Особое внимание мы уделяем смене поколений государственных чиновников. Важно ли то, к какому поколению принадлежат политические деятели и избиратели? Исследования политических систем западных государств показали, что это имеет большое значение. К примеру, есть разница между поколением «нового курса» Ф.Д. Рузвельта в США[14] и «поколением 1968 года», представители которых через 20–30 лет пытались примирить свой юношеский максимализм с необходимостью платить по кредитам и кормить растущие семьи. Советская система также воспитала несколько поколений своих граждан[15]. У каждого из них был свой характер и особенности: кто-то участвовал в подпольном революционном движении, в революции и гражданской войне, другие жили в годы Великого перелома и сталинских репрессий, значительному числу советских граждан довелось пережить Вторую мировую войну. Российские исследователи пишут о поколении 1960-х и называют молодёжь тех лет шестидесятниками или детьми XX съезда, так как именно на нём Н.С. Хрущёв объявил о развенчании культа личности Сталина и инициировал процесс десталинизации. Представители этого поколения вошли в состав советской элиты в 1980-х гг. В своей новаторской работе советский демограф Борис Урланис проследил историю поколения 1906 г. вплоть до конца 1960-х. В другом исследовании, появившемся несколько позже, прослеживаются судьбы поколения 1924 года — года, когда умер Ленин[16].
В этой книге исследуются четыре поколения советских граждан. Условно мы делим историю СССР на двадцатилетия. Первое поколение, согласно нашей концепции, — люди, родившиеся не позднее 1900 г. (в основном, после 1880 г.). Их, достигших совершеннолетия к 1917 г., можно отнести к поколению старых большевиков. Они вершили государственные дела СССР, но после репрессий 1937–1938 гг. немногие из них уцелели. Эти люди застали не только Октябрьскую революцию 1917 г., но и социальную революцию 1920–1930-х гг. Второе поколение — люди, родившиеся в период с 1901 по 1920 г. Их называют брежневским поколением или поколением 38 года. Все они получили образование в эпоху первых пятилеток, а первые назначения — после чисток 1937–1938 гг. Представители поколения 38 года занимали руководящие посты до 1970-х гг. Они не только инициировали развенчание культа личности, но способствовали постепенному возврату к централизации власти, что ко времени смерти Брежнева привело к полной стагнации. Третье поколение — люди, которые родились между 1921 и 1940 гг. К нему принадлежали М.С. Горбачёв и другие политики, испытавшие воздействие XX съезда партии. В 1970-х гг. Горбачёв и его соратники уже занимали ответственные посты. Однако высшие эшелоны власти при Брежневе были для них недосягаемы из-за застоя кадров. Только после 1985 г. они выдвинулись на лидирующие позиции, но, как выяснилось, ненадолго. Когда Горбачёв взял курс на перестройку, почти все высокопоставленные лица времён застоя оказались не у дел. В новую политическую элиту вошли совсем другие персоны. Многие властные органы приняли иную конфигурацию. И, наконец, четвёртое поколение — родившиеся после 1940 г. Их роль в политическом развитии достаточно ограничена. Но именно представители этого «несостоявшегося» поколения советских лидеров, избранные в состав ЦК на последнем партийном съезде в 1990 г., обеспечили переход к посткоммунистическому периоду[17].
Десять лет назад мы задумали это исследование под рабочим названием «Проект по изучению советской элиты». Но после распада СССР судьба книги могла оказаться ещё трагичнее, чем участь Советской державы. Мы оказались в тупике: неожиданно у нас появились новые возможности для исследований. Начнём с того, что все партийные архивы стали доступны, точно так же как публичные архивы в любом другом развитом государстве. Один из авторов этой книги (Стивен Уайт) помнит свой первый визит в Москву в 1992 г. Он отправился в архив Института марксизма-ленинизма, переименованный в Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ)[18].
— Что вам принести? — спокойно спросили его сотрудники архива. — Бумаги Сталина или протоколы Политбюро?
— Коньяк! — ответил ошеломлённый Уайт. Такого поворота событий он никак не ожидал.
Работа с документами российских государственных архивов (фонды бывшего Институт марксизма-ленинизма также находятся в них на хранении) до сих пор представляет немало трудностей для исследователя. Например, есть вероятность, что вы не сможете попасть в архив, так как в здании отключили электричество за неуплату. В материалах архива трудно ориентироваться, а к некоторым документам нельзя получить доступ без особого разрешения. Впрочем, при советском режиме все важные бумаги и документы обычно хранили и не уничтожали, архивы, несмотря на ограниченность доступа, были укомплектованы штатом сотрудников вплоть до 1990-х гг. С момента открытия архивов для исследователей их влияние прослеживается во всём, что написано о советской системе. Новые сведения легли и в основу этой книги. Партийные документы за период до 1952 г. содержатся в РЦХИДНИ. Материалы о последующих периодах были почерпнуты в фондах Центра хранения современной документации (ЦХСД)[19], созданного на основе текущего архива Общего отдела ЦК.
В архивах представлены, конечно, не только партийные документы и рукописные собрания. Работая над этой книгой, мы изучили документы из Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ), а также использовали фотографии из Российского государственного архива кино- и фотодокументов (РГАКФД) в подмосковном Красногорске, (большинство иллюстраций в этой книге взяты из его фондов). Доступны также аудиозаписи тех лет. Правда, немногие из них имеют прямое отношение к деятельности ЦК, так что они не были достаточно полезными для нас. (Всего три пленума — в декабре 1959 г., ноябре 1962 г. и июле 1963 г. — записывались на плёнку, чтобы сохранить их для будущих поколений[20].)
Доступ в архивы — не единственная отличительная черта начала 1990-х гг. В Лондоне мы ознакомились с расшифровками записей интервью, подготовленных ВВС для серии передач о «второй российской революции»[21]. «Устная история» советского периода делала в то время лишь первые шаги, но нам удалось воспользоваться опубликованными расшифровками записей бесед с видными политическими деятелями хрущёвской эпохи, подготовленными для Центрального партийного архива[22]. Ещё важнее то, что нам удалось проинтервьюировать некоторых представителей советской партийной элиты, хотя (что вполне естественно) они и принадлежали к её последним поколениям[23]. Мы стремились встретиться со всеми здравствующими членами ЦК, избранными и переизбранными в период с 1966 по 1986 г. Удалось побеседовать примерно с сотней людей. Многие собеседники говорили охотно и долго. Десять раз мы разговаривали на разные темы с Яковом Рябовым, первым секретарём свердловского горкома, а затем членом Секретариата ЦК. В общей сложности наши беседы с ним продолжались 27 часов, хотя обычно интервью занимало 3–5 часов. Систематизировать всё нам помогли сотрудники Института социологии РАН. В 1992 и 1993 гг. в этой кропотливой работе принимали участие и мы. Так как все интервью записывались на плёнку, они были транскрибированы для дальнейшего анализа. Мы разделили интервьюируемых на две группы: «министры» — те, кто всю жизнь проработал в одной отрасли и (партийные) «секретари» — ответственные работники, часто перемещавшиеся по стране и занимавшие разнообразные должности. Кроме того, мы встречались с комсомольскими лидерами, военными (генералами и адмиралами), председателем КГБ, несколькими послами, ректором МГУ, журналистами партийных изданий и передовиком производства[24].
