, и они всеми силами стремились избежать нового кровопролития, в какой бы форме оно ни предполагалось.

Одного за другим мятежников вводили в зал совета, и за каждого из них министры пытались вступиться, ссылаясь на прежние заслуги перед королевским родом, пока очередь не дошла до родителей Сантьяго.

— Ваше величество, казнь этих людей подвергнет слишком серьёзному испытанию верность вашего полномочного представителя, — начал первый министр.

Винсент не дал ему договорить.

— Эти люди предали не только меня, но и своего сына, — отрезал он. — Довольно, я больше не желаю вас слушать. Покиньте зал, о моих решениях вас известит мой секретарь.

Министрам пришлось подчиниться — неповиновение выглядело бы бунтом против короля, а как он поступает с бунтовщиками, они уже видели. Но это нелегко далось им. Со многими из мятежников их связывали узы родства или давней дружбы, но что делать, если выбор настолько суров: или родство и дружба, или министерский портфель и, возможно, сама жизнь?

Единственными советниками короля остались ведьмы. Эти три красавицы умудрялись оставаться практически невидимыми — на них никто не обращал внимания, но они видели всех и всё, оценивая глубину вины и степень вовлечённости в заговор каждого из виновных.

Оказываясь перед лицом Винсента, мятежники вели себя по-разному. Кто-то пытался вымолить пощаду, униженно пресмыкаясь и возлагая вину на кого угодно, только не на себя самого. Кто-то пытался купить помилование, обещая раскрыть дополнительные сведения, и очень удивлялся, когда три ослепительных красотки выкладывали ему те сведения, на которые он так надеялся. Кто-то винил короля во всех смертных грехах, включая убийство его отца, и сыпал проклятиями. Кто-то, сломленный и равнодушный к собственной участи, безропотно принимал приговор и уходил, не поднимая головы, навстречу своей судьбе…

Глубину их падения определяли ведьмы. Только после их решения секретарь вписывал в личное дело вердикт: казнить, лишить титула, конфисковать имущество, или всё сразу.

Нескольких человек попросили помиловать сами сёстры Салем. Речь шла о троих дворянах, практически не имеющих влияния. Их участие в заговоре было обеспечено шантажом и угрозами в адрес их детей, и они искренне радовались, что заговор провалился. О помиловании они не просили, умоляли только не конфисковывать их имущество, чтобы их семьям не пришлось просить милостыню — и плакали от счастья, когда им объявили, что они не будут казнены и разорены.

— Но глаз с вас не спустят, — напутствовал их Винсент, и они отнеслись к этому с полным пониманием.

Награждение верных — в первую очередь за счёт конфискованного у заговорщиков — заняло тоже немало времени. Перераспределив земли и ресурсы между теми, кто сохранил преданность трону, король и его свита смогли наконец предаться отдыху.

Который внезапно оказался прерван — сработала сигнализация. Тревожный сигнал информировал, что кто-то проник во дворец, не имея на то ни права, ни разрешения. Но сеть Ковена не выявила нарушителей, и охрана никого не нашла. Впрочем, не нашла она и кое-кого ещё.

— А где Феликс? — спросил кто-то из тяжёлой пехоты, когда дворец обыскали без всякого результата и вновь собрались во внутреннем дворе.

Могучая фигура командира штурмовиков, всегда стоявшего во главе строя, отсутствовала.

— Мы его не слышим, — пропели сёстры.

План «Перехват», объявленный немедленно, результата не дал — Феликс Магнус как сквозь землю провалился.

— Фамильяр не мог покинуть свою ведьму добровольно, — обронила Джейд.

— Его забрали насильно, и мы этого не заметили, — добавила Эмбер.

— Кто-то знает о наших возможностях, — сказала Эмеральд.

Феликс Магнус не прекращал упорной, но бесполезной борьбы с похитителями. Связанный по рукам и ногам, с накинутым на голову мешком, он ничего не мог противопоставить им, но изо всех сил пытался освободить руки. Он даже не знал, кто его похитил. Была тревога, он бросился обыскивать дворец, краем глаза уловил смутную тень — и наступила темнота. А очнулся он уже в оковах и с мешком на голове. Он даже не знал, сколько времени прошло с момента похищения…