Через час пленников выстроили перед чертой купола. Их было человек десять — оборванные, с потухшими глазами, но в некоторых ещё тлела злоба. Особенно в одном, высоком, со шрамом через бритую голову. Он молчал, но взгляд его метал искры, будто он уже придумал, как перегрызть нам глотки, если представится шанс.

— Вперёд, — коротко бросил Ермак, толкая того под прицелами автоматчиков.

Пленники пошли. Медленно, спотыкаясь, но шли. На каждом — датчики, камеры, жучки. Мы следили за ними через мониторы, затаив дыхание.

Первые метры — ничего. Потом ещё. И вот они уже у самой границы купола.

Пленник со шрамом на голове первым шагнул в черноту. Шагнул и…

И — исчез.

Не растворился, не упал. Просто перестал быть видимым. Остальные замерли, но под дулами автоматов двинулись следом. Один за другим они скрывались в непроглядной мгле.

На экранах появился снег, как будто они из бабьего лета оказались сразу на Северном полюсе в разгар бури. Потом на секунду прорезался сигнал.

— Государь… — прошептал оператор.

Я наклонился к монитору. Там, в белизне падающего снега, что-то шевелилось.

А потом плеснуло красным и раздался крик. Нечеловеческий. Даже не животного.

Это был звук, от которого похолодела кровь!

В следующую секунду связь оборвалась. У всех разом!

Ермак медленно перекрестился.

— Ну что, — хрипло сказал я. — Теперь мы точно знаем, что там нас ждут. И ждут не с хлебом-солью…

Колдун из ставки, сидевший рядом со мной, задумчиво потер подбородок:

— Знаете, ребята, а ведь это напомнило мне одну старую сказку… Про волшебный замок, откуда никто не выбирался.

Все уставились на него, недоуменно моргая.

Я нахмурился:

— Что за сказка?

— Да старая, мне матушка рассказывала на ночь. Вроде как те, кто попадал внутрь, становился предметом мебели. Или подсвечником, или кружкой, или вообще — шкафом. А рулил там всем один монстр. Долго жили все и счастливо, пока какая-то пришлая бабёнка не прибрала всё к рукам.

— И как же она со всем справилась? — нахмурился Ермак.

— Вроде как своей любовью расколдовала монстра, и тот стал принцем. Да уж, как будто до неё другим не особо привередливым бабёнкам подобное на ум не приходило, — покачал головой колдун. — Посмотришь, как иные красотки вьются возле старых пердунов с кошельками, так аж зло берёт.

— Может, они тоже надеются, что от их любви старики станут молодыми принцами? — хохотнул Ермак.

— Скорее, что от их любви старики побыстрее окочурятся, чтобы подобрать упавшие кошелечки, — хмыкнул колдун.

— Тревога!!! — донеслось по рядам солдат. — Купол начал расширяться!

И в самом деле, эта чёрная громада словно вздохнула и увеличилась в размерах. Снова вздохнула и снова увеличилась.

— Ё-моё, что же теперь? — почесал затылок Ермак.

— Отступать! Приказ по всем отделениям — отступать! — шлёпнул я ладонью по столу.

Тут же начали передавать мои слова по рядам войск.

Купол продолжал расти, медленно и неумолимо приближаясь к нашим позициям. Тишина стояла такая, что слышался тихий шелест ветра среди обломков разрушенных домов. Время тянулось бесконечно долго, каждая секунда казалась вечностью.

— А если этот купол так и будет продолжать расти? — спросил подошедший Годунов. — Что тогда?

— Что тогда? — вздохнул я. — Тогда рано или поздно, но мы узнаем, что ждёт нас внутри. А пока… устройте стрельбу по северному флангу. Бить как артиллерией, так и магическим оружием. Будем пытаться разогнать эту непонятную хмарь!

— Вы серьёзно? — удивлённо поднял брови Годунов. — Артиллерия против невидимого врага? То есть, я хотел сказать… Исполнять приказ царя-батюшки!

Солдаты быстро развернули орудия, заряжая снаряды. Колдуны и ведари начали сообща творить мощные заклинания. Двигатели бронетехники заревели ещё сильнее, наполняя окрестности тревожным гулом.

