2. Есть ощущение, что спектакль — не просто представление, а ритуал, связанный с обетами семьи Вольских”

— Запутанное дело. «Все исходит из этой проклятой легенды», — произнес вслух Алексей Валерьевич.

Вспомнив резкие слова Изольды Васильевны, сыщик приготовился было вырвать из тетради эти записи и сжечь их, но в его голове промелькнули слова Анны: “Только вы сможете это сделать. Я знаю, он жив. Помогите ему.”

Сыщик закрыл тетрадь и, чтобы не забыть ее дома, засунул во внутренний карман пиджака.

На следующий день сыщик Кравцов зашел в свой кабинет сыскного отделения и попросил дежурного принести ему чашечку кофе. Этот ритуал, который помогал ему собраться с мыслями, был неизменный и придавал ему спокойствия. Но сегодня все было по-другому — воспоминания о вчерашнем обвинении графини Вольской, портили все настроение. Когда кофе уже стояло на краешке его стола, раздался телефонный звонок.

— Это графиня Изольда Васильевна Вольская, — раздался уверенный голос.

— Добрый день, сыщик Кравцов вас слушает, — произнес он, непроизвольно вставая с кресла, словно предчувствуя что-то неладное.

— Алексей Валерьевич, прошу принять мои извинения, за несдержанность, проявленную по отношению к вам, вчера. Спешу сообщить, что Сергей Петрович нашелся. Он находится у своего дяди, Михаила Васильевича. Так что он жив, здоров и искать его больше не нужно, — голос графини был спокойный, но не радостный. Женщина умела держать себя в руках.

— Я рад слышать, что Сергей Петрович нашелся. Спасибо, что предупредили. Вынужден вам сообщить, что для закрытия дела, мне будет необходимо связаться Михаилом Васильевичем. Он должен подтвердить ваши слова. Таков порядок, — отчеканил сыщик.

— Разумеется. Делайте все, что требуется. До свиданья.

Алексей Валерьевич, положил трубку, сел и достал свою тетрадь, где оставил последнюю запись:

“По словам графини, Сережа находиться у своего дяди Вольского Михаила Васильевича. Последний подтвердил это через управляющего. — в голосе матери не было радости и других эмоций, словно это неправда.”

Спрятав тетрадь, Кравцов придвинул к себе чашку с кофе и впервые подумал о частной практике.

Положив трубку, Изольда Васильевна, села в кресло и закрыла глаза, из которых потекли слезы. Вдруг она вскочила и быстро, не замечая ничего вокруг, проследовала в зал. Открыв дверь, она, как обычно, столкнулась взглядом с глазами основателя рода, прославленным графом Вронским. Сегодня он выглядел несколько иначе, будто был чем — то расстроен или обескуражен. Изольда Васильевна, будто безумная подбежала к портрету и резко выкрикнула:

— Доволен?

И заплакала громко, некрасиво — шмыгая носом и вытирая лицо рукой, не опасаясь, что ее кто-нибудь увидит.

Прошло несколько лет. Все это время девушка провела в закрытом пансионе, куда графиня Изольда Васильевна отправила ее после памятного праздника. Анна часто вспоминала тот последний разговор с маменькой, который круто изменил ее жизнь.

Анна, не спала всю ночь. Боль от неизвестности с братом сжимала ее внутренности и отдавалась в висках, словно кто-то сжимал её голову в железных тисках. Не дождавшись горничную, Анна наспех умылась и натянула вчерашнее платье, чувствуя, как несвежая ткань прилипает к её коже, Тихо спустившись по лестнице, она увидела маменьку, которая стремительно прошла в кабинет. В черном платье, с усталым лицом и потемневшими от бессонницы глазами, графиня выглядела так, будто сливалась с тьмой, который окутывал их дом. Сердце Анны сжалось от страшного предчувствия, когда она заметила черную ленточку, вплетенную в прическу Изольды Васильевны. В совокупности с черным платьем, ленточка подчеркивала траурный наряд Изольды Васильевны. “Неужели Сережа умер? И его тело уже нашли? Бедный, бедный мой брат,”- пронеслась горькая мысль в голове Анны.

