— А кто такие бурлаки? — осторожно посмотрел на припятчанина Сэнед. Явно, проверяя, простил ли Антон ему его существование, иначе можно было бы спрашивать и у Рэя. Солнце опять скрылось за тучами и мир померк.

— Бурлаки — это мужики такие старинные, которые корабли на лямках тягали. Про них картина знаменитая есть, — чернобыльский активити всем своим видом демонстрировал благодушие, и у Рэйдена отлегло от сердца. Или от активной зоны, как сам он всегда предпочитал выражаться.

— А Волга?

— А Волга — река и в честь неё машина. Как раз такая у нашего Михаила Константиновича. Рэй, куда переть-то это богатство?

— Товарищ майор сказал: к тебе переть, — улыбнулся Рэй, — Дайичи с Линой и ВВЭР скоро подойдут тоже.

Утро воскресенья тоже выдалось пасмурным. Родители и Лиля сразу после завтрака уехали к какой-то из лилькиных бабушек в гости, а оба активити остались тихо сидеть на кухне, возясь каждый со своей машинерией: Рэй копался в коммуникаторе, а Сэнед — в ретрансляторе. Громко тикали старинные, с маятником и хриплой кукушкой, часы, равнодушно отмеряя время до визита к неведомой Оксане Росшанской.

Рей сделал глоток противного остывшего чаю и выбрал в меню коммуникатора плашку "Поиск данных". Напечатал в появившемся окошечке: Чернобыльская АЭС 26.04.1986. Экран мигнул и послушно запестрел заголовками.

Такие технологии за границей самого прославленного района Новгородской области станут широко доступными и хорошо известными лет через двадцать. А пока что там несчастные "персоналки", не наскребающие гигабайта памяти и телефонища величиной с кирпич. Коммуникаторы, мнемокодеры и прочее подобное везли в подшефную Светлоярскую Зону из шефствующей Ленинградской. Универсальную Информационную Сеть, без которой подарочки из двадцать третьего века не работают, тоже ленинградцы как-то дотянули. С помощью каких-то невероятно сложно устроенных Ретрансляционных Центров. В одном таком, близ уютной маленькой дачной станции Пьянов, Рэйден и остальные в прошлом году были на экскурсии. Он огромный, как телебашня. А внутри — компьютеры, компьютеры, компьютеры и мечущиеся между ними мужики в растянутых свитерах. Один из них узнал Рэя и Лину, "отслоившихся" от остальных одноклассников, взял автографы и немножечко показал, как программировать. У Лины что-то получилось, у Рэя — не очень.

…Чернобыльская АЭС — самая первая атомная станция Советской Украины, и она же на данный момент самая мощная, — рассказывал равнодушный экран — Станция оснащена шестью реакторными установками типа РБМК-1000…

Рэй с досадой отодвинул коммуникатор. Ну, почему, почему, почему Тошка Чернобыльников родом не с этой ЧАЭС? Здешней, так сказать, местной, на которой в ночь двадцать шестого апреля случился только крошечный, почти смешной инцидентишко — отказал пульт РЗМ и реакторная кормилица нелепо застряла посреди "пятака"? В эту самую ночь вообще почему-то на всех станциях СССР одновременно какие-то неполадки случились. Небольшие и безобидные. И только на Светлоярской с ни с каким оборудованием ничего не просходило. Всё идеально работало, только почему-то мягко переливалось нежным голубовато-серебристым сиянием. А людям казалось, что они слышат музыку, далëкую и невыразимо прекрасную, сладко-тревожную, будто обещающую дальние дороги, тайны и чудеса.

Реакторы, конечно, попытались от греха подальше остановить. Вот только они не отзывались на соответствующие команды. На любые другие реагировали, причём идеально, а на эти почему-то нет. Снаружи станция тоже сияла, будто сотканная из живых звëздных лучей. С рассветом все странности, вроде бы, кончилось, зато начались бесконечные совещания-обсуждения и визиты учëных со всех концов Страны Советов. А следующим вечером Светлоярская, АЭС опять заискрилась живым звëздным светом, и с тех пор непонятного на её территории становилось всё больше и больше. Объяснения неизвестному явлению так и не нашли. Станцию даже хотели на всякий случай закрыть, а то мало ли что, но в итоге так и не закрыли. Потому что подготовка к выводу из эксплуатации — дело долгое и занудное, состоящее, как, впрочем, и любое другое дело на АЭС, из множества важных операций, требующих предельной аккуратности и точности. И ни одной из этих операций, ни бюрократических, ни чисто инженерных, СвАЭС благополучно завершить не дала. Важные бумаги бесследно исчезали, нужные кнопки и ключи не работали, специалисты, которым поручалось что-то выключить и обесточить, не могли до этого "чего-то" добраться. Одного из таковых, например, на глазах у десятка ошарашенных журналистов внезапно подняло в воздух и бережно выдуло по коридорам обратно за границу ЗКД.

