Да что там выкрикнуть — прошептать…
— Потерпи, я сейчас… я сейчас… — причитала Марфа. — Потерпи, не смей бросать меня и сына. Не смей!
Что? Сына? Как?
а за её спиной в это время…
Появилась фигура Бездны. Рыжевласка с чёрным поднятым мечом. Неужели и сейчас она меня обманет? Неужели я опять увижу смерть своей любимой? И не только её смерть, но также… сына?
Маленького человечка, который ничего ещё не видел!
На лице рыжевласки видна довольная улыбка. Она уже празднует победу. Тварь… Какая же тварь…
А я? Лежу тут, как полураздавленный червяк и смотрю, как убивают двух самых дорогих существ на свете?
— Я не сдам… ся, — получилось у меня прохрипеть. — Никог… да!
От ярости в груди заклокотало. Там словно появился горящий шар, который стал стремительно расширяться.
Тело начало трясти, и глаза сами собой закрылись. Все мышцы напряглись, словно сжались мощные пружины.
Я почувствовал невероятную, доселе неизведанную силу, бурлящую внутри меня. Каждая капля ярости и зла стала горючим материалом для взрыва внутренней энергии.
Марфа испугалась и попыталась отстраниться. Я чувствовал это и отдавал ей часть энергии, создавая невидимый круг защиты.
Ещё чуть-чуть… Ещё немного и…
Я открыл глаза, и мир изменился! Он разбился на чёрные и белые цвета. Как будто я внезапно стал дальтоником. Но самое важное — от меня шёл белый свет, а вот от Бездны…
Фигура Бездны казалась маленькой и ничтожной по сравнению с той мощью, которую я чувствовал внутри. Она дымится чёрным дымом, как будто создана из покрышек и сейчас горит ярким пламенем.
А во мне бушует сила. Неукротимая, могучая сила…
Эту силу нельзя было остановить ничем. Словно громовая молния, она накапливается внутри, готовый разрядиться в одном сокрушительном порыве.
Нет больше сомнений, нет больше страха. Только неукротимая ярость.
Ещё немного, ещё чуть-чуть…
Моя правая рука потянулась к земле, впитывая силу самой планеты. Почва под ногами затрещала, раскрывая разломы. Волна энергии поднималась вверх, распространяясь концентрическими кругами. Я впитывал её как губка и в один момент…
Чёрный меч идёт вниз, собираясь обрушиться на шею моей жены. НА ШЕЮ МОЕЙ ЖЕНЫ!!!
Я выбрасываю вперёд руку, вложив в неё всю скопившуюся энергию. С кончиков пальцев срывается острый луч света, ударивший Бездну в шею, туда, куда я пытался ударить ножом.
Хрясь!
Отчётливо слышится треск раскалываемого стекла, мир содрогается от напряжения. Пространство искривляется волнами мерцающего жара, защита колеблется и распадается.
Бездна судорожно пытается восстановить барьер, расплескивая потоки тёмной энергии вокруг себя, но усилия напрасны.Её руки вздрагивают, черты лица меняются, миловидное лицо превращается в зловещий оскал монстра.
Я сдвигаю руку и в неё послушно ныряет боевой нож. Лезвие блестит бледным свечением, отзываясь тёплой вибрацией в ладони.
Это мгновение принадлежит нам двоим. Последний акт драмы разыгрывается здесь и сейчас!
Ударив по земле, я подскакиваю и наношу такой нужный удар.
Резким движением втыкаю острие в шею Бездны, одновременно выпуская струю живицы из груди. Всю-всю-всю, без остатка!
Даже отдаю жизненные силы, добавляя их в удар. Лишь бы только жили они — Марфа и мой ребёнок.
Бездна тяжело вздыхает, как будто только что завершила трудную работу и…
Всё скрывается за чернотой.
Глава 28
Темнота и невесомость. Я как будто оказался в открытом космосе с завязанными глазами и в глухих наушниках.
Ни звука, такая тишина, что слышно биение сердца. Одного сердца. Моего.
Я пошевелился. Рука коснулась моего тела, невидимого тела, но вполне осязаемого.
Где я? В великом НИГДЕ и посреди великого НИЧТО?
Вдруг — толчок. Не резкий, но ощутимый, будто пространство сместилось в сторону. Темнота оставалась непроглядной, но в ней появилось… напряжение. Как перед грозой, когда воздух густеет и кожу покалывает незримым током.
