— Оппа.

— Что?

Он, должно быть, ждал оправданий, но никак не того, о чём она вдруг решилась заговорить.

— Что, если… Что, если бы я решила покинуть группу? Это бы спасло их? — спросила Соён, не отрывая взгляда от пальцев. Она сцепила их вместе, чтобы унять волнение. Смотреть на Ëнхва не хотелось. Соëн и так могла представить ошарашенный вид менеджера. Комично, но ей почему-то совсем не до смеха.

— Если ты… Что?! Ты что, с ума сошла? Все только пошло в гору, эй! Ты шутишь! Конечно, у тебя всегда было дурацкое чувство юмора.

Он попытался отмахнуться, но Соён только молча подняла взгляд. Ёнхва быстро понял, что она не шутила. Было что-то в её молчании, сродни крику о помощи. Менеджер впервые увидел пустоту в глазах девушки настолько отчётливо. Впервые не смог проигнорировать.

— Ты серьёзно. Потрясающе, — он вздохнул напряжённо, отстегнул ремень безопасности и повернулся лицом к Соëн, расположив ноги в проходе. — Ладно, мы можем поговорить об этом, только если ты скажешь, что ты абсолютно серьёзна и не шутишь.

— Я не шучу, — прошептала Соён, даже не стараясь спрятать обречëнность в голосе.

Ёнхва взлохматил волосы, а затем опёрся локтями на колени, наклоняясь вперёд. Он сцепил руки в замок и шумно выдохнул.

— Сейчас Imprint в таком положении, что уход участницы может подсветить вас… — он споткнулся на полуслове, — их в инфополе. И это можно развернуть в их пользу. Но для ухода должна быть веская причина. Я хочу её знать, прежде чем мы всерьёз будем говорить об этом сумасшествии.

Менеджер ждал. Соён несколько секунд молчала. Разговор уже был начат, не получилось бы просто сделать вид, что ничего не происходит. Оставалось или лгать, или признаться, что не справляешься. Оба варианта выворачивали душу наизнанку. Избежать выбора было невозможно, и Соëн закрыла глаза, чтобы озвучить своë решение.

— Я чувствую, что не смогу больше. По состоянию здоровья.

— Врёшь, — тут же перебил Ёнхва, а затем положил руку на её плечо. Пришлось подождать, пока девушка откроет глаза, но они оба никуда не спешили, а разговор не терпел отлагательства. — Соён, ты же помнишь про контракт и неустойку? Ты дебютировала два года назад. Сумма долга не сильно уменьшилась со времен стажировки. И теперь, когда у тебя появится продвижение в рамках альбома, может, даже концерты, разве это не будет тем, чего ты хотела, когда пришла?

Она была готова заплакать. Ответа на вопрос менеджера у Соëн не было. Чего ей хотелось тогда? Танцевать. Немного петь. Быть красивой, нравиться людям. И девушка всего этого достигла теперь. Но счастливее не стала. Она работала ради лучшего будущего, но оно всë не наступало. А сейчас, оглядываясь вокруг себя, Соëн увидела, что всë это время шла не туда.

Говорить об этом с девочками Соён и не пыталась: знала, что они не способны представить ситуацию, в которой решение уйти было бы оправдано. Стажировка Соëн была одной из самых долгих в компании. Девушка думала, что хочет оказаться на сцене больше всего на свете. Только теперь поняла, что ей было нужно не это. Впервые за долгое время девушка смогла быть с собой честной. Ей не нужны были наставления и советы, лесть и неискренние комплименты во благо. Вряд ли хоть кто-нибудь предполагал, каково было вдруг осознать, как много ошибок ты совершила.

Менеджер настойчиво сжал плечо Соëн.

— Раз уж это есть в твоей голове, выкладывай. Я хочу знать, что там. Давай, я жду. Выкладывай.

Он повторялся, как сломанный плеер, но Соён понимала слишком хорошо. Когда она думала об этом, её мысли тоже зацикливались и бесконечно повторялись. Девушка металась между тем, чтобы спасти себя или Imprint. И любой выход казался нечестным, неправильным. Оба решения причиняли ей боль. Молчать невыносимо, говорить вслух — и того хуже.

