— Теперь все сходится, — прошептала Муза, появившаяся, как всегда, ниоткуда. — Понимаешь, пупсик? Ты не спятил, ты чувствовал, что она на краю. Как видишь, наше влияние может не только возвращать пустышек к жизни, но и наоборот. Депрессия, суицидальные мысли, замкнутость… Я слишком увлеклась ей, но ты… Ты видел. Спроси её про наркотики.

— А перед этим проглотив несколько таблеток? — наклонил я голову.

— Это аспирин, — сморщилась она.

— Не ври.

— Я не думала, что ты заметил.

— Что, это Мико? Мефедрон?

Она кивнула, стараясь не пересекаться со мной взглядом.

— В районе еще остались люди, которые мне должны, — просто сказала она. — Помогает от навязчивых мыслей, ну ты знаешь. Поднимает настроение, хоть как-то.

— О, мы знаем, — протянула Муза. — Знаем, как красиво девочки летят с крыши, наглотавшись этих волшебных пилюль. Твоя проекция Аоки не просто так на неё позарилась.

— Это не всерьез, так… расслабиться иногда, — махнула Мико рукой. — Не придавай значения. Просто тебя не было рядом.

— Не нужно винить меня в том, что ты глотаешь меф, — нахмурился я. — И то, что ты заявилась под утро в офис, злющая и с мечом подмышкой, тоже ненормально.

— Я знаю, — отвернулась она. — Черт побери, я не привыкла вот так сопли разжевывать, я этого терпеть не могу, и вижу, что тебе тоже тяжело все это выслушивать. Ты жесткий, держишь все в себе, чтобы не произошло. И я готова была терпеть, вступить в новую семью, стать членом Ягами-кай, отдаться общему делу и жить дальше. Я многое могу стерпеть… но не унижение. Только не его, Рио. Ты помнишь, как я отомстила Кенджи за унижение, это моя слабость. И когда я решила тебе позвонить, сделать первый шаг для того, чтобы наши отношения не развалились, ты решил пренебречь мной. У меня что-то щелкнуло, обида и злость требовали выхода. Никогда, никогда не смей меня игнорить как какую-то фанатку с Айчата, Икари. Лучше сразу скажи, что у тебя есть другая, другие, или тебе не интересны эти отношения, сохранишь мордашку в целости.

Я с кряхтением поднялся, отряхнул мокрый пиджак и стал на краю крыши, глядя вниз.

— Ну почему именно сегодня? — вздохнул я.

— Я все это время жила как в клетке, будто зомби, — просто выполняла, что скажут, молчала от уныния, наплевала на все вокруг. Но сегодня, когда я, наконец, получила задание и отмудохала того наркошу, я словно вдохнула полной грудью. Я вернулась домой, прибралась, приготовила поесть, для разнообразия, и решила: пора. Завтра не будет сил и все будет по прежнему. Нужно что-то менять. Поэтому только сейчас, один раз, ответь мне — где ты провел всю чертову ночь?

Что она хотела услышать?

Мне так хотелось рассказать ей, что у меня болит все тело, что ногу почти не чувствую, что замерз и промок, и что дождь этот задолбал уже донельзя. И что распинаться перед ней, нет ни сил, ни желания, а ещё я хочу спать.

Но нет. Вот проклятье, как же тяжело быть человеком.

Всё то время, что она говорила, я проматывал в голове варианты ответов. Я обязан был что-то поведать, среагировать так, как это сделал бы Икари. Подобрать слова, успокоить, заболтать, как раньше делал с Мисой. Это было в списке, вести себя естественно. И она ждала мою реакцию, так что выбора не было и тянуть больше нельзя. Своими откровениями она дала мне достаточно времени, чтобы представить шаблон речи, поэтому я прикурил сигарету и приступил.

Я не умею придумывать ложь, но хорошо извращаю правду, так мне Муза постоянно говорит.

— Мико, у меня никого не было, — сказал я, глядя ей в глаза. (И это было легко, потому что было правдой, ведь Кацури-чан упорхнула как птичка). И я говорю это последний раз, больше повторять не буду. Ночью я должен был встретиться в баре с информатором.

— Информатором? — смутилась она.

— Хай, членом семьи Такари-кай. Ягами старший сказал, что у него есть информация о нападении на Габутай. Кто-то из этой группировки был одним из тех, кто передавал деньги и знал точку сбора наемников. Я знаю только, что якудза, с которым я должен был увидеться, мог вывести меня на Цуме.

