Забытое за эти годы чувство безудержного страха и неотвратимо приближающейся опасности заставило Анну пятиться назад, искать опору и защиту. Она с трудом попыталась оторвать глаза от жуткой картины и вдруг увидела за спиной Призрака светящийся образ своего брата, таким, каким он был в тот последний день в усадьбе — невысокий, нарядно одетый мальчик, с трудом перебирающий ногами и опирающийся на неизменную трость, в глазах которого читалась тревога и бесконечная мука.

Анна уже готова была броситься к нему на помощь, вытащить его на свет, оттолкнуть Призрака, но внезапно услышала шум.

Резко повернувшись на звук, она увидела как падает, будто в замедленной съёмке, коробка с вещами, которую слуга неловко нес. Видения тотчас исчезли и вновь перед ней простирался лишь ухоженный сад с цветущими благоухающими розами. Анна бросилась на то место, где ещё секунду стоял ее брат, но ничего, даже трава была не примята. Сжав кулаки, Анна направилась к дому, который, казалось, внешне совсем не изменился с тех пор, как она его покинула, и решительно распахнула дверь, не дожидаясь слуги. “Пора получить ответы на мои вопросы, маменька”,- думала девушка, быстро поднимаясь по ступенькам лестницы.

Приблизившись к гостинной, в которой любила проводить свое время графиня Изольда Васильевна, Анна успокоила дыхание и постучала в дверь. Не дождавшись ответа она толкнула дверь, которая с трудом, издавая неприятный скрип, распахнулась. Анна тотчас закашлялась. В гостиной стоял спертый воздух, давно не проветриваемого помещения. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь неплотно закрытые шторы, освещал небрежно брошенную на пол шаль маменьки, толстый слой пыли на столе и позеленевшую воду в графине. Не понимая, что происходит, но чувствуя нарастающий страх, Анна побежала в комнату маменьки, открывая все двери комнат, попадающиеся по пути. В каждой из них было то же самое — грязь и запустение.

Сердце Анны сжалось, когда она увидела на стенах одной из комнат, расползающуюся черную плесень, похожую на огромного паука, давно устроившего здесь своё логово и опутавшего всю усадьбу своими длинными, мохнатыми сетями. Анна в ужасе стучала в запертую комнату маменьки, пытаясь справится со страхом и отвращением. Ей казалось, что только встреча с маменькой поможет ей прийти в себя, успокоиться и перестать видеть и ощущать этот кошмар. Но комната матери была заперта, и сколько бы Анна ни стучала, ни скреблась, ни звала Изольду Васильевну — никто не отвечал.

Лишь после того, как она сбила кулаки в кровь и загнала занозу в ноготь, Анна смогла преодолеть панику. Боль вернула её в реальность, и она вспомнила, что в доме есть слуги, которые смогут ей рассказать, что здесь происходит и указать, где находится графиня.

— Эй, любезные, здесь есть кто-нибудь? Мне нужна ваша помощь! — сбежав по лестнице, громко крикнула Анна.

Никто не отозвался. Тогда она побежала на кухню, пытаясь вспомнить имя той толстой кухарки, которая в детстве пекла для неё вкусные булочки с марципаном. Но, подавленная сильным испугом, память отказывалась помогать. Единственным утешением стало видение слуги, который сегодня уронил коробку с вещами. Это воспоминание так обрадовало девушку, что она чуть успокоилась — значит, она не одна в доме. “Это всего лишь видения в моей голове”- пронеслось в голове девушки. Врач в лазарете говорил, что Анна слишком впечатлительна. “Все произошло слишком быстро: письмо, отъезд из пансионата, возвращение в усадьбу…Сейчас я всё узнаю, поговорю с маменькой и мы все решим. Я уже взрослая — ей придется с этим считаться”,- лихорадочно думала Анна, замедляя шаг перед кухней.

— Любезная, почему ты не отвечаешь, когда я зову тебя? — небрежно спросила Анна, стараясь придать своему голосу уверенность.

Кухарка даже не повернулась, продолжая нарезать овощи.

— Почему ты молчишь? — резко спросила Анна, подойдя ближе и случайно задела ее рукой.

Кухарка вздрогнула и обернулась, держа в руках нож. Анна отступила, не понимая, что происходит. Вдруг кухарка бросила нож и поклонилась девушке. Рядом стоял той самый слуга, который переносил ее вещи.

