Примечание. В число представителей центральных государственных органов не включены министры обороны и иностранных дел, но в этой категории учтены руководители профсоюзов. В категорию «республиканские партийные органы» включены только ЦК компартий союзных республик, а в категорию «региональные партийные органы» — партийные комитеты областей, краёв, автономных республик и автономных областей, а также Москвы и Ленинграда. «Дипломатические службы» представлены руководителями МИДа и послами.
Если представительство региональных партийных органов в ЦК оставалось примерно постоянным, то число представителей региональных властей, и так небольшое, сократилось. В 1934 г. большинство членов ЦК из числа местных партийных руководителей были из регионов РСФСР. В то время в республике начитывалось 23 территориальных и национальных образования (области, края и автономные республики), каждое из которых (за исключением Якутской и Киргизской АССР) делегировало в ЦК одного или нескольких секретарей соответствующих областных (краевых) комитетов партии. Также в ЦК были представлены пять из восьми областей Украины, но ни одно из таких образований в составе остальных союзных республик своих людей в ЦК не имело[249]. К 1939 г. число территориальных образований в одной РСФСР выросло с 23 до 53, из которых 29 наиболее важных регионов (или 55% от общего числа) имели в ЦК своих представителей (33 человека)[250]. Рост представительства региональных партийных органов в процентном отношении был даже выше, чем следует из табл. 3.2. Статус некоторых автономных республик, учитывавшихся в 1934 г. на региональном уровне, в 1939 г. поднялся до уровня союзных республик. Абсолютное число представителей региональных партийных организаций в составе ЦК выросло с 36 в 1934 г. до 38 в 1939 г. и до 59 — в 1952 г. Число областей Украины к 1939 г. удвоилось, но только 5 из 16 были представлены в ЦК (6 человек). Хотя к тому времени в остальных республиках СССР находилось в общей сложности 25 территориальных образований, по-прежнему ни одно из них не имело своих представителей в ЦК[251]. В 1952 г. в абсолютных цифрах число представителей региональных партийных органов в ЦК несколько увеличилось, но в процентном отношении — даже слегка сократилось. К тому времени РСФСР уже состояла из 66 регионов, большинство из которых имело своих представителей в ЦК. Напротив, и это частично объясняет относительное превосходство великорусского элемента в ЦК, в 1952 г. в его составе практически не были отражены территориальные образования других союзных (не российских) республик. К тому времени их насчитывалось немало: на Украине — 25, в Белоруссии — 12, в Казахстане — 16, в Узбекистане — 10 и в остальных среднеазиатских республиках — 15, но лишь одно из них имело своего представителя в ЦК[252]. Это особенно заметно на примере Украинской ССР, регионы которой были представлены в составах ЦК 1934 и 1939 г. созыва.
Более значительные перемены между 1934 и 1939 г. произошли в отношении вооружённых сил и органов госбезопасности. В 1939 г. относительное число представителей этих двух групп в партийной элите достигло максимального за все годы Советской власти уровня. Оно осталось относительно высоким и после выборов в ЦК, состоявшихся в 1952 г. Хотя высший командный состав Красной армии понёс тяжёлые потери в ходе Большого террора, но непосредственно перед войной число военных в составе ЦК в 1939 г. удвоилось по сравнению с 1934 г. (с 10 до 20 человек). Они стали третьей по численности категорией полномочных членов ЦК после народных комиссаров, олицетворявших центральные власти, и секретарей региональных партийных комитетов. Хотя в относительных цифрах доля военных в составе ЦК в 1952 г. несколько сократилась, она всё равно была выше, чем после съездов 1934 и 1956 г. Вне всякого сомнения это отражало повышенное внимание к укреплению Вооружённых сил в свете усилившейся международной напряжённости до и после Второй мировой войны, а также изменившуюся ситуацию с офицерским корпусом. В довоенных составах ЦК примерно половину представителей армии составляли его полномочные члены, из которых, в свою очередь, около половины были комиссарами, а не строевыми командирами. Напротив, в 1952 г. все 26 представителей Вооружённых сил являлись кадровыми офицерами, но среди них только четверо обладали статусом члена ЦК (остальные — кандидаты в члены ЦК). Экстраординарным был также рост представительства в ЦК руководителей органов госбезопасности и внутренних дел. В 1934 г. в составе ЦК их насчитывалось всего три[253]. Резкий скачок их числа — до 10 человек — стал отражением чрезмерной увлечённости Сталина вопросами безопасности, ростом размеров ГУЛАГа и развитием его экономической деятельности, а также покровительством Берии. Здесь также произошло некоторое сокращение в 1952 г., но это ни в коем случае не означало падения роли органов госбезопасности в составе советской элиты. При этом определённое удивление вызывает постоянное минимальное число представителей дипломатической службы, отражавшее её невысокий статус в СССР. Происходил относительный рост представительства работников СМИ, науки и искусства, но эта группа членов ЦК оставалась весьма узкой[254].
Наблюдалась ещё одна важная тенденция в структуре ЦК, заключавшаяся в сокращении представительства партийного генералитета. Элита в конце 1930-х гг. становилась все более специализированной. Хотя ситуация несколько искажалась новизной институтов и персоналий в конце 1930-х и в послевоенные годы, тем не менее имел место тренд в сторону сокращения совмещений должностей, особенно на уровне членов ЦК, занимавших высшие посты министров, секретарей территориальных комитетов партии и военных руководителей[255]. Переход из одних категорий элиты в другие после войны стал крайне редким явлением. Если рассматривать позднюю сталинскую элиту в целом, то в ней было всего три случая перевода секретарей территориальных партийных комитетов на министерские должности и отсутствовали любые иные перемещения людей на другие направления деятельности. Что касается представителей Вооружённых сил, то составлявшие значительную долю политические комиссары с равным успехом могли исполнять гражданские должности в администрации или работать в органах госбезопасности. К 1952 г., напротив, практически все представители Вооружённых сил в ЦК были профессиональными военными. В данном случае узкая специализация этой группы членов ЦК вытекала из полученного ими образования и военного опыта. Высшее военное образование, обычно полученное по меньшей мере в Военной академии им. Фрунзе, было подкреплено богатым опытом командования войсками в военное время. Среди министров также наблюдалась тенденция к получению высшего технического образования и соответствующего опыта практической работы на предприятиях или на менее ответственных должностях внутри соответствующих министерств. Среди секретарей территориальных комитетов партии наличие специального образования менее вероятно, а их профессиональный опыт ограничивался исключительно партийной работой на республиканском или региональном уровне. В то же время, и преимущественно как следствие ускоренного продвижения на руководящие посты новых людей, представители всех трёх ветвей власти обладали рядом сходных индивидуальных черт. Все они, независимо от места работы, были примерно одного возраста. Подавляющее большинство министров и военачальников являлись русскими по национальности. Если доминирование русских среди региональных партийных секретарей не столь заметно, это связано с тем, что руководителей местных партийных организаций нерусских регионов обычно подбирали из представителей коренной нации. Примечательно, однако, что если русских иногда ставили во главе территориальных партийных организаций нерусских регионов, то совсем необычным было назначение людей нерусской национальности руководить этнически русскими зонами обитания.
