Я пошел вперед, орудуя ножом, перехватывая его из руки в руку, меняя на лету хват, превращая коридор в мясорубку. (Что теперь рад, что палец себе не отрезал? Так ловко бы уже не махал).

Они не помещались в узком проходе, максимум могли толкаться подвое. У кого-то были дубинки, у кого-то ножи, но с оружием они справлялись плохо, на уровне уличной шпаны. Я будто оказался в сражении при Фермопилах, только юбочки сексуальной не хватало.

Сечь! Я старался попадать в мотив, лишь замирал рифф, как я заносил нож для следующего. Муза меня не жалела, орудуя гитарой виртуозно, набивая короткие, но быстрые партии. Я резал по рукам и лицам, наотмашь, с размаху; протыкал и полосовал, наступал в безумном полете.

Рядом об стену врезалась ржавая труба, отбивая бетонную крошку. Рука с трубой прямо напротив моего лица, я её режу прямо по кисти. Отделить от сустава не смогу, не то оружие, но труба выпадает из ладони, а нападавший валится под ноги с воем. Ух, даже в темноте вижу алые брызги, перебил ему артерию, нехорошо получилось, извини дружище.

Другой атакует ножом, я отклоняю корпус, лезвие идет по касательной, цепляет верхнюю грудную и плечо. Не глубоко, не страшно. Я вонзаю танто ему в щеку, тяну на себя, вспарывая лицо. Чувствую, как лезвие бежит по зубам, будто трещотка. Вот что называется широко улыбнуться. Теперь ты настоящий хищник, скажи спасибо, посмотри какой оскал!

Кровь была везде, она летела в глаза, на губы, на шею. Покрывала руки, омывала одежду, забивала своим запахом нос. Я уделал троих, остальные не справились, начали панически отступать, изрезанные, изуродованные, корчась от острой боли.

— Икари!!! — раздался громоподобный крик. Он будто живая волна пронесся по коридору, заставив всех расступиться.

Ох уж этот голос. Тебе бы японского Грута озвучивать, честное слово.

Шидо влетел в толпу, расшвыривая своих же людей, как тряпичные куклы, врезался в меня, будто чертов поезд.

Да я и так маленький! Не нужно так стараться! — успел подумать я перед тем, как голова впечаталась в бетон. Целое облако пыли взвилось в воздух. Они что, из соли дома раньше строили, или цемент со временем все свои качества растерял?

Из меня чуть не вышел ужин, на миг я даже отключиться успел, провалился в темный омут с головой, но Муза схватила меня за волосы и вернула назад.

Нет, все-таки люблю её. Не по-человечески, но по-своему. Как люблю сэндвич с яйцом, вот так сильно.

Больно, но ему больнее. Ведь я успел вонзить ему нож под ребро. Хотя не сказать, что Шидо это остановило. Он и правда был здоровым, как хренов бык. Ну хоть футболка была не тигриная, а то жалко было бы портить такую красоту.

Огромной рукой он пережал мне горло и бросил в забитую дверь. Вместе с обломками досок я влетел в комнату, раздумывая, не сломал ли чего. (Только не тормози, не лежи, плюясь кровью, он тебя раздавит, как таракана!)

Да, не лежать! Ещё скользя по инерции, я уже предпринял попытку подняться, встал на ноги прямо на ходу и побежал к оконному проему.

Что я делаю?!! Я ведь не знаю, что за ним!

Зато прекрасно знаю, что сзади. Огромная блондинистая злая горилла, разъяренная глубоким порезом на боку. Если остановлюсь, этот подонок мне голову откусит!

В проеме появилась Муза, только силуэт. Она выглядела истощенной, гитара висела на ремешке.

— Малыш… мне чего-то хреново… — успела произнести она.

Я разбежался и вылетел через окно ногами вперед. Вытянулся струной, чтобы попасть. Меня выбросило из здания будто камень из пращи, в воздухе я подался вперед, стараясь сгруппироваться.

Был бы фокус, был бы чертов фокус! Я бы даже глаза не открывал бы, зная, что приземлюсь удачно.

Но его не было. Зато был снежный ком, который стремительно приближался.

Бум! Я ухнул в него, царапаясь об ветки, поврежденную ранее лодыжку схватила острая боль. Перекатился и растянулся на снежном полотне, оставив за собой следы чужой крови. Я думал так только «Боинги» падают. Хорошо влетел, прямо в куст, он-то меня и выручил.

