Елена Васильевна оперлась на резные перила, её пальцы сжали дерево так крепко, что костяшки побелели.

— Ты прав, — прошептала она, не глядя на меня. — Здесь нас не услышат. Но это ненадолго. Скоро они поймут, что я пытаюсь что-то скрыть, и тогда…

Она обернулась, и в её глазах, обычно таких холодных, я увидел нечто новое — страх. Настоящий, животный страх.

— Иван, я не знаю, кому могу доверять. Бояре? Они только и ждут моего падения. Князья? У них свои интересы. Даже воеводы готовы меня предать… Клянусь, я видела, как один из них перешёптывался с Шуйским.

Я молчал, чувствуя, как в груди бурлит застарелая ненависть. Эта женщина когда-то отправила меня в изгнание, почти лишила титула, едва не лишила жизни. И теперь она просила помощи у меня — того, кого предала.

Но дело было не в ней. Дело было в Родине. В людях, которые родились на этой земле. И ради них я был готов забыть все обиды и простить все грехи. Я быстро навёл чары Безмолвия, чтобы нас никто не смог услышать со стороны. Радиус получился небольшой, всего два метра, но его было достаточно, чтобы поговорить без страха.

Елена Васильевна кивнула в ответ. Она явно видела раньше подобное. Да скорее всего и сама пользовалась не раз.

— Назовите имена, — тихо сказал я. — Кто эти враги?

Она глубоко вдохнула, будто собираясь с силами, и прошептала:

— Шуйские — лишь пешки. Истинный кукловод глубже… гораздо глубже! Он за воротами… пока… Но вскоре проникнет сюда… Фёдор от него уже пострадал. Мой сын… Владимир тоже отдал свою душу, а вот ты… Ты продолжаешь биться с этим кукловодом и не отступаешь ни на шаг. А он уже…

В этот момент где-то в тени колонн скрипнула половица.

Елена Васильевна резко замолчала. Её глаза метнулись в сторону двери, ведущей обратно в зал.

Я ничего не почувствовал. Никакого движения живой души. Возможно, это раздался скрип старого дерева. В случае опасности Тычимба предупредил бы меня. Он незримо порхал по округе, неся незримый караул.

— Вы говорите о Бездне? — спросил я, чтобы продолжить разговор.

Елена Васильевна резко схватила меня за руку, её ногти впились в кожу, как когти хищной птицы. Я удержался от резкого отдергивания руки.

— Тише! — её шёпот походил на шипение змеи. — Не произноси это имя здесь. Даже под чарами. Она… чувствует.

Я нахмурился. Если даже название могло привлечь внимание этой силы, то дело было хуже, чем я думал.

— Тогда скажите иначе, — пробормотал я. — Кто она? Откуда пришла? И почему выбрала именно Русь?

Царица закусила губу, её взгляд метнулся по сторонам, будто она ожидала, что из теней вот-вот протянутся чьи-то когтистые руки.

— Она древняя. Старше наших лесов, старше камней под ногами. Она была здесь ещё до первых князей, до первых жрецов. Дремала в глубинах, ждала… А вот поди же ты, проснулась и пошла войной.

— Почему?

— Потому что мы ослабли, — в её голосе прозвучала горечь. — Расколы, измены, жажда власти… Она питается этим. Чем больше раздора — тем сильнее она становится. И теперь… теперь она находит себе слуг среди живых. И с каждым разом находит слуг сильнее и обладающими большей властью. И я могу с уверенностью сказать, что большая часть бояр и князей уже служит ей.

Я промолчал. Бездна всегда так поступала. Она просачивалась во власть и начинала свою разрушительную деятельность. Всегда начинала с малого, постепенно расширяя свою работу. Захватывая всё больше и больше. Ведь для человека всегда будет мало чего-либо. Всегда будет хотеться большего! А Бездна была щедра на обещания. И сперва давала вдоволь, чтобы потом всё отнять.

Всё, без остатка!

— И вот теперь я чувствую, что она протягивает свои лапы к трону. Раскачивает его, грозит сбросить меня и усесться самой, чтобы под её началом человечеству пришёл конец… У меня больше нет никого, кто смог бы ей противиться, Иван! Ты — последняя надежда! — ногти Елены Васильевны ещё сильнее впились в ладонь.

