Макс прошёл вглубь. За кулисы. Под сцену. На балкон. Заглянул в каждый ящик, сундук, коробку, откуда могли вывалиться кости квеста: лопата? горшок? хоть черенок надежды? Нет. Только сорванная табличка «реквизит (не трогать, сломается)» и картонный бутон, облезший и пустой.

— Ну? — Он остановился в центре сцены, раскинул руки. — Где, мать его, дерево? Где знак, предмет, хоть подсказка? Я тут. Я пришёл.

Ответа не было. Только слабое эхо. Или отражение голоса из другого квеста.

Он опустился на край сцены, свесив ноги. Театр, кажется, сжал плечи — сдался. Или просто выдохнул вместе с ним.

Макс достал из инвентаря предмет, который лежал там со времени той встречи.

Камень Барда.

Он казался странно лёгким — не по весу, а по присутствию. Как будто ему было всё равно, где быть. Лежать в инвентаре? Существовать? Петь?

Макс провёл пальцами по шершавой поверхности. На ней едва заметно переливались символы — как забытая мелодия, записанная в виде микроскопических нотных ошибок. Внутри что-то тикало. Или не тикало — подрагивало, когда его держали долго.

— Ты уже всё показал, — сказал он, глядя на камень. — Или только начал?

Он поднёс его ближе. Свет из зала, странным образом не имеющий источника, отразился на грани. Там — будто мелькнул силуэт. Сцена. Звук. Искажение.

[Артефакт: Камень Барда]

[Функция: нестабильная]

[Резонанс: возможен]

[Цепочка: неполная]

Макс вздохнул.

— У тебя есть песня. Или корень. Или начало чего-то. Но с чем тебя соединить?

Он повернул камень, надавил слегка. Послышался короткий аккорд — C-мажор, или его искажённая игровая версия. Как будто кто-то случайно задел инструмент в пустом зале.

— Ты не семя. Но ты звучишь так, как будто знаешь, где оно лежит.

Он откинул голову, посмотрел в потолок театра. Тот был дырявый — в одном месте сквозь него пробивался свет, слишком ровный, как линейка между мирами.

— Может, ты не вещь, а ключ. Или не ключ, а вода. Или вообще — метафора.

Квак тихо «кв» где-то под балконом. Планшет Печали, забытый на перилах, мигнул.

Макс сжал камень в руке и добавил, почти шёпотом:

— Значит… ждём резонанс. Или вторую часть. Или чудо.

Он поднялся. И впервые — не стал прятать камень обратно.

Положил его в нагрудный карман. Поближе к сердцу. Вдруг сработает.

Макс вышел из театра, не оглядываясь. Он не знал, будет ли ещё когда-нибудь возвращаться. Казалось, театр дышал за его спиной — глубоко, трагически, с репликами, которые остались непроговорёнными. Камень Барда тяжело оттягивал карман, как обещание, к которому не приложили инструкцию.

Он брёл куда глаза глядят — в прямом смысле: глаза Квака шли первыми. Один направо, другой чуть вверх. Лягушка шла, как будто знала маршрут, хотя мир снова начал крошиться на мозаики.

Теперь тропа тянулась через город-призрак, где здания то росли до небес, то складывались, как карты. Одно из них моргнуло, превратившись в кусок космического ангарного отсека. На стене висела табличка «Вход по билетам». Под ней — исписанный багами турникет, который вращался сам по себе.

Квак вёл через пустую аллею, где из земли торчали памятники — всем сразу. И героям, и багам, и понятию «персонаж». Один был в виде вертолета. Второй — в виде тоста с надписью: «Он не загрузился, но старался».

Рябь на его теле стала назойливой. Маленькие искажения, пробегающие по Кваку, как будто он ловил сигналы с разных реальностей. Глаза мигали вразнобой. Иногда прямо на морде вспыхивали короткие фразы интерфейса:

[Обновление среды… ошибка]

[Паника]

[Игра продолжается]

Макс, сперва наблюдая с интересом, потом — с подозрением, в конце концов устал. Как от фоновой боли, не сильно мешающей, но выматывающей.

— Всё. Привал, — сказал он, ткнув пальцем в землю, которая на этот раз не сменилась в песок или металл.

Он плюхнулся на бок, спиной к холму, где только что была электричка, а теперь — низкий куст, пыхтящий музыкальными фрагментами.