Всё остальное при этом продолжало работать вполне корректно. Творящаяся чертовщина, конечно, выглядела пугающе, но никаких по-настоящему роковых последствий всё-таки не влекла. Так, и без того неизбежные в эксплуатации любой станции мелкие неприятности. А сотрудники начали замечать, что с ними самими тоже начали происходить совершенно замечательные, но совершенно же необъяснимые вещи. Вроде внезапно открывшегося поэтического дара или роскошной шевелюры, за одну ночь возникшей вместо унылой лысины.

За оградой станции тоже начало происходить что-то очевидное-невероятное. Да ещё приехали (Точнее, вышли из портальной арки) ленинградцы двадцать третьего века… В общем итоге СвАЭС решили оставить в покое, тщательно охранять и вдумчиво изучать. Границу территории, на которой наблюдались аномальные явления обнесли четырëхметровым забором и, не мудрствуя лукаво окрестили Зоной. Вот так, просто Зоной с большой буквы. Или, в шутку — "наша Зина", Зинаида Анатольевна. Для отчества почему-то все, не сговариваясь, позаимствовали имя академика Александрова, "папы" проекта РБМК.

Так отчего-то бывает во всех мирах и параллелях миров, в которых пульсирует серебряная нить Меридиана. Аномальное пространство рядом с ним всегда — просто Зона. Сэла у аришмийцев, Элдайна в городе Селени. И вокруг АЭС Майтирэн, наверное тоже — просто Зона. Интересно, как это в оригинале звучит?

— Сэнед! — Рэй потрогал за рукав бэ-энчика, сидящего рядом и ожесточённо терзающего ретранслятор, — А как Зону на вашем языке зовут?

— Зоной и зовут, — рассеянно отозвался тот, — А само слово звучит как "Риайтвэн".

— Красиво!

— У нас язык вообще красивый, — сказал Сэнед с тихой гордостью, — Кстати, я ретранслятор уже почти переналадил, Рэй! Скоро уже заговорю по-русски.

— Здорово! — обрадовался Рэйден, которого всё-таки смущал механистичный голос из блямбы на шее, — А потом ты привыкнешь и совсем сам разговаривать будешь. Это легко! У нас Дайичи так научился.

— А у меня тоже тогда вопрос есть, — быстронейтронник отложил ретранслятор в сторону, — Почему у вас Серебряный путь так странно называют: Меридианом? Это же, вроде, из планетарной географии понятие.

— Ну, да, изначально из географии! Это по ассоциации назвали, — Рэй допил таки свой несчастный чай и встал, чтобы налить ещё, — Просто у нас первые межпространственные контакты произошли не с иными в строгом смысле слова мирами, а с другими параллелями нашей же Земли. Потому и Меридиан, что он как бы перпендикулярнен параллелям!

— Стоп! — Сэнед помотал головой, — Каким таким параллелям?

— Ну, параллели это как бы альтернативные версии одного и того же мира. Отличающиеся иным развитием истории и, грубо говоря, отстоящие друг от друга по времени. Где-то уже в космос полетели, а где-то с каменными топорами бегают пока ещё. А во вселенной в целом это всё, получается, происходит одновременно.

— Вот теперь понял! — обрадовался быстронейтронник, — Просто у нас эти ваши параллели называют традиционно "потоками". И, если моей памяти хоть сколько-нибудь доверять можно, то их изучение на Урмиле было пока чистой теорией.

— Ну вот, а у нас — практика! — Рэй отхлебнул чаю, — Даже хоть наша пятëрка, в ней только я полностью местный, со Светлоярской станции. А остальные — с разных других версий Земли. И первая Сопряжëнная реальность, с которой мы познакомились — тоже Земля, там почти коммунизм и двадцать третий век. У нас "эпи-центровцы" сначала даже из-за этого думали, что человечество одиноко во Вселенной. Пока один сталкер выход в Аришму не нашёл.