Лиза не могла отвести взгляд, не могла даже пошевелиться. Голос демоницы раздался мягко, проникновенно, почти ласково:

– Твоя кровь пульсирует в этом мире.

Лиза почувствовала это. Жар, который был внутри неё, вдруг отозвался, разлился по венам, согрел пальцы, бёдра, грудь. Её тело дрогнуло, но это был не страх. Это было… признание.

Вторая демоница склонилась ближе. Их лица были бледными, идеальными, словно высеченными из мягкого перламутра, но эта безупречность не выглядела холодной. Напротив, в их чертах было что—то живое, пульсирующее, притягательное.

– Ты была рождена для Лифтаскара.

Эти слова не прозвучали как приговор. Они не были ни пророчеством, ни обещанием. Это было утверждение – спокойное, неоспоримое, непреложное, словно сама структура этого мира уже приняла её, вплела в себя, превратила в его часть.

Лиза сглотнула, но голос не желал подниматься к губам.

Демоницы приблизились ещё ближе, их ладони, прохладные, гладкие, скользнули по её плечам, провели по ключицам, оставляя за собой ощущение электрического разряда. Их прикосновения были лёгкими, почти воздушными, но в них ощущалась сила – власть, притяжение, энергия, с которой Лиза ещё не сталкивалась.

– Теперь ты станешь его королевой.

Эти слова прошли сквозь неё, растворились в её крови, растеклись сладким, медовым осознанием, от которого её сердце сделало лишний удар.

Что—то внутри отзывалось восторгом, наслаждением, признанием себя частью чего—то огромного, великого, притягательного.

Но в самой глубине сознания что—то ещё пыталось сопротивляться.

Лиза смотрела на них, не отводя взгляда, не в силах осознать, как можно одновременно чувствовать восторг и тревогу, желание и опасность, лёгкость и тяжесть. Они были перед ней, возвышаясь над её ложем, и их присутствие заполняло всё пространство.

Первая демоница стояла ближе, её фигура была высокой, статной, с плавными линиями тела, подчёркнутыми облегающим шёлковым одеянием, цвета которого невозможно было определить – он переливался на свету, словно чёрный жемчуг, то затухая, то разгораясь. Длинные рукава ниспадали с её рук, но ткань, казавшаяся почти живой, подчёркивала изгибы, а не скрывала их. Гладкая кожа отливала серебром, её черты были утончёнными, хищными – высокие скулы, слегка заострённый подбородок, тонкие губы, окрашенные глубоким бордовым оттенком. Светящиеся глаза выглядели нечеловечески – слишком большими, слишком глубокими, в них вспыхивали багряные искры, растворяющиеся в лунном серебре. Волосы падали тёмной волной, струясь по плечам, но движения её головы не колебали этих мягких прядей, будто они подчинялись другой силе.

Вторая демоница была ниже, но от этого не казалась менее внушительной. Её фигура была гибкой, текучей, с грацией существа, которому незнакомо напряжение. Тело, укрытое полупрозрачной тканью, двигалось в такт ритму мира вокруг, будто подчиняясь некому внутреннему танцу. Одежда её больше походила на тонкую дымку, окутывающую формы, едва оставляя их на виду. Её кожа светилась теплым оттенком, напоминая металл, нагретый под солнцем, а в длинных изящных пальцах скользили тонкие цепи, неведомо откуда взявшиеся. Губы, наполненные, чуть приоткрытые, будто в преддверии ласкового шёпота, алели так, словно на них растёкся нектар.

Обе они были воплощением чего—то первозданного, того, что люди не могли объяснить, но чувствовали в себе, той безымянной тоски по удовольствию, которое слишком глубоко, чтобы его можно было насытить.

– Я – Мелисса, – первая демоница склонилась ближе, её голос был насыщенным, переливающимся, как музыка, которую невозможно услышать, но можно почувствовать кожей. – Я буду твоей наставницей, твоим проводником в мир, который теперь принадлежит тебе.

– А я – Сираэль, – вторая демоница медленно провела пальцами по воздуху перед лицом Лизы, словно пробуя её энергию, ощущая её вкус. – Я буду следить за тем, чтобы ты познала всё, что положено владычице Лифтаскара.

Лиза не отводила взгляда. Их имена звучали, как шелест шёлка, как раскаты грома где—то далеко за горизонтом.

