— Умеют, — кивнула милиционерша, — Но его мать написала заявление.

Рэй ошарашенно взглянул на тëтку.

— Какое такое заявление, товарищ капитан?

Толстуха пожала плечами.

— Ну, какие к нам бывают заявления? Хулиганство. Причинение вреда здоровью.

— Браво, Майно-Коломенский! — Бельская издевательски похлопала в ладоши, — Просто великолепно! Приëмный сын председателя горисполкома Голованова напивается пьян, набрасывается на мальчика, избивает его, облучает! Майно-Коломенский, ты понимаешь, что тебе светит колония? А так как здесь у нас исправительного заведения для подростков нет, поедешь ты за Периметр! На Большую Землю! Позор на всю школу, да что там школа — на весь город! Как тебе это нравится, Майно-Коломенский? Долго и планомерно добивался, да?

В голосе завуча прорезались визгливые истерические нотки, причём, больше не испуганные, не возмущëнные, а скорее наоборот — какого-то злобного торжества. Без всяких считок ноосферы Рэй с беспощадной ясностью понял: З.А.Е сейчас именно радуется. Мелкой, гнусной радостью человека, дорвавшегося наконец до возможности сделать гадость тому, кому завидует, перед кем всегда пресмыкался. Стало невыносимо мерзко.

Захотелось наплевать на всё и просто свалить отсюда телепортом. И пусть делают, что хотят.

Усилием воли он задавил это желание. На Бельскую-то плевать, но здесь капитан милиции и отец. И… он внутренне похолодел — неужели действительно отправят на Большую Землю? Жить без станции, без аномалий, без других активити, просто дышать каким-то иным воздухом, не воздухом Зоны? Он же этого не выдержит, он умрëт…

— Товарищ, капитан милиции, простите, не сказали вашу фамилию!

Виктор Петрович Голованов наконец перестал быть сфинксом, ожил, встал с дурацкой жëсткой скамейки. Совершенно мирный и безобидный на вид, сухонький, невысокий, в скучном сером костюме. Таких часто называют "мужичками" и "человечками". И любят снимать в комедиях. Старомодные очки, портфель, седеющие и редеющие остатки когда-то роскошной кудрявый шевелюры. Но когда он встал, показалось, что вокруг по-грозовому сгустился воздух.

— Новикова. Алла Олеговна, — запоздало представилась милиционерша.

— Ну так вот, Алла Олеговна. С вами мы поговорим чуть позже и в более спокойной обстановке. Надеюсь, вы окажете мне любезность прокатиться в моей машине.

Капитанша кивнула, Рэю показалось, что сдавленно.

— А теперь с вами, Анна Евгеньевна, — отец сделал шаг к завучевскому столу, В вашей же манере. Расскажите нам, почему вы считаете меня отвратительно плохим телепатом и ещё более никуда не годным отцом? Где и когда я давал повод так думать?

Бельская громко и смешно икнула.

Виктор Петрович продолжил:

— Вы пригласили меня сюда, точнее, не пригласили, а притащили. Позвонили мне на работу, сказав, что в школе ЧП. Я проверять не стал, сразу бросил всё и поехал. Если честно, за сына испугался.

— Приëмного сына, — зачем-то уточнила завуч.

— Моего сына! — отрезал Виктор Петрович, — Ну так вот, продолжаем. В школе, оказывается, ничего плохого не происходит, а драка была в каких-то гостях. И я слишком хорошо знаю своего, — он выделил голосом это слово, — Своего сына, чтобы поверить, что он просто так ни с того, ни с сего набросился на бедного мальчика.

— Я говорю со слов Татьяны Смирновой! — залилась краской завуч. Теперь очередь злорадствовать перешла к Рэю.

— Я сам поговорю с этой Татьяной Смрновой. И с мальчиком. Я разберусь. А вот вам, возможно придëтся подумать о заявлении по собственному.

Неприятное лицо З.А.Е побледнело, потом покраснело. Ярко напомаженный рот хлопал по-рыбьи.

— А теперь мы всё-таки едем домой обедать, ну, или, учитывая время, скорее ужинать! — нанëс Виктор Петрович последний удар, — Алла Олеговна, прошу вас!

Милиционерша встала, противно заскрипев стулом.

— До свидания, товарищ Бельская.

Завуч только сухо кивнула.

