В следующее мгновение в меня полетел сноп брызг.
В гостиницу мы вернулись уже поздно вечером, усталые, сытые и довольные жизнью. Краски заката померкли, повсюду зажглись фонари, и сверху, из «Гнезда филина», нам открылся вид на море огней. Каждый — маячок в чью-то жизнь.
— Подумать только, — прошептала Снежка, опираясь на перила балкончика, — они все тут просто живут… Как их предки — сотни лет назад… Просто живут своей жизнью, и не знают про нас, им вообще нет никакого дела до наших забот и тревог…
И поэтому моим долгом было сделать всё, чтобы эти жизни безмятежно текли дальше. Ничего не зная о нас…
— Пойдём? — я мягко привлёк её к себе.
Снежка вздрогнула, засмущалась, но пошла, краснея на ходу. Я прикрыл балконную дверь, погасил свет и шепнул ей:
— Раздевайся.
Она задышала часто-часто, явно представив себе всё то, что должно было последовать за этим простым словом, но послушно начала раздеваться. Платье потекло к её ногам облачком шёлка, лифчик упал следом, за ним Снежка избавилась от трусиков. Я пожирал глазами её безупречное тело, тёмную горошинку родинки между холмиками грудей, стыдливо прикрытых водопадом белых волос…
— Ты прекрасна, — сказал я вдруг охрипшим голосом. — А теперь одевайся.
Перед ней оказалась стопка простой одежды.
— И готовься к сюрпризу.
Глава 2
Переодетая в самый обычный термокомбинезон Медведева лопалась от гнева и любопытства, но попыток отобрать у меня руку не делала. Она-то настроилась на романтическую ночь, а вместо этого я тащил её на крышу «Гнезда», где нас уже ожидала машина такси. На мне взгляды возможных наблюдателей удержаться не могли, а в простушке с волосами, убранными под шляпку, вряд ли кто-то опознал бы дочь Медведева. Особенно ночью.
Я сел первым — мера предосторожности, не хотелось увидеть, как машина снимается с крыши и увозит мою невесту, пока я галантно обхожу такси, чтобы сесть с другой стороны. Придержав дверцу для Снежки, я подождал, пока она сядет со мной рядом, и только тогда назвал адрес — случайно выбранный по карте города. Лететь пришлось недалеко, уже через пару минут мы вышли на слабо освещённой улочке, чтобы тут же сесть в другую машину, которая прибыла точно в назначенное время.
Спустя ещё две таких пересадки я мог быть уверен, что если нас и вели, то потеряли, и можно было выдвигаться к точке нашего назначения. Последняя машина отвезла нас к метро. На платформе не было никого, кроме нас. Мы сели в пустой вагончик, и он стремительно повёз нас под землёй к космопорту.
— Мы улетаем? — удивилась Снежка, когда поняла, куда мы едем.
— Улетаем, — кивнул я.
— А как же наши вещи? — спросила она. — И сувениры… И медовый месяц, наконец!
И тут же покраснела.
— Мы вернёмся, — я улыбнулся. — Доверься мне.
Ей ничего другого не оставалось.
Когда мы прибыли к стартовой площадке, до взлёта оставалось всего десять минут. Я точно рассчитал время. Купив два билета, мы заняли места в полупустом челноке, и почти сразу после этого входной люк с шипением закрылся и заблокировался. Суборбитальный полёт по крутой дуге с выходом в космос за пару часов должен был доставить нас в столицу Уральского региона. Там тоже наступило лето, но климат Урала не зря называли мерзко континентальным, так что термокомбинезон Снежки будет совсем не лишним, когда мы покинем челнок. За себя я не переживал — мне и более прохладная погода была нипочём.
В высшей точке траектории притяжение Земли перестало действовать на нас, и несколько минут мы парили в невесомости. Если бы не ремни, надёжно пристегнувшие нас к креслам, мы могли бы полетать по салону челнока. И похоже было, что эта мысль посетила мою невесту — она потянулась было к застёжкам креплений, но осторожность взяла верх над желанием развлечься. Когда сила тяжести вернётся, можно насажать синяков и ссадин, рухнув с пусть небольшой, но всё-таки высоты, и хорошо, если в кресло, а не в проход между сиденьями.
Спустя два часа мы наконец приземлились в космопорту Екатеринбурга. Эта площадка была куда более оживлённой, чем в Нови-Саде, и поток пассажиров и грузов, которые прибывали и отправлялись во все концы Земли и Солнечной системы, был одним из самых плотных на материке.
