«Тут. Видимо.»

— Это ты мне намекаешь, что я должен взять лопату, семя, веру в прекрасное и выдвинуться на подвиг озеленения? — спросил он планшет.

[Вероятность: 47%] — ответил экран.

— А остальное?

[Туман.]

— Прекрасно. Мой любимый стиль — «возможно, это был сон».

Он ткнул в карту пальцем. Метка мигнула, как бы говоря: «Ну ты понял».

Квак тем временем перевернулся на бок, издал звук, похожий на сдутый пузырь, и взглянул на Макса с таким выражением, будто тот только что упустил из рук священный баг-хлеб. Потом выразительно глянул на кастрюлю.

— Да-да, я в курсе. Еще не завтракал. Прости, Властелин Внутреннего Тайминга, — Макс пошел к плите и бросил в котелок горсть сушеной квазарятины. Она чавкнула. Потом коротко гавкнула. Потом заткнулась.

— Вот и я не знаю, — сказал он вслух, обернувшись к Планшету. — Что ты за игру затеял?

[Новая цель добавлена: по пути — подумать.]

[Статус: путь не определен.]

[Рекомендация: начни идти.]

— Спасибо. Прямо как жизнь.

Он выдохнул, потянулся. Камень-Артефакт на шее дрогнул. Небольшая искра — как отблеск мысли. Планшет зашипел, будто от зависти, и сгенерировал еще одну надпись:

[Совет от системы: не забудь — некоторые корни растут в баге.]

Макс прищурился.

— Это ты сейчас — загадками? Или у тебя началась интерфейсная поэзия?

Ответа не было. Только легкое свечение в камне и тихое «бжж» со стороны Квака. Он уже сидел, смотрел в потолок и демонстративно не ел. Макс пожал плечами. Идти сажать дерево?.. Почему — нет!

— Ладно. Квест так квест. Я, может, не специалист по сельскому хозяйству, но если Система хочет дерево — получит дерево. Или хоть куст недоверия.

Он заглянул в инвентарь. Там, как назло, ничего похожего на семена не было. Зато:

один хрустящий звук (без источника),

бутылка «возможно-питьевого» из первой вылазки,

иконка «Сомнение (неустойчивое)».

— Ну хоть не багнутый кабачок, — пробормотал он. — Эй, Квак. В поход идешь?

Квак моргнул и его рот через все лицо изобразил земноводный образ Джоконды.

— Ты не против, если заодно выясним, кто или что просит нас выращивать флору? Вдруг это Исправитель подсуетился. Типа «очистим баг-пространство вместе»…

Он вздохнул, вскинул рюкзак, сунул Планшет Печали за спину в прорезь от старого крепления, хлопнул Квака по спине:

— Ну что, мой многофункциональный индикатор тревоги. Пошли искать место, где деревья сажают без лопаты.

— Ква… — Согласился мой Санчо Панса, намекая на свою внутреннюю потребность.

— Да, да. И найдем тебе пожрать, мой зеленый друг.

А карта внутри закрытого планшета, уже скрытая от наших глаз, сменилась довольной рожицей желтого смайлика с задорно высунутым языком.

Метка на Планшете Печали дрожала, как нерв. Надпись «Тут. Видимо» светилась мягким, но тревожным свечением — как будто сама не была уверена, существует ли по-настоящему. Макс щелкнул по экрану, интерфейс пикнул от обиды и тут же выключился. Квак издал звук, похожий на короткое «пфр», и повернул голову под сорок пять градусов — тревожность: два с половиной глаза.

— Спасибо за поддержку, — пробормотал Макс. — Пойдем, раз уж взялись.

Он вышел за порог. Погода снова была неопределенной: небо мигало между режимами «пасмурно» и «пререндер 2004». В воздухе висел запах старых логов и горячего паяльника. Планшет повел их в сторону, где раньше была «обходная тропа», но теперь — просто лес. Макс попробовал отметить маршрут, оставляя метки, царапая на деревьях символы и сбрасывая фантики от интерфейсных батончиков. Спустя час он понял: они ходят кругами.

Каждый раз лес был «почти» тем же. Почти тот же камень — но с трещиной чуть левее. Почти та же тропа — но с другим уклоном, будто землю перекроили на скорую руку. Деревья в какой-то момент начали меняться прямо у него на глазах: ель дернулась, сжалась в текстуре и стала лиственным кустом. Куст мигнул, вспыхнул всплывающей ошибкой «недопустимая форма», и растворился.

