Стоит признать, выбирая оружие, нынешний противник оказался настоящим стратегом, что и неудивительно – офицер, не штафирка какая-то. Видать, рассудил: если Верховцев плохой стрелок, то он проиграет и первую дуэль. А если хороший, то оружие необходимо совсем иное. А так как в деле чести обычно использовались шпаги, сабли или пистолеты, то выбрал он оружие белое[72]. Возможно, предпочел бы эстетически безупречные шпаги, но в этой глуши с ними, скорее всего, наблюдался дефицит. У адмирала разве что попросить – но Бойль, и без того пребывающий в бешенстве, скорее всего отправит просителя на гауптвахту. Стало быть, остаются сабли, которых в русской армии всегда хватало.
Секунданты огласили правила. Вернее, оглашал их секундант противника, аж целый штабс-капитан. Гребешков скромно помалкивал – не с его рылом да в калашный ряд. Правила были, в общем-то, стандартные – дуэльный кодекс Александр худо-бедно знал, а потому потратил время, рассматривая соперника и пытаясь понять его сильные и слабые стороны.
Штабс-капитан, то есть на два ранга ниже Верховцева. А вот по годам старше лет на десять. Одет небогато – ну да откуда у пехотного офицера в невеликих чинах лишние деньги? Ростом пониже, в плечах тоже малость поуже, но двигается очень плавно, как бы перетекая из одной позы в другу. Саблю крутанул в руке привычно… А потом секундант дал команду – и все завертелось.
Первый выпад противника, сравнительно неторопливый и словно даже с ленцой нанесенный, Александр парировал уверенно, как учили. Тут же провел контратаку, которая была погашена столь же неторопливо. А дальше штабс-капитан словно взорвался градом быстрых, скупых ударов, мгновенно вынудив Александра уйти в глухую защиту.
Как вскоре выяснилось, спасти его такая тактика не смогла, разве что оттянула неизбежное. Слишком уж превосходил Александра противник. С полминуты Верховцев еще продержался, а потом сабля штабс-капитана, блеснув на солнце полированной сталью, змеей скользнула к цели, безошибочно нащупав брешь в защите. Можно не сомневаться, будь у противника желание убить Верховцева, он бы это сделал, но штабс-капитан ограничился малой кровью. Кончик его клинка рассек рукав и оставил на предплечье моряка длинную, болезненную, но притом совершенно неопасную царапину. И на этом, в принципе, все и закончилось.
Отсалютовав побежденному, штабс-капитан повернулся и, даже не взглянув на Александра, отошел. Все верно и правильно – наказал зарвавшегося мальчишку, не доводя до смертоубийства. Александр же стоял как оплеванный, а вокруг него суетились Гребешков с Аленой, пытаясь остановить обильно текущую кровь. Получалось не очень… В общем, день не задался.
– Вам слава в голову ударила, или вы мозги на базаре продали? Так сходите, купите бычьи. Они наверняка лучше, чем просто пустая голова. Хотя бы перестанете лезть куда не следует.
Наверное, если б адмирал орал на него, было бы легче. Но Бойль отчитывал Александра очень спокойным, даже каким-то будничным тоном. Правда, речь его была весьма образной, полной эпитетов, сравнений и просто загибов, которые поймут разве что истинные ценители и моряки. Тем не менее именно спокойствие, с которым все это говорилось, действовало больнее всего.
И ведь не поспоришь, отповедь Александр сегодня заслужил. Вызвать на поединок лучшего фехтовальщика Архангельска, даже не зная, с кем имеешь дело – это надо еще ухитриться! Да пожелай он – и нарубил бы Верховцева на гуляш…
Откровенно говоря, может быть, и желал. Просто Бойль успел с ним поговорить перед дуэлью и предупредить, что, если его протеже будет убит или хотя бы серьезно ранен, он сгноит не в меру хорошего фехтовальщика на Соловках. Ибо действия его вполне можно будет квалифицировать как диверсию, направленную на ослабление обороны города. Штабс-капитан, стоит отдать ему должное, человек был неглупый и предупреждению внял. И от этого Александру стало еще более обидно.
Хотя, стоит признать, нет худа без добра. Сразу две скоротечные дуэли со столь разительно отличающимся финалом сбили накал страстей практически до нейтрального уровня. Любви Александру они, конечно, не добавили, но ситуация с «наказанным мальчишкой» устроила всех. По гордости ему она, конечно, ударила, но зато и добавила понимания, как не стоит себя вести. Жизненный опыт – он порой дается кровью.