Я попытался закричать — и не услышал собственного голоса. Только пульсацию в висках, только лёгкий звон в ушах, будто кто-то провёл смычком по натянутой струне где-то далеко, за гранью восприятия.
Потом — свет. Не луч, не вспышка, а скорее далёкое мерцание, будто где-то далеко показался выход из пещеры. Или выход из коридора… мерцание не освещало, не рассеивало тьму, а лишь подчёркивало её безграничность. И меня к ней тянуло, как магнитом.
Да-а-а, это не я потерялся в темноте. Это темнота ждала меня.
— Не пугайся! — раздался бесплотный голос. — Ничего не бойся!
Меня тянуло всё быстрее и быстрее. Вскоре я смог разглядеть то место, куда меня несло. Источник света оказался одинокой лампой, стоявшей на столе. Она освещала стол, стул и огромное зеркало в дорогущей раме напротив стола.
Моё тело перевернуло вокруг своей оси и мягко поставило на чёрную площадку перед зеркалом. Я огляделся по сторонам. Всё та же темнота. Всё то же безграничное пространство. И в центре этого всего находится одинокая площадка с четырьмя вещами и озирающимся человеком.
Я взглянул в зеркало. Там отразился я сам в доспехе первого охотника. В том самом, в котором я начал движение по этой Вселенной.
Он не сверкал. Не отбрасывал бликов, не слепил холодным блеском полированной стали. Он был тусклым, как старая кость, выбеленной временем и чем-то ещё — чем-то, что оставляет следы лишь на вещах, побывавших в Омутах.
Нагрудник — не ровные пластины, а металлические сросшиеся ребра, обтянутые кожей неведомого зверя. Швы между ними прошиты жилами, тёмными и жилистыми, будто вены на высохшей руке. Плечи — тяжёлые, угловатые, с выщербленными зазубринами по краям. Не для красоты. Для того, чтобы рвать плоть того, кто осмелится сблизиться.
Шлем. Без рогов, без гребня — только узкие прорези для глаз, такие, будто кто-то провёл лезвием по лицу и оставил две чёрные трещины в металле. Изнутри — тишина. Гулкая, как в склепе.
И самое главное — следы. Не царапины, не вмятины. Следы когтей и клыков, глубокие, будто вонзались не в металл, а в самую память доспеха. Следы, которые не зачистить, не отполировать. Потому что они теперь — часть доспеха. Как шрамы на душе.
Я знал, зачем он на мне. Не для защиты. Не для устрашения.
А для напоминания.
О том, что охота ещё не закончена.
— Налюбовался? — спросил бестелесный голос.
— Ну, как всегда хорош и неотразим, — буркнул я в ответ и ещё раз посмотрел по сторонам. — Кто ты?
— Бездна… Великая Нерождённая… В Великом Ничто и Великом Нигде, — проговорил голос.
Она прочитала мои мысли?
— Все так думают, когда сюда попадают. Все… — словно с усмешкой ответил на незаданный вопрос. — И у меня в своё время были такие же мысли…
Последняя фраза была сказана как будто даже с горечью. Я уселся на стул, ещё раз взглянул на своё отражение. Оно хмуро взглянуло в ответ. Всё это было таким необычным, футуристичным.
— Ты снова будешь меня уговаривать, чтобы я принял твою силу? — спросил я в ответ. — Напрасно пытаешься! Я уже всё сказал.
— Нет, не буду уговаривать. Никто и никогда не уговаривает принять то, чем уже владеешь…
Я вздохнул. То, чем уже владеешь…
Никакого могущества внутри себя не чувствовал. Немного тянуло в туалет, да и только. Но вряд ли это то самое могущество, которым обладала Бездна. Опять её дурные игры разума?
— Если не будешь уговаривать… Тогда зачем я здесь?
— Чтобы попрощаться и… и пожелать удачи!
Неожиданно моё отражение улыбнулось и подмигнуло мне. А ведь я ничего такого не делал.
— Я всё равно не буду тобой, — хмыкнул я.
— А у тебя нет иного выбора, — теперь моё отражение скалилось открыто.
Я почувствовал, как что-то холодное и скользкое сжалось у меня в груди. Не страх. Не ярость. Что-то древнее, первобытное — инстинкт зверя, учуявшего незримую угрозу.
Захотелось спрятаться, скрыться, забиться в угол и закрыться руками, надеясь, что на тебя не нападут, пожалеют…
