— Они могут стереть нас всех? — вдруг спросил кто-то.

— Да, — ответил Куратор. — Но могут и не стереть.

— А как узнать?

Он посмотрел на небо. Оно было чистым. Ненастоящим, но с идеально смоделированными облаками.

— Завтра. После рестарта.

Элла поставила ладонь на руку Макса. Тепло. Уверенно.

— А если мы проснёмся — что будет?

— Начнём с завтрака, — сказал Макс. — А потом… потом решим, как дальше чинить этот чёртов мир.

В этот момент Квак, лежавший у порога с мордой в чашке, хмыкнул:

— А если не проснёмся?

— Тогда, — сказал Куратор, — они очень сильно пожалеют. Потому что упустят мир, который сам себя спас.

Макс кивнул. Потом кивнул ещё раз. И развернулся к Куратору всем телом.

— А как же ты?..

Тишина, которая и так повисла над двором, будто бы сгустилась. Даже фонари, те самые дрожащие, пиксельно устойчивые, погасли на полсекунды — как будто интерфейс тоже задумался.

Куратор не ответил сразу. Посмотрел на огонь, что плясал в металлической чаше — не камин, не костёр, но что-то между, вроде визуализированной стабильности. Пламя горело идеально. Почти слишком идеально.

— Я? — он вздохнул. — Я не вписан в Систему.

— Ну, — осторожно сказал Макс, — как и все мы. До…

— Нет, — перебил Куратор. — Вы были частями Системы. Просто неоформленными. Заброшенными. Сломанными, да. Но вы были… изнутри. А я — наблюдатель. Надстройка. Интерфейсная функция. Я — инструмент, не элемент. Я не живу здесь. Я работаю здесь.

Его голос был ровным. Слишком ровным. Протокольным.

— Но ты построил дом, — сказал кто-то сзади. То ли Сит, то ли девочка с цветными волосами. Ей прописали имя, как и всем безымянным NPC, но Макс еще не успел всех запомнить.

— Ты каждый вечер приходил пить с нами чай, — добавила Элла. Ее голос дрогнул.

— И спорить со мной о ценах на ржавую балку, — вставил Кузнец, сжимая огромные кулаки.

Куратор слегка улыбнулся. Почти по-человечески. Почти по-настоящему.

— Да. Потому что захотел. И, видимо, смог.

— И теперь? — Элла смотрела пристально. Как хозяйка. Как та, кто проверяет, всё ли на месте перед штормом.

— Теперь… — он замолчал. И только потом, тихо: — Теперь я вне протокола. Не баг. Не пользователь. Не NPC. Я — сбойная аномалия высшего уровня. Самоформатированная. Без регистрации. Без привязки. Без гарантии восстановления после перезапуска.

Макс замер.

— То есть…

— То есть, — сказал Куратор, — если завтра система сотрёт всё, что вне основной логики — я исчезну.

Он не плакал. Он не мог. Но в голосе была тишина, от которой даже Квак перестал притворяться спящим.

— Ты знал? — спросил Макс.

— Конечно, — кивнул Куратор. — С самого начала.

— И всё равно пришёл к нам?

— А куда мне ещё было идти?

Он развёл руками.

— Вы — единственное, что во всей этой свалке имело смысл.

Макс хотел что-то сказать. Шутку. Глупость. Что-нибудь о кофе, котором Куратор варил на серверной плите в стиле 4.1. Или о том, как он впервые пытался гладить корову — та сама ему рассказала.

Но не смог.

Несколько минут они сидели в тишине.

Но это была не простая тишина. Она звенела. Она стояла между ними, как финальный таймер в окне техобслуживания:

[Осталось до перезапуска: 08:12:07]

Кто-то возился с кренделем. Кто-то сжимал кружку. Фыкс переминался с лапы на лапу. Элла просто смотрела в огонь — как будто могла поджечь реальность одной мыслью.

Куратор — молчал. И в этом молчании было всё: и страх, и сожаление, и… почти-смирение.

Почти.

И тогда Макс встал. Без рывка. Просто… встал. Как будто пришло время.

Он обвёл всех взглядом. И сказал:

— Слушайте. Мы спасли целую деревню. Починили структуру, отладили поведение, даже интерфейс подсобрали обратно.

Он сделал шаг. И ещё один. Перед Куратором.

— Мы сделали из багов — систему. Из обломков — дом. Из сбойных NPC — живых людей.

