В августе 1896 года произошла первая в Испании, а возможно, и в Европе и даже в мире велосипедная дуэль на ножах. Перес и Морено — двое членов велосипедного клуба Гранады повздорили и решили урегулировать дело чести в поединке на навахах. В качестве дуэльной площадки было выбрано укромное местечко на Малагском тракте. Левой рукой соперники управляли велосипедами, а в правой держали навахи. При первом же столкновении Перес нанёс Морено колотое ранение левой руки. Однако третья сшибка стала фатальной для самого Переса — он получил удар навахой в правую часть груди и в течение нескольких минут скончался от внутреннего кровотечения⁴⁶.

Рис. 429. Дуэлянтка. Испанская карикатура, 1902 г.

Рис. 430. Г. Доре. Конная дуэль контрабандистов на ножах, 1874 г.

Рис. 431. Серено (ночной сторож) с копьём на велосипеде. Испанская карикатура, 1893 г.

Все эти суицидальные формы поединков напоминали бесшабашные русские дуэли со стрельбой через платок или их американскую версию с двумя чашками, в одной из которых был яд. Чаще всего после таких экзерсисов баратеро товарищи выносили два трупа. Полагаю, что, если бы в испанской культуре существовала «русская рулетка», отчаянные испанцы, бравируя перед товарищами, свели бы шанс на выживание к нулю за счёт использования вместо револьверов старинных однозарядных пистолетов.

Рис. 432. «Мексиканская ничья». Испанская карикатура, 1885 г.

Рис. 433. Гуапо с навахой. Испанская карикатура, 1902 г.

В отличие от дуэлей до первой крови, a ultima sangre требовала от бойцов незаурядного мужества и равнодушного отношения к своей и чужой жизни. Испанцы обычно называли это «tener cojones» — «иметь яйца», а людей такого склада — «hombre de rinones»⁴⁷. Немирович-Данченко отмечал, что баратеро был чужд страх — они не боялись ни страшных крепостей и галер Северной Африки, ни гарроты⁴⁸. «Здесь и умирают, и убивают с удивительною легкостью. Жизнь не ставится ни во что», — писал он⁴⁹.

А вот как этот типаж поножовщиков описал Хорхе Луис Борхес: «Рукам, запросто валившим быка, не составляло труда уложить человека. Не обладая воображением, гаучо не чувствовали ни жалости, ни страха»⁵⁰.

В ноябре 1889 года в Нью-Мексико, в городке Таос, расположенном в местечке с говорящим названием «Горы крови Христовой», состоялась крайне необычная дуэль на ножах. Вернее, это уже даже сложно назвать дуэлью — скорее смертельная игра на «слабо», наиболее радикальная форма демонстрации куража, бессмысленной отваги и презрения к боли. Тест на твёрдость металла, из которого были сделаны «cojones» участников этого мрачного состязания.

Рис. 434. Наваха за пазухой. Испанская карикатура, 1902, г.

Началось всё с того, что повздорили мексиканец и индеец. Идея устроить обычную дуэль на ножах показалась им слишком банальной и скучной, и придумали они следующее развлечение. Каждый из них должен был подставлять кисть руки противнику, а тому надо было постараться отрубить навахой палец. После отсечения пальца одним из дуэлянтов очередь переходила к его сопернику. Но если бы кто-то из них в этот момент не сдержался и вскрикнул от боли, то, согласно правилам поединка, второй мог воткнуть ему нож в сердце. К концу дня оба дуэлянта в сопровождении секундантов направились к месту поединка. Первым выпало наносить удар индейцу, и острым как бритва ножом он отсёк мексиканцу указательный палец. Мексиканец поморщился, взмахнул своим клинком и отрубил сопернику большой палец. Оба уже потеряли по четыре пальца, когда краснокожий снова поднял нож, чтобы нанести очередной удар. В этот момент секундант мексиканца, опасаясь за жизнь своего подопечного, потерявшего к этому моменту много крови, достал револьвер и поставил точку в поединке, всадив индейцу пулю в сердце. Оба секунданта поединка и сам мексиканец были арестованы, но вряд ли ему довелось предстать перед судом, так как к моменту задержания он уже практически истёк кровью⁵¹.

Разумеется, и конкурирующая «фирма», альтер эго искусства владения ножом — тавромахия, к радости пресыщенной публики, не отставала в изобретении всё более смертоносных и безумных мачистских трюков. Вид тореро, встававшего перед быком на колени, повернувшегося к разъяренному животному спиной и даже проводившего бой, не вставая со стула, вызывали у искушённого зрителя зевоту. Поэтому бесконечная война за любовь и уважение поклонников требовала от матадоров новых, ещё более отчаянных ухищрений. Апогеем стальных кохонес и абсурдной храбрости стала манера боя легендарного тореро XVIII столетия Франсиско Антонио Ивасуна Мартинеса по прозвищу Мартинчо. Мало того, что отчаянный Мартинчо демонстрировал невероятную ловкость и владение телом, сражаясь с быком не вставая со стула, так ещё лодыжки матадора были скованы вместе жёсткими кандалами, драматически ограничивавшими подвижность и практически не позволявшими ему передвигаться.

Подобные более или менее кровавые и травматичные тесты на отвагу и презрение к боли существовали практически во всех культурах ножа. Так, например, у наследников севильского братства — неаполитанской каморры для карьерного роста в организации и сдачи на степень «пиччиотти ди сгарро» существовал следующий ритуал. На землю клали монетку в пять сольдо, Члены каморры — товарищи претендента на должность, образовывали вокруг неё круг и по сигналу начинали колоть и подкидывать монету остриями ножей и кинжалов. Задачей соискателя было изловчиться и выхватить монетку. В большинстве случаев даже самые быстрые и ловкие получали одно, а то и несколько колотых ранении кисти⁵².

Рис. 435. Ф. Гойя. Вот в таких ножных кандалах сражался на арене тореро Мартинчо (фрагмент). Около 1816 г.

Ни к какой технике, ни к ловкости этот ритуал никакого отношения не имел и представлял собой исключительно всё тот же тест на твердость «cojones» и демонстрацию презрения к опасности и боли.

Известный английский фехтовальщик, историк и писатель викторианской эпохи, один из пионеров научной реконструкции НЕМА (исторических европейских боевых искусств} Эгертон Кастл считал, что в отличие от фехтования на шпагах, построенного на математическом расчёте и философских концепциях, в поединке на ножах превалируют кураж, решительность или даже скорее чистая любовь к сражению⁵³ — «упоение битвой». То есть именно те принципы, которые всегда лежали в основе подлинно воинского духа. Прекрасной иллюстрацией к этой цитате Кастла может послужить описание поистине гладиаторской дуэли двух баратеро, датированное 1896 годом. Одного из них звали Касто Хосе Тамарит по прозвищу Формерет, а его соперника Виктор Экспосито де ла Крус, и отбы вали они срок в тюрьме города Бургос, бывшей древней столицы Кастилии. Тамарит был родом из Валенсии и считался одним из самых опасных баратеро тех лет. Его послужной список насчитывал сотни страниц уголовных дел. Формерет славился страстью к холодному оружию — из ножей, кинжалов и навах, конфискованных у него охраной во время обысков, можно было составить целый арсенал.