Не успел я сообразить где нахожусь и выдохнуть, как из окна наверху вылетела темная фигура. Кто-то рискнул прыгнуть вслед за мной! С диким криком бандит пролетел три этажа и грузно приземлился на тротуар. Мощно так, с хрустом. Беспомощно взвыл, подтягивая ногу к животу. Ну а ты как хотел, родной? Побегал бы с мое, научился бы с окон правильно прыгать.

Сверху донеслись крики, приказы, которые раздавал Шидо. Нужно убираться, они скоро будут здесь.

А что с Музой? Она выглядела так странно… И голоса я её больше не слышал. Возможно ли, что мои припадки влияют и на неё?

— Ика, Ика, Икаа, Ика-чааан!!! — услышал я приближающийся голосок.

А, так ты все-таки сбежала. А ко мне чего несешься, дуреха⁈ Летела бы куда глаза глядят. (А я хочу, чтобы она полетела с крыши, сможем устроить?)

Я попытался встать, нащупал в снегу танто, сжал рукоять мертвой хваткой. Нет, дружище, тебя-то я не брошу. Миса подбежала ко мне и помогла подняться, нога болела, но наступать я на неё мог, значит, повторного перелома не было.

— Уходим, Миса, быстрее! — прохрипел я.

Я упал в небольшой палисадник за домом, впереди низкая изгородь, за ней гаражи, парковка и разветвление дворов. Шанс есть.

Мы побежали: я слегка хромал, Миса тянула меня за руку. У неё вся спина была белая от налипшего снега, шапку она где-то потеряла.

Перелезли через ограду, понеслись по парковке, нырнули в ближайший переулок, мимо однотипных домов, спящих машин, заснеженных фонариков…

Если взглянуть на обычный жилой квартал на картах, увидишь какой-то рамен, переплетения улочек и закоулков, сущий лабиринт, а не город.

Мы оторвались, но это ненадолго. Даже не различая их голосов, я знаю, что они оцепят весь район. Тем более что знают его куда лучше моего. Будут землю рыть, проверять каждый закоулок. А по следам идти проще некуда.

Теперь вправо! Резко за угол, мимо горшков с цветами (ну кто цветы на морозе оставляет, а?), на аллею теснее прежнего, бежим и не оглядываемся, под гнущимися под снегом проводами.

Открытый гараж у дома, хозяин предпочел не ставить ворота, как у соседей. В глаза бросился старый пикап, американский. Как ни странно, но в Токио часто можно встретить западных пришельцев, видимо, сказывается история оккупации.

— Стой… — просипел я.

— Что? Что такое…

— Спрячемся в машине…

Я прильнул к пикапу, дрожащими руками достал отмычку.

— Как же сигнализация? Ты сейчас выдашь нас!

— Огонька на лобовом нет, — объяснил я.

Кому нужен старый пикап, верно? А ставить дорогую сигналку на этого монстра глупо, это как наряжать милфу в костюм школьницы. Фетиши разные.

Замочек старый, проще некуда. Он щелкнул, и я приоткрыл дверь, нырнул внутрь, снимая блокировку сзади. Навес, который скроет следы, неприметная машина в тени, что ещё нужно для беглеца?

Мы завалились на заднее сиденье. Я захлопнул дверь, и мы приникли, вслушиваясь в вой ветра снаружи. Но слышали только тяжелое дыхание друг друга.

Минут пять мы просто дышали, даже не пошевелились ни разу. Во рту пересохло и я стащил перчаткой немного подтаявшего снега с пальто Мисы и бросил на язык. Потом приподнялся, выглядывая через лобовое стекло. Нет, вроде тихо.

— Что будем делать? — зашептала она.

— Который час?

— Пять утра… — взглянула на телефон.

— Будем ждать рассвета. Утром они сдадутся и уедут. Я хорошо их порезал, многие истекают кровью. Да и при дневном свете они не рискнут за нами охотиться.

— Икари, ты сам весь в крови… Даже лицо!

— Я в норме, небольшой порез, да и все. Это их кровь, не переживай.

— Но как ты вернешься домой? У тебя же полиция на пороге!

Вот черт, а я и забыл совсем. И правда, как же…

— Отвлеку их как-нибудь. За это сейчас нет нужды переживать, главное — ночь пережить.

— Хай, — кивнула она и ткнулась носом мне в грудь.

Минут через пятнадцать мы услышали крики. Однако на нашем переулке так никто и не появился, даже мимо не прошел.