Анна проигнорировала его насмешки, заметно устав от кривляний актера. А Кравцов резко обернулся и заметил небольшое свечение, словно там, у каменной стены кто-то стоял, слушая разговор, но не решающийся приблизиться к обители Кукловода. “Интересно,”- подумал Кравцов. — “Почему он не приближается? Не хочет или не может? Вдруг мы с Анной находимся в недосягаемой для него плоскости?” Сыщик видел призрака Человека без лица. Чувствовал его нетерпение и заинтересованность происходящим, а также… его страх. Кравцов, аж моментально вспотел. Он боялся пошевелиться и спугнуть то, что ему сейчас открылось. Сыщик закрыл глаза и вытянул в себя воздух, пытаясь ощутить сладостный аромат страха грозного врага. И это ему удалось. Страх призрака пах пустотой, сыростью и гнилью, смешанные с гарью. Кравцов попытался вобрать в себя этот ужас. Алексей Валерьевич открыл глаза и улыбнулся своему новому знанию. “Лишь бы Анна выдержала давление Кукловода, лишь бы не поддалась на его иллюзии. И тогда мы точно победим”.

Кравцов встал за спиной Анны, пытаясь оттянуть часть манипуляций актера на себя. Он положил руку на плечо Анны и снова закрыл глаза, погружаясь в сознание девушки, в котором происходило нечто ужасное. Страх, боль и отчаяние лихорадочно кружились у Анны в голове. Кукловод не ограничился только словами о будущем ее семьи без проклятого договора.

Картины, посылаемые Кукловодом в сознание Анны, были очень яркими и трагичны. Кравцов, глазами притихшей девушки, видел разрушенную усадьбу, крыша которой проломилась и заполнила собой комнаты не только девушки, но и Сергея. Ветер, гуляющий по помещению некогда прекрасной усадьбы, сносящий все на своем пути, не жалея весьма дорогих и милых сердцу вещей. Вся мебель, утварь, драгоценности и картины исчезли, превращаясь в прах. А за окном кошмар продолжается: молния ударяет в старое сухое дерево, которое моментально вспыхивает, распространяя огонь по некогда чудесному, ухоженному саду, по розам, бутоны которых тут же чернеют и скручиваются, превращаясь в тлен и пепел. А проказник ветер, игриво играя лепестками огня, гонит их порезвиться к развалинам усадьбы.

Кравцов вздрогнул, услышав безмолвный стон Анны, которая не желая показать свою слабость закрыла рукой свои глаза, не изменив позу. “Молодец, девчонка. Как достойно держится.”- подумал сыщик и сжал плечо девушки. Анна благодарно положила руку на его — его поддержка была ей жизненно необходима.

Конечно, ей было страшно. Увиденные картины потери былого могущества и обеспеченности болью отдавались в ее сердце, но брат был для нее важнее. Потом, когда они доберутся до дома, или того, что от него останется, она подумает, как и на что будет жить, но сейчас это было не важно.

— Ни нищета, ни болезни, ни смерть не покинут ваш род, если сделка оборвётся. Подумай, моя дорогая, прежде чем решать. Ведь сейчас все будущее твоей семьи стоит на кону, — Кукловод перегнулся через стол и заглянул в глаза Анне. — Ты останешься одна, без поддержки, влача жалкое существование. Этого ты хочешь? Анна выдержала его взгляд… Ни один мускул не дрогнул на его лице, ни одна слезинка не скатилась из ее глаз. Она упрямо встряхнула головой, отклонилась на спинку стула и медленно ответила — Я готова рискнуть. Так как разорвать договор?

Кукловод медленно наклонился к девушке:

— Хоть это и не входит в мои обязанности Посредника, но я скажу тебе, то за что буду ввергнут в пучину небытия.

Он замолчал и посмотрел на каменные фигуры, которые тотчас преклонили колени перед ним, словно моля раскрыть тайну. Их слезы с шумом капали на занимаемые ими клетки шахматной доски, выкладывая единственную фразу: “Помоги Анне”.

Актер усмехнулся и по-шутовски поклонился им, сменив маску паяца на разноцветную шутовскую.

