«Что общего у той точки и дома?» — размышлял он. «Что делает их… устойчивыми?»

Не форма. Не координаты — те пляшут, как пьяный баг. Не объекты — их можно скопировать. Что-то другое. Контекст? Состояние? Слово?

Он прислушался. Тишина. Даже ветра не было. Только мерцание интерфейса в уголке зрения и покачивание странной листвы, которой тут не было секунду назад.

— Значит, мне нужно искать места, где реальность… держится. Где она не пытается вывернуться. Где всё — чуть более настоящее.

Он обернулся к Кваку. Тот шел за ним всю дорогу, не отставая, слегка покачиваясь, иногда моргая двумя глазами сразу, иногда — ни одним. И всё же он каким-то образом чувствовал ландшафт.

— Ты… ведь замечаешь сбои. Ты на них реагируешь. Щуришься. Фыркаешь. Иногда шипишь, как чайник с интерфейсной аллергией.

Макс наклонился ближе. Один глаз у Квака моргнул. Второй подвис, зависнув в фазе полузакрытого внимания.

— А если попробовать наоборот? — медленно произнес он. — Не искать сбои. Искать их отсутствие. Не баги. Их тени. Пространства, где тебе… скучно. Где нечего чинить. Где ты просто… есть.

Он замолчал, разглядывая амфибию. Тот молчал, не отводя взгляда. Пиксель в углу зрачка дёрнулся.

Макс прищурился.

— Ты же у нас баг-радар. А может, ещё и барометр стабильности, а?

Он выпрямился, потянулся и добавил уже тише:

— Если ты не дёргаешься — значит, мы близко. Где всё слишком… правильное.

Квак хмыкнул. Или икнул. Или просто глюкнул.

— Считаю это согласием, — кивнул Макс и пошёл дальше, теперь уже вглядываясь не только в мир, но и в спутника.

Он даже не заметил, как лес сменился пустошью.

Макс посмотрел на Планшет Печали. Экран дрожал. Внутри его мерцали фрагменты старых локаций — как будто он помнил всё, но не знал, что из этого реально. Макс ткнул пальцем в экран.

— Сканируй, если можешь. Или просто шевелись, чтобы я не чувствовал себя идиотом.

На карте не появилось ничего нового. Только еле заметный контур — возможно, след от старого сохранения. Или след от пальца.

Макс выпрямился и пошел дальше. На ходу думал.

«Посади дерево». Квест. Простой по формулировке — но чем дальше, тем больше он смахивал на издевку.

— Что нужно для дерева? — пробормотал он. — Семя. Окей. Земля. Лопата. Вода. Свет. Желание. И, судя по этой системе — еще и разрешение.

Он глянул на инвентарь. Как обычно — всякий хлам, почти ни к чему не пригодный. Хрустящий звук. Иконка сомнения. Бутылка «возможно-питьевого». Ничего, что можно было бы воткнуть в землю и с надеждой сказать: «Расти».

Он шёл, и каждую зону теперь проверял глазами Квака. Если лягушка фыркала, щурилась или чесала себя лапой — баг. Если молчала и смотрела, как будто впервые видит мир — возможно, якорная зона.

— Значит, пока ты не дергаешься — мы на правильном пути. Отлично. Добро пожаловать в новую науку. Диагностика стабильности по амфибии.

Внезапно мир опять моргнул. Лес на миг стал лугом. Потом песчаной равниной. Потом снова лесом — но не тем, другим. Квак застыл, потом медленно кивнул. Макс посмотрел на карту. Контур дрогнул. Одна из меток вдруг проявилась чуть ярче.

— Есть! — он ткнул пальцем. — Еще одна фиксированная точка. Возможно.

Он ткнул пальцем в планшет и поставил метку.

Точка «тишины» — багов ноль. Скан не дергается.

А потом посмотрел на Квака.

— Ну, и? Что теперь делать?..

Макс шёл по следам Квака, но не как хозяин — как следопыт. Как будто Квак знал что-то, чего сам Макс ещё не понял. Или чувствовал. Или хотя бы притворялся, что чувствует — а Макс уже хватался за любые намёки, даже за лапу, чешущую неактивируемый затылок.

— Барометр стабильности, — пробормотал он. — Пошли проверим твою шкалу.

Он глянул на Планшет Печали. Тот молчал — вечно занят внутренними монологами, загадками собственного бытия и проблемами бесполезности.

