Тридцатисекундный фрагмент под какую-то английскую песню Соëн пересмотрела уже трижды. Они с Ханыль и Чанмин в коротких чëрных шортах на стрипах танцевали довольно простую связку. В ней не было прыжков, не нужно было крутиться и изображать из себя милых девочек. Соëн совершенно не помнила тот день: судя по всему, этот танец никуда не пошëл. На ежемесячной проверке они его не презентовали точно — девушка бы такое запомнила. Кажется, тогда предебютные Imprint были свободнее: волосы распущены, Ханыль в полный голос подпевает английскому тексту. Синхронный присед, сексуальный прогиб… В Корее такое бы не купили. Сделав вызывающее движение, девушки на записи переглянулись. Сейчас Imprint не позволяли себе отводить взгляда от камеры и зрителя, но тогда между участницами была сильнейшая химия. Соëн положила руку на плечо Чанмин и сделала эффектный мах ногой, откидывая голову чуть назад. Это явно была импровизация: Ханыль рассмеялась, Чанмин попыталась спародировать чужое движение, но упала вместе с Соëн на стоящие сзади стулья. И они звонко расхохотались.

В другом коротком видео Ханыль и Соëн сидели в комнатке-студии, где раньше проходили уроки вокала. Чанмин, снимающая ролик на свой телефон, начала низким голосом:

«Привет, Клеопатра! Самые лучшие в мире картофельные чипсы!»

Ханыль тут же подняла тональность на целую октаву. Соëн в ужасе округлила глаза, но, закрыв одно ухо пальцем, пропела строчку чуть выше лидера. Чанмин подхватила песенку, набирая высоту. Ханыль снова заставила Соëн возмущённо вздохнуть: перебралась в головной регистр. Выбора не оставалось, Соëн тоже воспроизвела строчку выше. Чанмин замахнулась на фальцет, но слетела с него, и девушки рассмеялись. Запись оборвалась на возмущенном возгласе Чанмин.

Были видео с распевками, куски хореографии, влоги из лифта, в которых Чанмин задавала вопросы о прошедшей тренировке, а Ханыль и Соëн давали мини-интервью, рассказывая, как справятся с чем угодно. Чанмин вообще очень много снимала, всë подряд. Как-то Ханыль спросила, для чего она это делает, на что девушка ответила:

«Хочу сохранить всë. Когда мы станем старше, это будут ценные материалы!»

Она была права. Соëн теперь видела в каждом неудачном дубле, в каждой скрытой съёмке с урока по вокалу огромную ценность. Это был шанс заглянуть в прошлое, увидеть себя пару лет назад.

Стажировка оказалась более счастливым временем, чем дебют. Тогда у Соëн ещё были надежда, азарт и люди, которые еë понимали.

Она писала песни, показывала Ханыль и Чанмин и получала восторженные отзывы с предложениями спеть их в ближайшее время. Они даже представляли демозаписи на смотрах, но директор Пак ни разу не оценил стараний. Тексты называл незапоминающимися, перенасыщенными английским, а танцы браковал то как слишком простые, то как чересчур сложные. От стрипов отказались, потому что каждая из троицы не раз падала, получая не только синяки, но и растяжения. Это было настолько обыденным, что не казалось чем-то ужасным. Соëн до сих пор жила с последствиями недолеченных когда-то травм: в контракте было прописано, что медстраховка покрывалась компанией только на тридцать процентов, а остальное стажёр обязан был внести из своего кармана, из-за чего обращаться к врачу было финансово невыгодно.

Возможно, и Чанмин с Ханыль иногда вспоминали период стажировки втроëм. Недолгий, но самый яркий. Соëн не могла об этом знать. Стараясь быть доброжелательными к новым стажёрам, Ханыль и Чанмин отдалились от неë.

«Кажется, Imprint очень опоздали. Им не догнать GirlGirl никогда.»

Соëн видела более поздние ролики, когда девушки всë меньше обращали внимания друг на друга, работая на камеру. Они взрослели, концепт становился всë более детским. Последние ежемесячные смотры перед дебютом были калькой с выступлений GirlGirl. Семь мемберок Imprint улыбались, Соëн ещë видела последние отблески надежды в своих глазах.

Утром, когда девушка проснулась, сообщение от менеджера Хана уже висело на экране блокировки. Пак Ёнхва молчал. Что ж, это было не так важно, хотя нотки въедливого беспокойства поселились в душе. Нехорошо с ним вышло.

