В компании девушками снова занялись визажисты. Обновили стрелки, румянец. Пятна на ногах Соëн перекрыли вторым слоем тонального крема и дали закрытые туфли. Не школьные, более изящные, с длинными завязками вокруг голени. Высота тонкого каблучка-шпильки едва достигала пяти сантиметров, но девушка не доверяла больше кажущейся простоте первого шага. Размер-то тот же, тридцать седьмой. А вот площадь каблука, а значит, и устойчивость, гораздо меньше. Участницы переглядывались, придерживались за стену, оценивая, смогут ли танцевать. Выбора не было. Соëн выдохнула.

— Главное, не смотреть вниз. Тогда не так страшно будет.

И всё началось сначала. Шорты, топики, вроде спортивных. Круглая платформа и белый фон. Снова танец: сорок дублей, чтобы было из чего выбрать. Джиын пару раз ошиблась с шагом, Инëн прыгала через раз, Чанмин не всегда успевала перестроиться, но съёмку не останавливали. Может, на монтаже пару секунд и из неудачного дубля возьмут. Правда, настрой у девушек изменился. Хорошо, что большинство личных кадров сняли вчера: не только оператор заметил, как сильно разочарование портит кадр.

«Мне просто неприятно смотреть. Постарайся хоть чуть-чуть?»

Хоа, Давон и Инён пришлось работать и после танца. Инён дали мыльные пузыри: вытягивая губы трубочкой, она мило надувала щёки и смеялась. Давон дали букет цветов, перевязанных атласной лентой. Меньше всего повезло Хоа: ей пришлось играть в классики. Соён утомилась, просто наблюдая за девушкой через экран. Хоа выглядела счастливой и посвежевшей. И если последнее — дело рук визажистов, то первое — вполне искренне.

Участницы перешептывались, обсуждая кадры вчерашнего дня, образы. И судя по их разговорам, несмотря на усталость, все они видели в этих съëмках начало чего-то очень важного и особенного. Словно у Imprint появился шанс быть замеченными. Новые туфли, новые костюмы. Камбэк с Lady Summer просто обязан всë изменить, все это чувствовали и смотрели в будущее с надеждой. А у Соён не выходило спрятаться от накативших внезапно сомнений.

Это действительно то, чего она хотела?.. Тогда почему приходится прикладывать столько усилий, чтобы быть в порядке? Почему вообще нужно делать вид, что всë в порядке?

В конце дня их опять переодели. В этот раз танцевать пришлось по отдельности, цветной фон подбирался индивидуально под каждую участницу. Синее платье Давон для жёлтого фона, зелёный топик Хоа для оранжевого. Светлые волосы делали их кадры светящимися. Для Соён подготовили площадку с ярко-розовым фоном, и лицо стало выглядеть мертвенно бледным, из-за чего количество румян пришлось увеличить вдвое. Она терпела жëсткую кисточку, которой визажистка, девушка вряд ли намного старше участниц группы, разгоняла розовое пятно по скуле.

В танцах Соён была сильнее многих. Её движения были отточены, доведены до идеала, только вот…

— Ты снова ушла в себя. Улыбнись мне, Соён. Влюби меня в себя. Флиртуй. Играй. — Просил менеджер Пак, разочарованно качая головой. Ей хотелось выслужиться, доказать, что она способна на лучшее, но он смотрел, и всё валилось из рук.

— Ты что, хореографию не знаешь? У тебя на лбу написано, что ты вспоминаешь, какое движение дальше. — Ворчал оператор.

Это было неправдой. Соён на автомате повторяла танец от начала до конца, не задумываясь ни о порядке движений, ни о перестановке. Но глаза… В этом было уникальное свойство объектива. Камера съедала все эмоции Соëн. Причём записи с реальных выступлений казались живыми, а моменты, когда её просили посмотреть в камеру и изобразить эмоции, тут же убивали все зачатки чувств. Камера, словно фильтр, не пропускала ничего, кроме холодного взгляда.

— Нет, стоп. — Вздохнул Ёнхва. — Это плохо, ты мëртвая. Иди, отдохни. Попробуем ещё раз позже, если время останется. Стройте голубой! Ханыль, готовься!

Соён прошла на бэкстейдж, чтобы посмотреть в зеркало. Её глаза правда были пусты? Нет, сейчас, когда она почти плакала и в них стояли слёзы, это было не так. Девушка казалась грустной. Печаль это тоже эмоция, да? Значит, Соëн способна показывать, что испытывает. Может, это не влюбит InMe, не прибавит количества фанатов, но хотя бы опровергнет мысль, что она совсем бесчувственная и мёртвая.