— Смотрю вы все объединились в одном, но страстном желании узнать заветные слова, которые по взмаху волшебной палочки сделают вас счастливыми и свободными. Что ж, нет ничего проще.

Кукловод резко выпрямился и скинув маску на пол посмотрел на Анну ее же лицом.

— Только назвав имя того, кто останется, можно разорвать цепи проклятья. Договор будет расторгнут, но знай: назвав свое имя, ты откроешься перед своей судьбой. Твое имя станет твоим крестом.

Его лицо исказилось, превратившись в темное зеркало, в котором Анна увидела лица всех своих предков — в том порядке, в котором висели их портреты в бальной комнате их усадьбы. Но сейчас они выглядели жалкими, словно умоляя её решиться и спасти их загубленные души. Среди них она увидела и свою мать, которая, указывая на нее указательным пальцем шептала: “Ты — та, кто осталась. Это твой крест”.

Анна почувствовала, как холод пробежал по спине. Она не могла отвести взгляд от жуткой картины. Острая игла проколола ее сердце, а голова разрывалась от боли — словно каждое слово произнесенное маменькой отдавалось троекратным эхом, возвращенным из небытия россыпью камней. Анна схватилась за виски, пытаясь унять боль. Ее глаза расширились от ужаса. В каждой частице воздуха, в каждом вздохе она ощущала приближение чего-то невообразимо страшного. “Ты — та, что осталась” — неслось со всех уголков помещения. Девушке слышалась какофония звуков, шум разговоров и громкий смех.

В этот момент время будто замедлилось. Анна словно оказалась в стеклянной банке, которую окружали ее предки. Одни из них топали ногами и угрожали ей, выкрикивая ругательства в ее адрес, обвиняя в желании разрушить то, что они создавали веками. Другие веселились скорому окончанию их мучений. Лишь графиня Изольда Васильевна смиренно стояла в одиночестве, в ее взгляде читалась печаль и обреченность. Сквозь шум и гвалт толпы Анна не слышала ее тихий голос, но понимала, что маменька ждет от нее решения, также как и остальные.

Вдруг Анна почувствовала, как крепкие мужские руки разбили стеклянный купол над ее головой и вытянули ее из безвременья. Девушка прижалась головой к плечу Кравцова и заплакала.

— Не торопись. Подумай обо всем. Перед тобой тяжёлый выбор: твой брат или благополучие твоего рода. Здесь никого нет, не считая этого шута, который намеренно вводит тебя в заблуждение. А я приму любое твое решение, — Кравцов гладил волосы Анны, понимая, что не в силах ей помочь. Этот выбор она должна сделать сама. Сама его принять и пережить.

Немного придя в себя, Анна повернулась к Кукловоду, на котором опять была маска древнего философа. Все это время борьбы с самой собой, он был безучастен, видя ее мучения.

— Я… — её голос дрогнул, — я приняла решение. Но боюсь… Что если я ошибусь, и то, что сейчас для меня кажется важным в будущем окажется лишь пустотой?

Кукловод улыбнулся, но в его глазах мелькнула тень сомнения. — Ошибки — часть игры… Но иногда именно они ведут к свободе. Настало время назвать свое имя вслух и взвалить на себя груз рода, став “новой хозяйкой”.

Он сделал паузу, голос стал настороженным:

— Подумай хорошо. Мы никуда не торопимся. Но знай: твое решение будет невозвратным. Не повторяй ошибку своей матери.

В комнате повисла тишина. Лишь мерцание свечи и звук падения каменных слез на шахматную доску, сопровождали тяжелые мысли, нависшие над Анной. Она уже приняла решение, но что-то мучило ее, не давая произнести его вслух.

— Кукловод, а что за ошибку совершила моя маменька, о которой ты постоянно говоришь? Возможно, зная об этом, я пойму, что вообще произошло в тот день — день нашего с братом четырнадцатилетия? Для меня это важно.

Кукловод кивнул головой

— Что ж, это возможно. И я даже рад, что ты сама просишь об этом. Ведь понять мотивы близкого тебе человека во всей этой истории не только интересно, но и необходимо, чтобы в будущем не совершить подобное. Поверь мне.