— Цуме? Того самого Цуме, который заправляет бизнесом Каина?

— Да, Мико-чан, — произнес я так серьезно, будто снимался в шпионском фильме. — Я охотился за Каином. Я не отпущу его, я приду за ним, где бы он не был. Либо он, либо мы.

Я один в один протараторил ей рассказ Ягами старшего, только немного изменил подачу. Выглядело довольно правдоподобно, деталей в достатке, и главное — я знал, о чем говорил.

— Но почему ты мне не сказал? Мог бы предупредить, засранец!

— Ну, начнем с того, что среди нас крыса, и доверять никому нельзя.

— Опять ты за свое! Хренов…

— Погоди, ещё я не знал, что выльется из этой авантюры, потому не хотел тешить тебя ложными надеждами. В итоге я прождал до закрытия и вернулся в офис «безымбиря наевшись». Так что если я не беру трубку, то либо готовлюсь к убийству, либо меня избивают на улице местная банда немытых гопников. У меня нет ни желания, ни времени ошиваться в банных салонах. И… (давай, давай, не останавливайся!) ты знаешь, что я немного замкнут.

— Это мягко сказано, — хмыкнула она.

— Мне тяжело делиться чувствами, — выдал я и буквально увидел себя на съемочной площадке сериала для домохозяек. Но как же хорошо я это ввернул, прямо в точку! — Поэтому начать этот разговор было для меня так же сложно, как и тебе. Но я думал о том, что происходит с нами.

— Правда?

— Да. Даже с Дате говорил. Меня очень беспокоила эта ситуация. Я… спрашивал у него совета, ведь он мой аники. Он убеждал поговорить с тобой, только я никак не мог… решиться.

Отлично! Язык сам нес ахинею и она имела смысл! Камера, мотор, мексиканский сериал про хитрого койота и овечку в действии. А теперь, грандиозный финал, в котором мне и правда придется соврать, но я к тому готовился. И…

— Я не мог с тобой заговорить, — на выдохе сказал я, — потому что понимал, что между нами теперь все иначе. Я не знал, что происходит и боялся… боялся, что ты меня бросишь. (Аплодисменты!) А тут еще все это: нападение, переезд, офис, «Кикко»… Я так и не смог подобрать время.

Ну? Нормально же? Звучит правдоподобно, откровенно, искренне. Должно сработать. А если нет, то больше я не вытерплю, легче сбросить её с крыши прямо сейчас, чем еще хоть секунду играть эту дурацкую роль! (И сидит она так, удобненько).

Асура повернулась ко мне спиной, свесила ноги вниз, щелчком отправила бычок в пропасть.

— Я была неправа, Рио, — сказала она наконец. — Я тоже часто думала о тебе. О том, что ты спас меня по какой-то причине. Не кинул, прошел через ад, чтобы меня вытащить тогда.

Я не мог ей сказать, что на самом деле, это была идея Ягами. Я-то как раз хотел делать ноги, и бросить её вместе с Габутаем гореть.

— Поэтому в больнице, или в темноте ванной, я помнила, что ты сделал для меня. И надеялась, что на то была причина. Что я выжила не просто так. Пока валялась на койке, смотрела тв, каждый хренов день. Там все так ярко, красочно, тепло. И радость и горе, все такое размытое, наигранное. Может, у остальных так и есть, а у меня… мир холодный, как это гребанное лето. Новые дни не заполняют тебя, а опустошают, высасывают душу. Мир — холодный, но ты холоднее. Ты молчаливый, угрюмый и жестокий, твой юмор насквозь черный, а иногда ты ведешь себя как настоящий псих. А еще ты параноик. Но наверное, ты — лучшее, на что я могу рассчитывать, помимо горсти таблеток на полке. Если нет другого света, мотылек летит в огонь, так? Ты важен для меня, Икари. Поэтому я сорвалась, когда избила Тао. И поэтому я сорвалась сейчас. Я не хочу тебя делить, мысли об этом приводят меня в исступление. Но ты должен научиться мне доверять. Если мы не объединимся, это будет наше последнее лето.

Я сел рядом с ней, сгорбился, чтобы вода меньше текла за воротник.

— Он задавит нас, — подвела она итог. — Как разбегающихся по кухне тараканов. Ты не сможешь достать его в одиночку, ты и так это знаешь.