Джиын аккуратно, чтобы не испортить укладку, обняла Соён со спины.

— Не реви. Мы все устали. Я обещаю, обработка и монтаж сделают всё так, что мы будем сверкать. Мы станем популярными, и вся Корея будет говорить об Imprint. Одна седьмая часть фандома будет влюблена в меня, одна седьмая — в тебя. Это тысячи, десятки тысяч человек. Они уже есть, просто ещё не слышали новой песни.

Соён рассмеялась, но по щекам потекли слёзы. Задержать их не удалось, и девушка поджала губы разочарованно. Инён встала рядом и подала салфетку.

— Онни, ты же не хочешь испортить работу визажистов? Не нужно. У тебя все румяна утекут.

Джиын отпустила так же внезапно, как подошла, Соён только краем уха услышала «Фиолетовый, Джиын!» от стаффа. Инён вложила салфетку в руку. Соён задрала голову и промокнула глаза. Хайлайтер, подчëркивающий мешки под глазами, остался на салфетках, лишая девушку свежего сияния.

— Спасибо. Ты следующая?

— Да, мой бирюзовый. Побегу!

Нужно было дышать глубоко, чтобы быстро успокоиться. В эту минуту Соëн даже была рада, что все заняты и никто не пытается узнать, что на самом деле творится у неë на душе. Участницы уверены, что всë понимают. Тем лучше, пусть считают, что это нервное напряжение и усталость. Сейчас все прочие причины ни к чему. Даже если они упрямо лезут в голову.

К полудню начали съëмки фотографий для тизеров. Фотограф, которого до этого на площадке не было, коротко представился и пригласил Imprint в кадр. Девушек поставили в ряд и сделали с полсотни групповых кадров. Затем снимали отдельные группки: манне-лайн — Инён и Давон — обнимались и смеялись, играясь с биноклями; олд-лайн — Хоа, Чанмин и Ханыль — излучали уверенность и флиртовали одним лишь взглядом, подкидывая в воздух теннисные мячи. (Решили, что яркие кислотно-зеленые мячики будут смотреться лучше, чем воланчики.) Оставшаяся пара — Джиын и Соён — просто накинули на плечи полотенца и болтали. Джиын была лицом Imprint, на любых съëмках она выглядела красивой и живой. Девушке принадлежало минимум две трети сердец InMe. Её очарование вытягивало любую фотографию, так что их с Соён часто ставили вместе. Девушка даже мысленно обозначила их пару компенсирующей. В то время как Джиын считала, что дело в дружбе. И, да, в каком-то смысле они были подругами. Но Соён понимала, что далеко не поэтому у них снова будет общее фото.

— И! И! И!

За каждым «И!» звучал щелчок затвора камеры. Джиын поворачивалась, меняла позы, подмигивала и смеялась, почти не смотря на партнёршу. Соён поспевала за ней с трудом. Рука, лежащая на еë талии, не давала раскиснуть: пока камера включена, нужно работать. Через две минуты девушкам дали реквизит — солнечные очки. Соëн почувствовала себя увереннее и даже смогла послать воздушный поцелуй в камеру.

Когда их отпустили, начались съëмки индивидуальных тизеров. На младших участниц уже надели вчерашние рубашки, визажисты переделали им укладки и обновили макияж, а затем отправили под горячий свет приборов.

Конвейер. Вся работа на площадке была чередой упорядоченных действий. Строго по плану, чтобы всё успеть.

Как только Соён дошла до гримёрной зоны, тут же осталась без платья и очков. Рядом Джиын, укутавшая плечи пледом, сидела на стуле и ждала, пока облако из лака для волос рассеется. Соён закашлялась и помахала перед собой рукой, чтобы разогнать аэрозоль. Они ушли с площадки одновременно, но Джиын была уже почти готова снова вернуться. Соëн мельком посмотрела на себя в зеркало. Нет, ей не стоило возвращаться, не в таком виде. Визажистка подала топ и рубашку, помогла поправить одежду, а затем отошла и посмотрела со стороны.

— Как? Сойдёт? — спросила Соён, и девушка тут же закивала. Визажисты почти не разговаривали: старались все силы пустить в работу и только изредка перекидывались мало что значащими фразами между собой. Соён знала их имена, но ей показалось неуместным врываться в чужое личное пространство и затевать диалог, который никому не нужен. — Добавим румян? Я снова буду мёртвая на фото.