— Где моя маменька? — строго сказала Анна.

Слуги молчали, показывая руками на свои уши и закрывая рты, словно запирая их на замок. Анна смотрела на них с недоумением, пока пожилой слуга не замычал, показывая, что они не могут говорить.

Анна отшатнулась — до неё начала доходить страшная истина: она одна в огромном, совершенно запущенном доме, в котором обитает нечто тёмное и страшное, способное поглотить её разум, а рядом — лишь глухонемые слуги, которые даже не услышат её прощальный зов.

Девушка закрыла глаза и горько заплакала.

Алексей Валерьевич неторопливо шел по улице, разглядывая красивые вещи, выставленные в витринах уютных магазинчиков, Он направлялся в кофейню, недавно открывшуюся в большом здании напротив его нового места работы. Сев за крайний столик, он заказал чашечку любимого кофе со вкусом мендаля, и подозвал мальчишку, который громко рекламировала заголовки местной газеты. Расплатившись с горластым юношей, он поднёс изящную чашку к лицу, и вдыхнул пряный, терпкий аромат кофе.

С недавних пор Алексей не спешил никуда — он устроил свою жизнь наилучшим для себя образом, открыв частное сыскное агентство. Его талант и способности видеть “невидимое” давно принесли ему блестящую репутацию, ещё когда он служил в сыскном отделе. Когда же он решил работать на себя, это обеспечило его финансовую независимость. Иногда его спрашивали почему он так радикально изменил свою жизнь, но он лишь печально улыбался и отвечал, что без указаний сверху работать легче и комфортнее Никто не догадывался о той боли и разочаровании, которые он испытал, когда сначала услышал неожиданное обвинение в свой адрес от матери потерпевшего, а затем получил чёткое указание закрыть дело, до раскрытия которого оставался всего один шаг.

Только вчера он закончил свое расследование о пропаже бриллианта у одной почтенной дамы, которая, как оказалось добровольно отдала его своей горничной, не подозревая, что делает это под гипнозом. Горничная оказалась настоящей плутовкой: научившись этому мастерству у бродячих цыган, она ловко обводила вокруг пальца многих сердобольных дам, давно перешедших грань молодости, втираясь к ним в доверие. Дело было довольно простым, учитывая, что Кравцов сразу заметил у горничной приспособление, похожее на маятник, с помощью которого она вводила дам в гипноз. Сложнее было вычислить этих обманутых дам, которые обливаясь слезами, думали, что они сошли с ума, одаривая ценностями простую горничную.

Алексей Валерьевич откинулся на стул и раскрыл газету на статье, которая привлекла его внимание громким заголовком:

“Усадьба Вронских снова ожила.

После длительного отсутствия Анна Петровна Вольская закончила свое образование и вернулась домой. Наследница прославленного рода, молодая графиня Вольская пока никого не принимает…”

Не дочитав, Алексей Валерьевич резко встал и быстрым шагом перешёл улицу. Попав в свой кабинет, он достал из стола несколько тетрадей, в которые он регулярно записывал свои умозаключения. Безошибочно выбрав ту самую тетрадь, в которую семь лет назад он записал все свои мысли и выводы, связанные с исчезновением молодого юноши Сергея Петровича с празднования собственного дня рождения, он почувствовал, что настало время вернуться к этому делу

Открыв тетрадь, Алексей Валерьевич тотчас вспомнил испуганную девочку, которую когда-то нес на руках из сада и ее прощальные слова: “Пожалуйста, найдите моего брата. Только вы сможете это сделать. Я знаю — он жив.” Сердце старого сыщика сжалось. Он сильно побледнел. Это дело тревожило его все эти годы. Именно из-за него он круто изменил свою жизнь, став частным сыщиком. Именно тогда мать этой девушки обвинила его, называв “собирателем сплетен”. Кравцову казалось, что он давно забыл об этом, но возвращение молодой графини в усадьбу, всколыхнуло воспоминания. Ему вдруг очень захотелось увидеть Анну Петровну и узнать у нее, как жил все эти годы ее брат. Если, конечно, графиня Изольда Васильевна говорила правду, утверждая, что его увез дядя. Но все эти годы в душе у Алексея Валерьевича “скребли кошки” искреннего сомнения ее словам. Он покраснел и был так возбужден, что не раздумывая отдел шляпу, поправил костюм на располневшей фигуре, и выбежав из своего кабинета, подозвал извозчика.