Пейзаж вокруг вёл себя хуже, чем пьяный редактор уровней, потерявший контроль над слоями. Макс повернул голову — и увидел, как на западе лес переходит в осыпающиеся скалы. Секунду спустя скалы моргнули — и стали фрагментами городской застройки, будто кто-то вытащил ассеты из урбанистического пакета и просто воткнул их в текстуру.

На юге — озеро, отражающее небо с другим временем суток. Вода плескалась синхронно с шагами, даже когда он стоял. Потом — луг с размытыми силуэтами кактусов, как будто этот участок загрузили из пустынной зоны, но передумали. Луг сменился металлической поверхностью — короткий фрагмент футуристического моста, прямо среди травы. За ним снова был лес, но уже другой: деревья стояли ближе, будто на них кто-то применил команду Ctrl+C — Ctrl+V, не заботясь о разнообразии.

Иногда поверхность планшета дрожала, как если бы кто-то наложил сверху случайные текстуры и забыл их зафиксировать. Всё колебалось, дергалось, переливалось.

И вдруг — между вспышками багов, паттернов и автозамен — мелькнуло нечто знакомое.

Здание.

Не просто здание — фасад. Балкон, занавес, купол, облупившаяся вывеска. Он сразу узнал.

Театр.

Тот самый, из сцены с Бардом.

Он не видел его снаружи в прошлый раз — только изнутри. Но знал. Вот эти колоны, перекошенные как в старом 3D-моделинге. Вот эта скрипучая лестница, ведущая никуда. И фонарь, мигающий по нотам.

Макс остановился.

— Театр.

Планшет дёрнулся. Квак перестал чесаться. Пространство — впервые за долгое время — стало… медленным. Не стабильным — нет. Но… задумчивым.

— Это место. Оно уже было.

Он медленно подошёл ближе, почти опасаясь, что театр мигнёт и исчезнет — как всё здесь. Но он оставался. Под ногами снова появился камень, твердый, с текстурой, не успевшей размазаться. Воздух — звенел. Пространство — запоминало себя.

Макс понял: это не просто объект из памяти. Это устойчивая зона. Та самая, в которой он видел Барда. Где звучала речь, где игрались роли. Где происходило настоящее событие — а не просто симуляция.

— Устойчивый фрагмент. Сцена, — сказал он вслух. — Как точка сохранения. Как якорь.

Он сделал шаг на ступени. Они не скрипнули. Не провалились. Не исчезли.

Театр… дышал.

Ждал.

Квак замер в проходе, не двигаясь.

Планшет слабо мигнул — раз, второй. Потом строка:

[Обнаружено: фрагмент фиксированной последовательности.]

[Возможна стабилизация.]

Макс сел на перила у входа. Прислушался. Изнутри доносился слабый аккорд. Как будто сцена репетировала без актёров.

— Хорошо. Значит, это будет наш второй якорь.

Он достал карту. Медленно нанёс метку.

Точка фиксации 2.1 — Театр.

«Открытие возможных сюжетных узлов» — добавил почти автоматически.

Пока он сидел, пространство вокруг начало успокаиваться. Как будто само согласилось: это — да, это место можно оставить. Пока.

Макс огляделся. В голове уже крутился новый план. Если такие фрагменты есть — их можно искать. Не по логике карты, не по сетке координат, а по ощущению: где есть история. Где что-то произошло. Где багам неудобно.

— Найти ещё. Найти… сцену. Центр. Сердце. — Он посмотрел в небо, которое теперь, на удивление, выглядело… просто небом.

— А может, и дерево найдётся. Или, наконец, земля под него. Или хотя бы грёбаная лопата. Хотя бы в этом театре.

Он встал, щёлкнул пальцами.

— Вперёд. На репетицию.

Театр изнутри казался ещё меньше, чем помнил. Или это он стал больше — не физически, а по весу файла. Он шёл вдоль рядов, мимо кресел, наполовину вросших в текстуру пола. Некоторые мерцали. Одно отразилось зеркально — как будто кто-то попытался сымитировать пространство, не зная, как устроены стулья.

Занавес был на месте. Пропорот по центру, держался на одной верёвке и закручивался при малейшем движении воздуха — будто ждал аплодисментов, которых давно не было. На сцене лежала пыль. Или не пыль — интерфейсная пленка, еле заметная, как ошибка сохранения.