Первый залп ударил точно в центр идущей в нашу строну части купола. Вспышка ослепительно вспыхнула, но купол остался целым, продолжая своё медленное движение вперёд. Лишь слабое колебание прокатилось по его поверхности, будто прошла рябь по воде от упавшего кирпича.

Но это уже что-то! Следом ударили магические заряды, огненный и электрический шквалы влетели в черноту с той же стороны, что и артиллерия.

— Огонь! Ещё огонь! — скомандовал я.

Залпы повторялись один за другим, однако эффект оставался минимальным. Чернота колыхалась, но всё ещё оставалась непроницаемой.

— Какого лешего⁈ — вырвалось у Ермака. — Ничего не помогает⁈

Годунов поморщился и развёл руками:

— Вроде никак, государь. Похоже, придётся менять тактику…

Тут раздался новый голос по связи:

— Наблюдаем резкое изменение структуры купола! Повторяю, структура купола меняется!

Мы замерли, наблюдая, как поверхность вдруг начала покрываться мерцаниями и вспышками света, словно тысячи молний одновременно прорезали её изнутри.

— Что же за срань лезет наружу? — прошептал Ермак.

Купол действительно изменился. В нём прорезался и начал расходиться в стороны…

По рядам воинов прокатился крик:

— Омут! Проявился Омут!

Самый здоровенный Омут изо всех, что я когда-либо видел. Даже тот, сквозь который вышел самый первый Патриарх, составлял лишь десятую часть от возникшего портала. Он потрескивал, по нему пробегали синие всполохи.

— Что же за тварь сейчас из него вылезет? — просипел Ермак, оглядывая проявившийся портал.

Он словно озвучил мысли людей, видевших Омут.

Изнутри раздался громогласный рык, а следом земля содрогнулась.

Всего лишь миг, какой-то сраный миг затишья, а в следующую секунду Омут словно прорвало. Из него хлынули волной разнообразные чудовища…

Они вываливались из глубины Омута, как гнилые плоды из разорванного мешка — копошащиеся, шипящие, лязгающие клыками.

Первым выскочило что-то на четвереньках — длиннорукое, с кожей, как мокрая глина, и пастью, рассеченной до ушей. Оно пронеслось по земле, оставляя за собой слизкие следы, и впилось зубами в горло ближайшему бойцу прежде, чем тот успел вскинуть автомат.

Следом выползли другие.

Существа с перекрученными суставами, будто их кости ломали и собирали заново в темноте. Глаза у них были разного размера — одни крошечные, как булавки, другие огромные, мутные, заполняющие пол-лица. Они двигались рывками, словно не привыкли ещё к своим телам, но уже рвались вперёд — голодные, яростные.

А потом… потом из Омута вытянулись щупальца. Толстые, как стволы деревьев, покрытые бляшками хитина. Они били по земле, вздымая грязь, а за ними выползло оно — массивное, как танк, с телом, напоминающим раздувшуюся личинку, и десятком жвал по бокам. Каждая пасть работала, чавкая и скрежеща, будто перемалывая невидимую плоть. Похожее на сборище волокуш… Очень голодных волокуш.

— Огонь! Огонь, мать вашу! — орал Ермак, поливая очередью по тварям.

Тут же начали стрелять другие бойцы. К ним присоединились атакующие сверху беспилотники.

Но даже разорванные пулями, чудовища не останавливались. Куски плоти шевелились, пытаясь срастись обратно. Оторванная лапа ползла, как отдельное существо, а из пробитого брюха одного монстра высыпались… черви. Толстые, зубастые…

Хуже всего были те монстры, что напоминали людей.

Слишком длинные руки, слишком широкие улыбки. Они бежали, подпрыгивая, как марионетки на невидимых нитях, и… смеялись. Смеялись человеческими голосами — счастливо и заливисто. От этого становилось очень не по себе.

Омут клокотал, рождая всё новых и новых тварей.

Стрельба слилась в сплошной рёв. Трассирующие очереди прошивали воздух, разрывали в клочья ползущую мерзость. Один из «улыбающихся» вздрогнул, когда пуля снесла ему полчерепа — но не упал. Просто закачался, будто пьяный, и продолжил бежать, болтая окровавленными обрывками кожи.

— Гранату им в жопу! — рявкнул кто-то из бойцов, швыряя РГО в середину прыгающих тварей.