Макс остановился, вглядываясь в то, что ещё минуту назад было тропинкой. Теперь там начиналось болото — с характерным звуком «плёк», как будто в движке кто-то перетащил водную текстуру поверх лесной. Над ним промелькнули странные тени: одна походила на верхушку антенны, другая — на лапу, которой кто-то пытался закрыть объектив камеры.

Даже Квак начал чесать затылок — лапой, которая у него вообще-то не активировалась. Системный звук сопровождал движение: [неподдерживаемая анимация::вызов выполнен].

— Нас крутит, — сказал Макс. — Или мир сам мнётся, как гифка в петле. Случайная генерация? Или сбитые настройки ландшафта?

Он вытащил Планшет Печали. Тот мигнул, показал карту, на которой часть ландшафта была перечёркнута надписью: «?не здесь?»

— Значит, нужно заякорить. Как дом. Как то место под деревом.

Он глянул на карту. Точка сохранения. Тогда — он не просто остался жив. Он врезал себя в ландшафт, зафиксировал. И, кажется, только это и дало шанс не исчезнуть.

— Хорошо. Точка. Мы идем к ней.

Маршрут был длиннее, чем раньше. Протяжённый, как воспоминание, которое не хочет всплывать. Путь вел через знакомые, но сдвинутые куски реальности: недобитую яму, где когда-то бурлил баг; дерево, которое раньше смотрело на восток, а теперь — строго вверх.

И всё же — Макс узнал clearing. Место, где всё случилось.

Он остановился у того самого дерева. Надпись [ЗДЕСЬ НИЧЕГО НЕТ] по-прежнему виднелась на корнях, будто выжженная намерением. Рядом — пятно мха, где он однажды очнулся заново. Пустота, ставшая точкой отсчёта.

Интерфейс дрогнул. Планшет пискнул. На экране появилась новая линия:

[Стабильная точка обнаружена. Возможно: якорь.]

Макс кивнул. Сел. Достал карту. Внес метку: «Clearing: сохранение. Пережитое. Надпись не врать.»

— Значит, чтобы фиксировать карту, нужно найти… опорные элементы? — пробормотал он. — Или… заякоренные зоны? То, что Система признала?

Квак посмотрел в небо. Планшет затаился.

— Тогда мы найдем их. Все. Каждую. Пока не начнёт прорастать то, что ты, мать его, называешь «деревом».

Он посмотрел на дрожащую метку в левом нижнем углу:

«Тут. Видимо».

Она уже не мигала. Просто ждала.

Макс шел, глядя в карту, но больше — в пространство. Не в метки, не в маршруты. В то, как ведет себя сам мир. Планшет Печали лениво пульсировал на запястье, как капризный пульсирующий имплант, выдающий жизненные показатели вселенной. Но больше ничего. Он пытался уловить логику.

Иногда зацикленные геометрии повторялись чаще — тот же корень дерева, тот же склон, будто модель окружения подгружалась повторно. Иногда — наоборот — шум, вечный фоновый рой цифровых тресков и искаженных шагов, пропадал на пару секунд. И в этой тишине лес становился… слишком чётким. Слишком собранным. Как будто вся сцена натянулась по струне. Будто кто-то нажал «сохранить как», и мир зафиксировался в удобной позе.

Он прошёл ещё немного, оглядываясь. Где-то слева багнула тень — та же анимация, что пару минут назад была справа. Место его явно обманывало. Или тестировало.

Он остановился. Квак чуть не врезался ему в ногу и возмущённо «кв». Макс сел на корточки, провёл рукой по карте — той, что тканевая, а не электронная. Линии, нацарапанные углем, начали плыть, как чернила под дождём.

— Не работает, — пробормотал он. — Всё сдвигается. Меняется. Меня… мотает, как по куску памяти. Как будто я хожу не по лесу, а по версии леса в голове NPC.

Он выдохнул, потер лоб.

— Ладно. Если бы я был геймдизом этой фигни… как бы я спрятал точку фиксации? Где бы я позволил игроку… переписать правила?

Он подумал о триггерах. Скриптах. Местах силы. Подписи в коде. Он ведь это уже делал — под деревом, в той багнутой поляне. Тогда он выжил. Значит, тогда мир его признал. Или — отпустил.