Лёжа, он уставился в небо. Оно было серым. Или сиреневым. Или пустым. Зависело от того, как моргнуть. В одном углу неба маячил полупрозрачный курсор, застывший в момент «вот-вот кликнут».

Макс выдохнул. Голова была пуста. Но не легко. Просто… временно освобождена от задач.

Он вспомнил свою прежнюю жизнь.

Как пах кофе из автомата, который всегда выливал лишнее. Как гудел сервер под столом. Как из окна видно было небо, утыканное антеннами, как шипы какого-то технокактуса. Как в холодильнике всегда был один заплесневевший огурец, который он упорно не выбрасывал, будто от этого зависел баланс мира.

Он вспомнил метро. Людей. Руки. Лицо. Не своё — чужое. Девушка из соседнего отдела. Или, может, это уже был баг воспоминаний?

Он закрыл глаза.

«А тут?» — подумал он. — «Что тут вообще есть хорошего?»

Тишина. Тишина без ожидания. Без обязанностей. Без тикания календаря.

Тут не просят быть кем-то. Тут вообще не уверены, что ты есть.

Он улыбнулся. Открыто. Впервые за долгое время.

— Стабильность, — прошептал он. — В хаосе. Без необходимости доказывать право на существование.

Квак, устроившийся рядом, коротко «кв» — будто в знак солидарности. Или чтобы напомнить: утренний корм он так и не получил.

Макс повернул голову, уткнулся в мятую ткань карты.

— Плюсы, значит… — пробормотал он. — Ну ладно. Жив, не NPC. Спутник — багнутый, но свой. Пространство — нестабильное, зато слушает. И…

Он потрогал камень в нагрудном кармане.

— … и у меня есть кусок чего-то большого. Это уже что-то.

Они шли долго. Или это место шло к ним — Макс уже не был уверен. Пейзаж не то чтобы прекратил меняться, но замедлился. Как будто мир начал засыпать. Или выдохнул — устав от собственной непоследовательности.

Квак замер первым.

Просто остановился, моргнул — оба глаза синхронно, что само по себе уже тянуло на праздник — и не пошёл дальше.

Макс догнал его, вгляделся вперёд. Ландшафт был… нейтральным. Без глюков, без лишних теней, без шумовых рёбер. Простая ровная поверхность. Пыльная, с торчащей из неё одинокой трубой и парой раздавленных текстур под ногами. Не лес. Не город. Даже не руины. Просто… локация без амбиций.

— Что, дошли? — Макс глянул на Квака.

Тот стоял. Не чесался. Не вибрировал.

А потом — обновление.

Без фанфар. Без загрузочного экрана. Просто — серия лёгких движений, как будто кто-то тихо подменил код. Морда Квака чуть сгладилась — исчезли артефактные тени, сгладились трещины на интерфейсе кожи. Оба глаза сфокусировались. Он качнулся на лапах и… заговорил.

— Местность… стабильна, — выдал он с хрипом, но уже почти без помех.

Макс приподнял бровь.

— Ты… серьёзно? Ты апнулся?

— Подтверждение: частичное восстановление. Стабилизация модуля речи. Параметры внешности — на усмотрение Системы.

Квак дёрнулся. Не в баге — скорее, как кот после сна. Его лапы чуть выпрямились, спина выровнялась, голос стал тише — но яснее.

На секунду Макс увидел, каким он был раньше — или каким должен был быть. Логичным. Завершённым. А потом — Квак просто сел. Как всегда. Только чуть… увереннее.

Макс присел рядом, огляделся.

— Значит, мы действительно в каком-то… узле? Стабильной точке?

Планшет Печали издал лёгкий пик, словно подтверждая. Экран мигнул и выдал:

[Обнаружена зона: Порог. Стабилизация — 87%. Возможность действия — повышена.]

— Порог чего? — хмыкнул Макс. — Перед чем?

Ответа не последовало. Но Квак посмотрел в небо. Там, где раньше небо менялось ежеминутно, теперь оно просто… было. Мягкое, серое, без ошибок.

— Здесь… можно будет попробовать, — сказал Квак, слегка повернув морду.

— Что попробовать?

— Всё, — ответил он. И впервые — с лёгкой интонацией. Почти как шутка. Почти как человек.