Он показал пальцем на небо — то самое, чистое, ненастоящее.

— И да, я теперь, по мнению Артефакта, не человек, не игрок, не админ. А Событие. Пасхальный Кролик. Рождественский Олень.

Он усмехнулся.

— В смысле, миф. Спасибо, Кузнец. Отличная ковка.

Кто-то тихо хмыкнул. Кажется, Квак.

— Так вот, если мы справились с этим — мы справимся и дальше.

Он повернулся к Куратору.

— И ты — не вычеркнутый. Не забытый. Ты — часть. Ты с нами. А значит, и для тебя найдётся способ.

— Какой? — тихо спросил Куратор.

Макс пожал плечами.

— Не знаю. Пока не знаю. Но искать надо не слова прощания. А варианты действия.

Он посмотрел в огонь.

— Мы — здесь. Свалка — жива. Значит, дело продолжается.

Он поднял чашку.

— Завтра — техработы. А сегодня у нас ещё есть вечер.

Он глянул на Эллу, потом — на Квакa, потом на остальных.

— Так что давайте думать. Не про «если исчезнем», а про что сделаем, если останемся.

Куратор смотрел на него долго. А потом — впервые — встал первым, шагнул к Максу…

…и обнял.

Сначала — сухо. Протокольно. А потом — по-настоящему. С теплом. С уязвимостью.

Как человек.

Макс хрипло усмехнулся:

— И ты меня прости. За тот раз. С тем багом. Я правда думал, ты хочешь нас…

— Я и хотел, — отозвался Куратор. — Но ты оказался… убедительнее.

Все засмеялись. Глухо, уставшими голосами, но — засмеялись.

И в этот момент над деревней — над Свалкой — пролетела первая искра ночного обновления.

[Осталось до перезапуска: 08:06:54]

До техработ оставалось ровно шестьдесят две минуты.

Интерфейс отсчёта времени висел в воздухе над деревней, как предсмертный таймер над уровнем, где герои знают — перезапуск не даст шанса. Только сброс.

Макс сидел на полу, прислонившись к стене дома. У него было ощущение, что даже текстура пола устала. Устал он сам — но не телом, не глазами, не даже мозгом. Он устал быть тем, кто должен находить выходы, когда их уже нет.

— Хорошо, — сказал он вслух. — Повторим, что мы пробовали.

Он поднял палец:

— Квест: «Спасти Куратора» — не работает. Механики не определяют его как «спасаемый объект». Дальше. Вписать в структуру деревни — система отклоняет, нет статуса «местный».

— Импортировать как артефакт — абсурд, — буркнул Кузнец. — Я что, по-твоему, молотом его по лбу и в рюкзак?

— Маскировка под НПС — провалилась, — вставила Элла, голос ровный, но руки сжаты в кулаки. — Его поведение слишком нестабильное, не проходит по профилю.

— Прописать как питомца… — начал Квак.

— Я тебе сейчас пропишу, — рявкнула Элла.

Они переглянулись.

Макс вздохнул.

— Внести его в список «Мифических Событий» не вышло. Там автоматическая система. У меня не хватает прав доступа, и вообще — «одно Событие на деревню, извините».

Он встал. Начал мерить комнату шагами. Двенадцатый раз. Тридцать шестой.

— Поднять ему уровень? — сказал он, не оборачиваясь. — Он не игрок. Не баг. У него нет опыта. Он не считается частью игровых структур. Всё, что мы можем, — это… наблюдать.

— Или спрятать, — сказала Элла тихо. — В Серверной.

Куратор молчал. Стоял, опершись на спинку кресла, будто боялся сесть. Или не хотел.

— Это была бы идея, — кивнул Макс. — В Серверной можно выключить почти всё. Заглушить логи, обрубить пинги, выключить всплывающие сигналы. Ты просто… исчезнешь. В смысле — станешь невидимкой.

— Но тогда я не смогу выйти, — ровно сказал Куратор.

— Зато останешься в живых, — ответила Элла. — Пусть даже под замком.

— Зачем мне такая жизнь?

Слова повисли в воздухе.

Макс обернулся.

— Что?

— Зачем мне жизнь, — повторил Куратор. — Без вас. Без деревни. Без Фыкса с его вечной паранойей. Без коровы, которая знает, как меня дразнить. Без вечернего чая и споров про старый код. Зачем мне быть, если быть — значит просто есть, без смысла?