– Что… что вы имеете в виду? – голос её был хрипловат, она чувствовала, что в горле пересохло.

Мелисса наклонилась ещё ближе, так, что её губы оказались почти у уха Лизы, а кончики её волос едва коснулись её плеча.

– Ты не понимаешь? – прошептала она, а её голос был таким, от которого в теле разливался жар, мягкий, проникающий в каждую клеточку. – Ты не чувствуешь, что уже не принадлежишь себе?

Сираэль провела ладонью по бедру Лизы, едва касаясь, но этого хватило, чтобы её дыхание сбилось.

– Ты была выбрана, – голос её был чуть более звонким, с ноткой игривости, но в нём звучала твёрдая неотвратимость. – Твоё тело, твоя кровь, сама суть твоего желания – всё это предназначено для Лифтаскара. Ты – та, кого мы ждали.

Лиза замерла. Её тело отзывалось на их голоса, на их присутствие, на воздух, наполненный густым, терпким ароматом.

– Владычица острова, – продолжила Мелисса, приподнимаясь и разглядывая её, словно шедевр, словно предмет искусства, сотворённый не природой, а самим желанием. – Та, чьё удовольствие питает этот мир, чья страсть становится его сутью.

Сираэль улыбнулась, и её тёмные ресницы дрогнули.

– Здесь нет цепей. Нет обязанностей. Есть только власть. Власть наслаждения, власть обладания. Каждый, кто коснётся тебя, будет испытывать наслаждение, которого не найдёт нигде больше. Ты будешь их королевой, их богиней.

Лиза глубоко вдохнула, но воздух наполнял лёгкие, словно жидкость: слишком густая, слишком насыщенная.

– Ты будешь дарить им наслаждение, а они будут давать тебе силу, – Мелисса провела кончиками пальцев по её плечу, будто рисуя что—то на коже. – Чем больше ты возьмёшь, тем могущественнее станешь.

– Ты не просто станешь частью Лифтаскара, – добавила Сираэль, улыбаясь уголками губ, – ты станешь его сердцем.

Эти слова проникли в неё, стали её пульсом, её ритмом. Лиза чувствовала, как внутри что—то пробуждается, раскрывается, впитывая эти обещания.

И всё же глубоко в её сознании, там, где ещё оставалась тень прошлого, что—то по—прежнему сопротивлялось.

Мелисса наклонилась ближе. Её волосы, тяжёлые, гладкие, скользнули по обнажённой коже Лизы, оставляя за собой лёгкий след прохлады. Голос её звучал мягко, обволакивающе, будто ласкающий шёпот, растекающийся внутри, пробуждающий что—то тёмное, древнее, изначальное.

– Твоя роль – дарить наслаждение. Власть владычицы острова – это власть желания. Твои подданные поклоняются тебе, Лиза. Ты – их высшая точка, их предел, их наваждение. Ты даёшь им то, чего они жаждут, а они, в ответ, отдают тебе свою силу.

Сираэль присела рядом, скользнула пальцами по её запястью, кончиками ногтей провела по внутренней стороне предплечья, отчего по телу Лизы пробежала судорожная дрожь.

– В этом мире нет греха, – её голос был звонким, игривым, но в нём звучала абсолютная уверенность. – Здесь нет запретов, нет стыда. Есть только наслаждение, и оно принадлежит тебе.

Лиза сглотнула, пытаясь осознать смысл их слов, но всё вокруг будто заволакивалось туманом, расплывалось в сладком дурмане.

Мелисса чуть склонила голову, её глаза мерцали серебристым светом.

– Каждый мужчина, каждая женщина в этом мире будут стремиться к тебе, – её голос стал глубже, насыщеннее. – Их тела принадлежат тебе, как и ты принадлежишь им.

Сираэль улыбнулась, её губы чуть приоткрылись, обнажая влажный, насыщенный алый оттенок.

– Ты будешь дарить им наслаждение перед их глазами, на мраморных ложах дворца, под светом лун, в садах, в залах, в храмах, – её голос скользил по воздуху, проникая в сознание Лизы. – Ты – источник их жизни, их блаженства, их безумия.

Лиза тяжело дышала, её грудь вздымалась, каждое слово демониц становилось её дыханием, её пульсом.

– Прилюдно? – её голос прозвучал глухо, будто доносился издалека.

Мелисса улыбнулась, провела тёплой ладонью по её щеке, задержалась у виска.