Если бы Рейден получше разбирался в людях и их играх или всё-таки не побрезговал залезть к З.А.Е-и-так-далее в мозги, он ощутил бы невыносимо жгучую горечь поражения. Впрочем, ему, пожалуй, было всё равно. Какая ерунда все эти школьные бури, если выяснилось, что ты зря подозревал во лжи директора "Эпи-Центра", а приëмный отец и Воины Храма всегда на твоей стороне!

Домой ехали, что не удивительно, в полном молчании. Думая каждый о своём. Милиционерша просто дремала. Теперь, сидя рядом с ней, Рэй мог, развернувшись на кресле, ясно рассмотреть печать привычной многодневной усталости на широком некрасивом лице, мешки под глазами, тоскливо опущенные уголки тонких губ, чернильное пятнышко на толстом пальце. Капитана Новикову стало очень жалко. И не страшная она совсем, а просто предельно задëрганная жизнью тëтка. И как вообще здесь в Зоне человек может дойти до жизни такой? Оперативники майора Кострова вот например почему-то совсем другие. Они тоже, конечно, бывают и нервными, и усталыми, и злыми, но совершенно иначе. У них это всё — как случайный налëт ржавчины на железе. Чисто внешнее, зависящее от обстоятельств. А вот у толстой капитанши, похоже, усталость давно уже внутренней сутью стала. И это ужасно неправильно! Как резкий диссонанс в ноосферной волне, как перегрев одной или нескольких сборок в активной зоне реактора, как… В общем, нельзя жить в Зоне с такой сутью и с таким сердцем! Вот бы ей помочь, вот только Рэй мучительно не может придумать — чем…

— Привет! — коснулся его разума телепатический импульс Сэнеда, — Ты как там? А меня, видишь, в "Эпи-Центре" научили долгие сеансы личной связи держать менее энергозатратно, чем я на Урмиле мог. Здорово, правда?

— Здорово! — согласился Рэй. На душе моментально потеплело. Все неприятности и порождëнные ими чëрные мысли опять начали скукоживаться и отползать в сторону. Сэнед — солнышко! Местами, правда, страшненькое, если начинает говорить не как сказочный принц, а как аналитик со зловещей Иссы. Но всё равно солнышко! И чего ради его Чернобыльников так невзлюбил сходу?

— Мы тут вообще замечательно сидим с вашими учëными! — бэ-энчик лучился довольством.

— А память твоя как? — обеспокоенно спросил Рэй.

— Пока никак, — светлоярский активити словно воочию увидел, как Сэнед печально опустил голову, как улыбка сразу сбежала с его губ, как он вздыхает, тяжело и виновато, по обыкновению крутя в руках ретранслятор. И пожалел о своём вопросе.

— Мы ещё кое-что смогли всё-таки наработать. Чисто логически. Кое-какие цепочки скомпоновали, кое-какими умными вопросами задались. Домой приеду — всё расскажу в подробностях, вот.

— Ну вот видишь! — Рэй заставил себя улыбнуться и изо всех сил сосредоточился на том, чтобы переслать эту улыбку Сэнеду. Кажется, получилось, быстронейтронничек, вроде бы, приободрился.

— Самое противное знаешь что, Рэй? — в этой телепатический реплике Сэнеда уже не чувствовалось ни виноватости, ни обречëнности, только деловая озабоченность, — Хрусталëв говорит, что в такой ситуации важнее всего иметь координату мира. Меридианную привязку. И беда в том, что, как раз её-то я дать и не могу. Во всяком случае, пока.

— Всё получится, Сэнед! — Рэй постарался вложить в сообщение как можно больше уверенности, — Мы её накопаем, вот увидишь!

— Ой, меня тут зовут, извини! — пискнул бэ-энчик, — До связи!

Оставшись один в собственной голове, Рэй снова помрачнел. Координата — это серьëзно. Её отсутствие как бы не сделало напрасным и бессмысленным вообще всё остальное. Вот о чём надо сейчас думать, а не про Бельскую и милицию. Врайлы бы сожрали рыжего и глупого Сергея Смирнова!

Чëрная "Волга" добиралась до дома Головановых самой длинной дорогой — через нарядный широкий проспект Энергетиков. По просьбе отца шофëр давал бедной милиционерше время хоть немного поспать, а Рэю — хоть немного остыть. Хотя этого последнего уже и не требовалось — РБМК-1000 совсем позабыл о Бельской. Он думал о Меридиане.