Её пальцы дрожали, но вцеплялись в меня с отчаянной силой.

— Ты знаешь, как она действует, — прошептала царица, её голос звучал всё слабее и тише. — Сначала окутывает сладкими намёками, шепчет на ухо то, что ты больше всего хочешь услышать. А потом…

Она резко выдохнула, и в её глазах вспыхнуло что-то дикое, почти звериное.

— Потом ты понимаешь, что давно уже не ты держишь власть, а она держит тебя. И если попробуешь вырваться — сожрёт без остатка.

Я молча кивнул. Я знал.

Бездна не просто искушала — она переделывала. Как кузнец переплавляет железо, так она перековывала души. И самые сильные, самые гордые становились её верными псами — потому что лишь они могли принести ей настоящую добычу.

— Она уже здесь, — царица внезапно обернулась к тёмному залу за нашими спинами. — Среди них. Смотрит их глазами, шепчет их языками. И если я паду…

Она не договорила, но мне не нужно было объяснений.

Если Бездна получит трон — Русь станет лишь первым, самым желанным бриллиантом в её жадной лапе. Потом пойдут другие земли, другие народы. И тогда мир, каким мы его знаем, перестанет существовать. Так было с иными мирами. И… Может быть так будет с этим.

Будет, если я со своими людьми не встану на пути!

— Что мне делать? — спросил я, хотя часть меня уже знала ответ.

Елена Васильевна медленно подняла голову. В её взгляде не осталось ни страха, ни слабости — только холодная, отточенная ярость.

— Убей её, — прошептала она. — Уничтожь! Найди того, кто стал её глашатаем здесь, и сожги. До тла. До пепла. Чтобы не осталось даже воспоминания от этой тьмы!

Я понял, что сейчас мне предложен карт-бланш. И если я хочу победить Бездну, то глупо отказываться от такого предложения.

— Но мне будут нужны мои люди. А также солдаты, воины, ведари и все те, кто хочет послужить на благо Отчизны.

— Все будут. Ты только сделай это, Ваня! — проговорила Елена Васильевна. — Я тут сдержу лиходеев, а ты действуй! Я… Я даже смогу удержать брата Василия Третьего, мужа своего и твоего отца, Андрея Старицкого от восстания! Я смогу, но ты…

В этот миг в зале за спиной раздался громкий треск. Я на автомате выставил защитный кокон, заключая в него и царицу.

Как же вовремя, чёрт побери!

Следом за громовым треском возникла мощная волна пламени, выбившая двери и ударившая в нас с невероятной силой. Мы полетели вниз…

Как же знатно мы шлепнулись на лужайку под балконом…

Сверху посыпались обломки дерева, куски бетона, кирпичная крошка и осколки стекла. У меня даже помутнело в глазах, когда защитный кокон высосал невероятное количество энергии. Упасть с высоты шестого этажа это вам не хухры-мухры!

Тут как бы костьми не раскидаться по ракитовым кусточкам!

— Ох, матушки-и-и, — простонала Елена Васильевна, пока я накрывал её своим телом от падающих сверху последствий взрыва. — Боже, помилуй меня по Своей милости, по великой Своей любви изгладь мои беззакония. Омой меня от неправды и от греха очисти, потому что я сознаю свои…

Баммм! Сверху рухнуло одно из резных брёвен, поддерживающих перила.

Это было последней каплей для моего защитного кокона. В следующий миг он рассыпался мельчайшей пылью. К счастью, это было последним из ощутимых обломков. Дальше сыпался только пепел от горящего зала.

Сверху послышались крики. Раздалось бряцанье оружия, вспыхнули огненные шары. Похоже, что одним взрывом неизвестные заговорщики не ограничились. Они решили удостовериться наверняка в содеянном. Вот только там были мои верные люди…

И там шел нешуточный бой!

Я отряхнулся, поднимаясь с земли, и тут же закашлялся — горький дым въедался в лёгкие, словно отрава. Елена Васильевна лежала, крепко прижимая к груди руки. Её глаза были закрыты, но губы ещё шептали молитвы. Видно, не впервой ей было оказываться перед лицом смерти — старую закалку не сломишь ни огнём, ни железом.

— Живы? — хрипло спросил я, отплёвываясь от привкуса крови на губах.