— Нам сюда, — я быстро сориентировался по карте на планшете, подхватил невесту под руку и повёл её к стоянке такси. Заранее заказанная машина уже ждала нас.
— Ты всё по секундам рассчитал? — не утерпела Снежка.
Я серьёзно кивнул, садясь вместе с ней в такси.
— В Преображенский парк, — назвал я адрес. — К южным воротам.
Снежана посмотрела на меня большими глазами. Она уже поняла, куда мы направляемся…
Парк граничил с кладбищем, на котором давно никого не разрешали хоронить. Но для некоторых делали исключения… Например, для всемогущего Старого Медведя.
И его жены.
Я вёл свою невесту по тихим лесным дорожкам, соединяющим парк и кладбище, превратившееся в вековой лес. Карта не подвела, вывела нас точно к нужному сектору. Жестом фокусника выудив из куста большой букет белых гладиолусов, я вручил его Снежке.
— Мамины любимые… — прошептала девушка, утыкаясь в цветы лицом. — Спасибо…
Могила Полины Медведевой выглядела ухоженной. Вырезанная из белого гранита фигура покойной сидела на краю надгробной плиты, опираясь на неё ладонью. Я невольно залюбовался искусством резчика: портретное сходство было передано идеально, сама статуя выглядела живой. Казалось, сейчас она поднимется и встанет, приветствуя свою дочь…
— Мама… — всхлипнула Снежка, бросаясь к могиле. Потом оглянулась на меня.
— Я же обещал, — негромко сказал я, обняв её, чтобы она могла выплакаться, не чувствуя себя одинокой и покинутой.
А Рюрик всегда выполняет свои обещания.
— Я даже на похоронах не была, — тихо сказала Снежка, когда поток слёз утих. — Отец сразу отправил меня к Магнусам… А потом не разрешал побывать здесь. Как будто меня тут сразу убили бы и съели.
— Он пытался защитить тебя, — так же тихо сказал я. — Он отец, и ты — всё, что у него осталось. Конечно же, он за тебя боится…
— Теперь я это понимаю, — она чуть заметно покачала головой. — Но не могу принять то, что я потеряла мать, а отец ушёл мстить и забыл вернуться…
— Давай присядем? — предложил я. — Тут скамеечка есть удобная…
Это была целая каменная скамья, вырезанная, как и надгробие, из белого гранита.
— Думаешь, он прилетает сюда, чтобы посидеть и поговорить с ней? — спросила Снежка.
— Уверен в этом, — ответил я, садясь на скамью и притягивая к себе невесту. — Садись ко мне на колени, так будет теплее. Камень холодный, замёрзнешь.
Снежка послушно устроилась у меня на коленях, обняв мою шею, и затихла в моих объятиях. Сквозь термокомбинезон я ощущал, как её тело порой вздрагивает, но не от холода., а от запоздалых судорожных всхлипываний.
— Знакомься, мама, — сказала она вдруг. — Это мой жених, Юлий. Он настоящий Рюрик, представляешь? Свалился на меня с Марса.
— Можете спать спокойно, — поддержал я, — ваша дочь в надёжных руках.
Я обнимал её и слегка покачивал, словно держал на коленях ребёнка. Снежка плотнее прижалась ко мне и наконец перестала всхлипывать, словно эти простые слова наконец успокоили её окончательно. Было необыкновенно тепло и уютно на душе сидеть с ней в обнимку под пологом вековых деревьев, слушать пересвисты ночных птиц, ощущать, как тёплое дыхание девушки шевелит волосы на виске…
Статуя смотрела на нас и, казалось, улыбалась в ночной темноте. Если после смерти действительно что-то существует, и мёртвые могут слышать живых, думаю, душа Полины Медведевой сегодня обрела покой.
Рассвет застал нас уже на обратном пути в Нови-Сад. Ещё один суборбитальный перелёт вернул нас в Сербию. Всю дорогу Снежка была непривычно тихой и подавленной, и я не стал тащить её на улицы города. Пусть погорюет спокойно.
Завтрак в номер немного развеял тучи. После бессонной ночи её сморило, и она уснула рядом со мной, доверчиво прижавшись к моей груди. А я с пользой провёл те несколько часов, пока Снежка спала, обнимая её одной рукой. Вторая была занята смартом.
