Фактически до съезда 1990 г. в составе Центрального Комитета произошли заметные изменения, но формально они являлись следствием скорее отставок и повышений, нежели выборов[470]. На пленуме, состоявшемся 25 апреля 1989 г., в отставку были отправлены 74 полномочных члена и 24 кандидата в члены ЦК. Ещё четверых членов ЦК, избранных в 1986 г., вывели из его состава ранее, в основном из-за коррупционных скандалов. Кроме того, в отставку были отправлены 12 членов Центральной ревизионной комиссии, контролирующей административно-хозяйственную деятельность партии. Подобные массовые отставки явились «беспрецедентными в истории партии». Как пояснил Горбачёв, они произошли потому, что 83 члена и 27 кандидатов в члены ЦК к тому времени ушли на пенсию с занимаемых ими постов в партии и государственных органах, подчеркнув при этом, что они направили совместное письмо в ЦК с просьбой о выводе их из его рядов «в интересах дела»[471].

Из 98 отставленных 27 человек являлись работниками центральных правительственных органов (преимущественно в ранге министров), а 28 — секретарями региональных партийных комитетов. Из 24 человек, переведённых из кандидатов в полномочные члены ЦК с правом решающего голоса, примерно половину составляли рабочие и колхозники, а ещё четверо представляли Академию наук[472]. Пятеро из тех, кто получил повышение, несмотря на все разговоры об обновлении кадров, оказались старше 60 лет[473].

Увольнения тех лет были отнюдь не столь спонтанными, как это могло показаться. Горбачёв к тому времени уже поручил партийному аппарату составить список членов ЦК, ушедших на пенсию или достигших пенсионного возраста. После этого Георгий Романовский, отвечавший за партийные назначения, начал встречаться с людьми, которых следовало подготовить к тому, что пора уступить дорогу молодым, и с теми, кто, в свою очередь, был способен убедить в этом колеблющихся. Он так хорошо справился с этой задачей, что когда «волонтёры» собрались в Секретариате ЦК, «с ними не возникло никаких проблем. Они даже принялись сами подбирать подходящие основания для своего увольнения». Таких встреч состоялось две, первая — с теми членами ЦК, у кого необходимость ухода не вызывала сомнений, а вторая — с теми, кто вознамерился сопротивляться, но в конце концов смирился с неизбежным. Исключением стал Ефим Славский, занимавшего пост министра среднего машиностроения с 1957 по ноябрь 1986 г., которому было в то время более 90 лет. Последний долгожитель из плеяды руководителей первого поколения отказался участвовать в совещании, на котором его коллег убедили подать в отставку, и просидел весь пленум, иронически улыбаясь[474]. Уход в отставку столь многих более молодых и менее упорных коллег Славского имел по крайней мере один видимый результат. В зале, где проходили пленумы ЦК, стало намного просторнее, поскольку количество полномочных членов ЦК сократилось с 307 до 251 человека. Таким небольшим оно не было с 1960-х гг., а к июлю 1990 г. оно ещё уменьшилось до 248 человек при 108 кандидатах в члены ЦК[475]. Одним из выведенных из состава ЦК в апреле 1989 г. был Николай Байбаков, к тому времени уже ушедший на пенсию с поста Председателя Госплана (который он занимал более 20 лет, см. с. 177–185, 213–214). Вернувшись однажды вечером домой, он обнаружил приглашение на одно из упомянутых выше совещаний, которые проводил Разумовский в здании Центрального Комитета партии. Как оказалось впоследствии, он был не единственным, получившим подобное приглашение. На совещании присутствовала большая группа ветеранов партии, включая бывшего министра иностранных дел Андрея Громыко, бывшего Председателя Совета министров Николая Тихонова и бывшего секретаря ЦК Владимира Долгих. Совещание началось с заявления бывшего министра тяжёлого и транспортного машиностроения Сергея Афанасьева, попросившего освободить его от членства в ЦК. Остальные выступили в том же духе. Аргументация при этом была вполне разумной: перестройка нуждается в энергичных усилиях членов ЦК, и в любом случае руководство партии требует обновления. Текст обращения ветеранов к партийному руководству был заготовлен заранее, требовались только их подписи. Со своей стороны, Горбачёв поблагодарил их за обращение и пожелал всего хорошего[476]. «Вероятно, это было оправданным, — размышлял Владимир Листов, который ушёл на пенсию с поста министра химической промышленности в 1986 г., но сохранил за собой место в ЦК до съезда 1990 г., — мы все, кто вошёл в состав руководства страны до начала перестройки, понимали, что скоро настанет наш черёд»[477].