Зато теперь, как бы ни хотелось Александру избавиться от женщин на кораблях, сделать это было просто невозможно. Хотя бы потому, что ту же Алену моментально заклюют на следующий день после того, как эскадра выйдет в море. И этого ему свои же не простят. Да и самому чувствовать себя подлецом – отнюдь не лучшее, что может случиться с человеком. Так что придется терпеть, в конце концов, сам виноват. Думать надо головой, а не уходить в обиды.
– Ладно, садитесь, – махнул рукой адмирал, закончив отповедь. – Судя по вашему поведению, есть шанс, что вы наконец повзрослеете.
– Слушаюсь.
– Служебного рвения в голосе не слышу, – усмехнулся Бойль. – Просто чтоб вы поняли: человек вырастает и учится говорить. А взрослеет он, когда научится молчать. Но это так, к слову. Теперь же будем думать, чем вам загладить свою вину, – он звучно хлопнул в ладоши. – Эй, кто там! Принесите кофе. Бегом!
Все же хороший кофе с малой толикой коньяка – напиток богов. Особенно когда их подают не в меленьких, котенку не хватит, чашечках, а в основательных, достойных моряка сосудах. Адмирал, как уже знал Верховцев, придерживался аналогичного мнения. И, кстати, да, надо обязательно заставить Алену научиться варить что-то хотя бы немного похожее. Чай-то она заваривает отменно, а вот кофе вообще не признает. Но одно дело, когда сама его пить не хочет, и совсем другое, когда страдают господа офицеры… И те, кто разделяет их любовь к заморскому напитку.
Почувствовав, как стекленеет взгляд, Александр усилием воли заставил себя вернуться в реальность. И тут же заметил, как с усмешкой и в то же время изучающе смотрит на него адмирал.
– Ну что, молодой человек, вы закончили свои размышления?
– Д-да, Роман Платонович, – немного смутился Верховцев.
– Надеюсь, не о дамах размышляли? Так! Судя по тому, как вы краснеете, о них. Все же вы неисправимы. И не умеете толком контролировать свои эмоции. Впрочем, и это придет с возрастом. Итак, вы готовы к продолжению серьезного разговора?
– Так точно!
– Ну, хоть теперь ответом радуете. Итак, Александр Александрович, своей выходкой вы заработали немало врагов. Но и, как ни странно, определенное уважение среди офицерства. Все же не трус и, можно сказать, гусар. Морской гусар, м-да… Это даже интересно. Однако же Архангельск вам было бы желательно покинуть как можно скорее. Впрочем, вы и так собираетесь выходить в море, так что этот вопрос можно считать улаженным. Далее. Мне пришлось согласиться с просьбой одного из офицеров включить его в состав вашей экспедиции.
– А…
– Это было, можно сказать, платой за то, что он вас не убил.
– Штабс-капитан… э-э-э…
– Вы что, Александр, и в самом деле не помните фамилии того, с кем дрались на дуэли?
– Признаться, я ее и не знал.
– В самом деле, рыцарь без страха и упрека, которому, чтобы подраться, даже повода не нужно[73]. Вы у себя там, в Петербурге, рыцарских романов не перечитали часом?
– Я ими не слишком увлекаюсь.
– Хоть это радует. Ладно, отставим лирику. На самом деле, штабс-капитан Куропаткин, Виктор Григорьевич, неплохое приобретение для вас. Угодил сюда за дуэль. К слову, по очень сходной с вашей ситуации. Но там история темная, и к женщинам у него отношение теперь крайне предвзятое. Впрочем, это к делу не относится. Главное, человек он неплохой, прямой и честный. Заняться ему здесь толком нечем – тут не герои сейчас нужны, а администраторы. Я планировал его в следующем году отправить исследовать бассейн реки Печоры, но боюсь, к тому времени он сопьется. А так – будет у вас хороший специалист по владению оружием. Уж извините, Александр Александрович, но все же потери у вас чрезмерные, и с этим надо что-то решать. Хоть и любят у нас думать, что бабы еще нарожают[74], но вдали от своих берегов это может стать проблемой. И да, его назначение не обсуждается.