Минивэн остановился, но они не спешили выходить. Водитель Ким терпеливо ждал: задержки вроде этой были в порядке вещей. Правда обычно кто-нибудь ронял телефон между сидениями и долго не мог достать или рыдал из-за неудачного выступления… Сегодняшний день был дебютом другой стороны Соён. Уставшей, выжатой, совершенно не готовой снова выходить на сцену и улыбаться.

— Я не могу больше… Я не леди лето. И не могу ей притворяться.

Её рука потянулась к заделанным в пучок волосам, но остановилась на полпути. По щеке покатилась слеза. Влажная дорожка блестела из-за глиттера. Ёнхва отстегнул ремень безопасности Соён и мягко взял девушку за руку.

— Промоушен закончится…

— Мы же всë равно останемся ими, ты знаешь.

— Соён… Если есть объективные причины, на которые я могу повлиять…

— Их нет, — перебила она, накрывая его ладонь сверху. — Просто со мной всё не так. Изначально. Вы выбрали не того человека. Ставка не сыграла.

Девушка даже не пыталась вытирать слезы, и они капали с подбородка. Ёнхва держал её руки, молчал, словно подбирая правильные слова. Как вести себя в таких ситуациях, менеджер явно не знал. Вряд ли думал, что вообще встретится с подобной проблемой в Imprint.

— Соён, ты мемберка Imprint. Мы слепили тебя из ничего и привели к успеху. Это стоило нам много сил, нервов и денег. И это не было жестом доброй воли.

Он дал ей время обдумать сказанное. А затем медленно, но упрямо пошёл по выученному сценарию, даже не представляя, насколько нынешняя ситуация к нему не подходит.

— Выкладывай, кто и что тебе сказал. Девочки? — Соён резко покачала головой. Не хватало ещё подставить тех, кто совсем ни при чём. — Ты прочитала чей-то комментарий? — Снова отрицательный ответ, хотя прочитала она больше, чем следовало бы. — Это было за сценой? Кто-то из стаффа? Тебя задели мои слова?

Девушка снова и снова мотала головой и молчала. Молчала, потому что никто конкретно не просил её покидать группу. Она сама чувствовала себя в ней лишней. Два контракта, от которых директор откажется, потому что рекламировать соджу мемберу подростковой группы было бы ударом по имиджу, только доказывали это. Пустые глаза и бесконечные слова благодарности тем, кто полтора года просто игнорировал существование Imprint. Она знала, что мир айдолов не прост, была готова к усердной работе и выкладывалась на все сто. Но с каждым новым камбэком понимала, что миленькая девочка из песен Imprint очень от неё далека. И пересиливать себя ради побед и концертов, которые требовали ещё больше работы и притворства, но не приносили никакого удовлетворения, просто казалось бессмысленным. Изнутри её терзало нечто, что Соён для себя определила как обиду. Ошибалась, но признать, что мир сцены разочаровал, было ещё сложнее.

Ёнхва осторожно похлопал по её руке.

— Пошли. Успокойся и сформулируй, что, всё-таки, произошло.

Ёнхва написал сообщение ещё вечером, но Соён спала по двадцать часов в сутки и не заходила в мессенджер. Усталость не проходила, и только информация в шторке уведомлений смогла по-настоящему разбудить.

После окончания промоушена прошла неделя, в течение которой девушка должна была хорошенько обдумать, чего же она хочет. Соён едва могла встать с кровати, чтобы дойти до туалета. Но всë равно заставляла себя думать о будущем. Обычно это заканчивалось слезами и долгими попытками отвлечься, чтобы успокоиться. Даже беговая дорожка и «Друзья» не помогали.

Менеджер стремился её образумить в тот вечер, но потом долго не писал. И вот сейчас он нашел единственный способ привести Соён в чувства. Она тогда задала вопрос: сколько составит неустойка при расторжении контракта. И Ёнхва должен был прислать в ответ число, но нолей оказалось так много, что полностью в уведомление оно не вошло. Соён открыла сообщение и замерла.

«Я узнал. Это будет 7000000.»

Она тут же открыла калькулятор. Семь миллионов вон это примерно пять тысяч долларов. Сколько там ей полагается за август? Терпимо. Снова вернувшись в чат, Соён уже хотела попросить подготовить ей счёт, но увидела уточнение.

«Ты же понимаешь, что это в долларах?»