Пётр Третьяков, бывший первый секретарь Сахалинского обкома партии, был настроен менее философски, вспоминая свой уход с поста несколькими годами позже. «Их всех выгнали из Центрального Комитета как стадо скота, — так он выразился, — но лишь один из них осмелился возразить в том духе, что вся эта затея являлась прямым нарушением Устава партии»[478]. Михаил Соломенцев, будучи Председателем Комитета партийного контроля и связанный партийной дисциплиной тем не менее считал массовое изгнание людей из ЦК «не только ошибочным, но и грубым нарушением Устава партии», он также удивлялся, что так много членов ЦК согласились уйти добровольно. Он присутствовал на второй встрече, проходившей в здании ЦК накануне массовых исключений, и вспоминал, что Горбачёв тогда заявил: «…в ЦК слишком много пенсионеров, а задачи, стоящие перед нами слишком сложны и ответственны. Поэтому настало время впрыснуть свежую кровь в ЦК». Однако, как подчеркнул Соломенцев, ни один новый член ЦК не был введён в его состав на апрельском пленуме, в то время как многие пожилые его члены, обладавшие достаточным опытом, были насильно отправлены на пенсию. В результате партии, по мнению Соломенцева, «был нанесён тяжёлый удар, реальная цель которого заключалась в том, чтобы предупредить возможное сопротивление той политике, которую Горбачёв к тому времени уже решился проводить». Как полагал Соломенцев, решение об их выводе из ЦК было незаконным, он и другие товарищи фактически оставались членами ЦК вплоть до съезда партии, состоявшегося в 1990 г., хотя их перестали приглашать на его последующие пленумы. На одном из этих пленумов в апреле 1989 г. из состава ЦК был выведен маршал Огарков, который вернулся в него уже в 1990 г. в качестве Председателя объединения ветеранов[479].

После съезда 1986 г. и массовых отставок 1989 г. настало время более драматических событий, связанных с формированием нового Центрального Комитета на XXVIII съезде партии в 1990 г. с использованием абсолютно иной, очень сложной процедуры выборов. Один из новых членов ЦК, экономист Леонид Абалкин заметил, что в условиях демократизации общества было сложно оправдать традиционный подход, когда членов ЦК избирали не все делегаты съезда, а главы делегаций партийных организаций, которые назначались в соответствии с занимаемой должностью[480]. Сам Горбачёв ещё два года назад решил, что Центральный Комитет должен стать небольшим по численности рабочим органом, состоящим из «прорабов перестройки», а не представлять собой предварительно отобранную группу должностных лиц высокого ранга[481]. Выступая в феврале 1990 г., он предложил создать ЦК, «работающий на постоянной основе», отказавшись от системы должностных вакансий, представлявшей собой «отражение партийно-государственной системы власти»[482]. Будучи уверенным в том, что настала пора подобных изменений, Горбачёв составил собственный список членов ЦК для представления его на ожидавшемся в том году съезде партии. При этом Абалкин, директор Института экономики АН СССР и заместитель Председателя правительства, был одним из тех, кого Горбачёв включил в этот список. На съезде против кандидатуры Абалкина проголосовало более трети делегатов, но экономист проявил твёрдость в отстаивании своих взглядов, и в конце концов было решено: всех, кто получил поддержку более половины делегатов съезда, следует считать избранными в состав нового ЦК[483].