Непоставленный будильник, ожидаемо, не прозвонил, а время близилось к полудню. Разумеется, Соëн сможет подъехать в Twilight к двенадцати.

«Добрый день. Мы можем передвинуть встречу на полчаса-час?»

Джемин ответил быстро, причём согласием. Написал, что будет ждать за тем же столиком на полчаса позже. Соён собралась, спрятала яркие розовые концы в пучок. Привычка избегать этой детали внешности работала как часы, девушка не задумывалась, что играет в конспирацию. Впрочем, чем ближе к обеду, тем больше людей может оказаться в кафе, а чем больше людей — тем больше вероятность столкнуться с ImMe. Соëн знала, что лучше пока повременить с вниманием. Почему-то ей представлялось, что оно уже есть, раз количество подписчиков в социальных сетях Imprint приближалось к трëм сотням тысяч.

Менеджер Хан пришёл раньше и уже ждал на обозначенном месте, когда Соён показалась у входа. Она надеялась, что парень не просидел здесь те полчаса, на которые встреча была перенесена.

Опустив голову, Соëн почти пролетела через весь зал. Девушка торопилась, умудрилась даже запыхаться. Может, волнение сказалось: всë-таки, сейчас она готовилась изменить свою жизнь и шла к человеку, который станет еë проводником в новую.

За столиком он оказался не один.

— Доброе утро, Чон Соëн.

— Здравствуйте, менеджер Хан. — Увидев Пак Ëнхва, девушка напряглась и низко поклонилась. — Простите, Вам пришлось меня ждать… — завышая голос до привычного для посторонних людей тона, проговорила она.

— Всë в порядке.

Менеджер Хан доброжелательно улыбнулся и предложил девушке присесть. А Ëнхва смотрел тяжёлым взглядом, по которому сразу стало ясно: ничего не в порядке. Соëн знала это выражение лица, деланно отрешëнное. Ëнхва был зол и разочарован, что для него неделимо. Айдолы нечасто видели менеджера таким, но если это случалось — ничего хорошего ждать не приходилось. Если бы он мог испепелять взглядом, Imprint не дожили бы до дебюта. Все знали, что лучше не злить менеджера. Не делать на трансляциях глупостей, о которых не договаривались; не общаться с другими айдолами вне гримëрных, не выкладывать в интернет странные фото и видео, не отвечать на сообщения в директе. Ëнхва знал все пароли, следил за каждым шагом, чтобы не допустить промаха. Он нëс ответственность за облик девушек в глазах фанатов. Поэтому непослушание действительно злило.

Менеджер Пак, как и директор, ненавидел опоздания. С каждой потерянной минутой мрачность и суровость всë больше захватывали его, и стоило пересечь совсем небольшой порог, как любые оправдания становились бесполезны. Ëнхва наказывал штрафами, изматывал физическими упражнениями и сопровождал это описанием провинившейся, услышав которое, смотреть в зеркало больше не хотелось.

Соëн не ожидала увидеть менеджера Пака сегодня. После вчерашнего разговора эта встреча казалась ей наихудшим стечением обстоятельств. Ëнхва определëнно был зол на неë, не успел остыть. А сейчас ещë и оказался вынужден ждать.

Соëн неловко заняла стул между менеджерами OK и ToU. Неожиданная встреча выбила почву из-под ног.

— Ты проспала, — заметил менеджер Пак и словно умолчал: «а говорила, сама справишься».

Соëн услышала упрëк и снова пролепетала извинения, стараясь не смотреть на менеджера Хана.

— Кофе? — вполголоса спросил Джемин, поглядывая на айдолку с сочувствием.

— Да, пожалуйста. Латте…

— На миндальном молоке с корицей без сахара? Как в прошлый раз?

Соëн на секунду задумалась, оглянулась. В кафе было пару человек, совсем не обративших на неë внимания. Twilight было непопулярным местом, его любили за тишину. Ëнхва ненавидел «Сумерки», но варианта безопаснее этого заведения так и не нашëл. Здесь хранили атмосферу кафе в маленьком городе так же, как в саге оберегали секрет существования вампиров и оборотней. С переменным успехом. Впрочем, пока до значимых для фандома дат было достаточно времени (свадьбу уже отметили, а дня рождения Ренесми ещë предстояло дождаться), здесь можно было спрятаться.