Девушка закрыла рот рукой, чтобы не закричать, не выдать себя. Слезы полились из ее глаз. Хотелось броситься к маменьке, обнять ее, прижаться, чтобы она защитила ее от этой ужасной новости. Но Анна сдержалась — Изольда Васильевна была всегда холодна с детьми и никогда не разрешала им проявлять свои эмоции в своем присутствии. Вот и теперь Анна боялась, что маменька оттолкнет ее в тот момент, когда она так сильно нуждалась в поддержке.

Анна тихо спустилась по лестнице и никем не замеченная, последовала к кабинету. Услышав как Изольда Васильевна разговаривает по телефону, девушка прислонилась к стене и прислушалась. Так себя вести было не допустимо, но Анна сейчас не думала об этом. Ей нужно было понять, что произошло за эти сутки. Неизвестность пугала ее сильнее, чем гнев маменьки. Звук из кабинет еле доносился, но Анна уловила, что Изольда Васильевна говорила с тем сыщиком, который спас ее от Призрака, вытащил из стаи мертвых лепестков. Из всего разговора, Анна поняла, что Сергей жив и искать его больше не надо.

Едва не задохнувшись от радости, Анна бросилась обратно к лестнице, чуть не сбив по дороге слугу, который нес поднос с чайными приборами в столовую. Перепрыгивая через ступеньки, девушка, запыхавшись, добежала до комнаты брата и, не стучась, попыталась распахнуть дверь. Ее сердце выпрыгивало из груди и билось так часто, что казалось оно сейчас просто разорвется от счастья, отстукивая слова: “Сережа жив! Он нашелся!”“Ах ты, негодник. Неужели ты спишь в своей кровати. Почему не пришел ко мне, сказать, что ты уже дома и все с тобой хорошо.”- думала Анна, представляя себе, что через минуту увидит его живого и улыбающегося.

Дверь оказалась заперта. Анна постучалась, но безрезультатно. “Вероятно, он спит — сильно переутомился. Ещё бы столько приключений пережить за эти дни. Наверное, маменька его наказала за непослушание и заперла в комнате.

— Сережа, открой, пожалуйста, это Анна. Я никому не скажу. Просто дай мне тебя увидеть и обнять, — тихо произнесла девушка и поскреблась в дверь ногтями, как делала это обычно.

Ответа не было. Анна приложила ухо к двери и прислушалась, но ее хороший слух ничего не уловил: ни шелеста портьер, ни скрипа кровати, ни дыхание брата.

Анна в смятении побежала в столовую, в надежде найти маменьку и постараться все разузнать чтобы переубедить её и не наказывать Серёжу, ведь это такое счастье, что он снова с ними. В столовой было на удивление темно. Почему-то сегодня слуги не распахнули темные портьеры и солнечный свет не мог проникнуть в помещение сквозь них. На столе стояли свечи и их тусклый свет едва освещал столовые приборы, приготовленные к завтраку.

Изольда Васильевна сидела в центре стола, ее тарелка была наполнена разнообразной едой, которая с недавних пор в избытке присутствовала в их повседневном рационе. Но графиня не притронулась ни к чему, ее взгляд был устремлён на дверь, словно она ожидала кого-то важного. Вид замкнутой, словно обращенной внутрь себя, маменьки совершенно не соответствовал той счастливой вести, которую подслушала Анна. Девушку это очень встревожило.

Поздоровавшись с маменькой, Анна села и подвинула к себе тарелку. Есть не хотелось совсем. Анна незаметно смотрела на маменьку, пытаясь собраться с духом, чтобы начать разговор. Но Изольда Васильевна не обращала на девушку внимания, она вдруг закуталась в темную шаль, будто испытывала жуткий холод, который, казалось шел из глубины ее тела.

— Маменька… — решившись, сказала Анна, но тут же замолчала и сжалась от испуга — Изольда Васильевна медленно повернула голову в ее сторону. Темные тени под глазами увеличили и без того большие глаза маменьки. Но сейчас они казались безжизненными и смотрели не на Анну, а в пустоту. Вдруг ее лицо исказилось в жуткую гримасу, словно она увидела что-то мерзкое, ненужное, лишнее, а потом опять стало спокойным и безжизненным. Графиня плотнее завернулась в шаль и произнесла: