Аксинья взглянула на Петра и усмехнулась:

— Да ты не слушай меня, это я по-старушечьи, от нервов, сказки тебе рассказываю…

Петр мотнул головой, будто проснулся.

— Пойдемте-ка, Аксинья Пална, прогуляемся.

Они сидели на скамейке под яблоней и молчали. Толстые шмели деловито ныряли в цветки, воздух жужжал и пах весной.

— Вот вы где, — сказала петрова жена.

Она выбралась из сада и примостилась рядом, на край скамейки.

— Хороша! — протянула она, глядя на яблоню. — Но спилить ее надо. Как отцветет. А то мало ли… на провода рухнет.

— Не рухнет! — рявкнул Петр. И добавил, чуть тише. — Пускай еще годик постоит.

— И правда, — сказала женщина и прислонилась к стволу. — Пускай.

Полная луна зловеще выплыла из-за туч. В ночной тиши заухал филин. Наступила полночь.

Бельфегор (в миру — Федор) поправил капюшон своей черной мантии, нервно облизал губы и разгладил страницы древней книги заклинаний. Он жутко волновался.

Книгу Бельфегор нашел случайно, в подвале заброшенной лесной хижины. Текст был рукописным, на таинственном и ныне забытом языке, и сопровождался картинками, больше похожими на иллюстрации в меню придорожной шавермы, когда у хозяина сломался принтер.

Пять лет ушло на расшифровку. Еще два года — на поиск правильного места. И вот, наконец…

Бельфегор зажег свечу, взмахнул рукой и произнес длинную и загадочную фразу. Из книги повалил дым, что-то эффектно полыхнуло, и перед магом предстал когтистый демон.

Демон потянулся, сладко зевнул, и вытащил откуда-то вощеную дощечку и стилос.

— Давненько вас не было! — изрекла зубастая пасть. — Итак, бараньи ребрышки в пивном соусе, пирог с клюквой и кувшин светлого эля, как обычно. Все верно, или хотите что-то добавить?

Демон поднял взгляд и посмотрел на оторопевшего Бельфегора сквозь редеющий дым. На морде отразилось изумление.

— О, простите! Вы новенький. Тогда начнем с начала — что будете заказывать?

— Ээээ, — проблеял Бельфегор, в этот момент больше напоминавший Федора. — Мээээ…

Демон вздохнул и бодро отрапортовал:

— В нашем меню имеются блюда из настоящего и прошлого из любой страны, государства, общины, племенного сообщества и прочее. Время доставки — пять минут. Принимается оплата кровью, душами, услугами и наличными. Желаете ознакомиться с полным меню?

— Но… но… но! — Федор взорвался — Это же древняя магия! Очень сильная! Ты должен повиноваться мне и творить зло во имя меня!

— А. - демон потер нос. — Это мой брат. Нас часто путают. Он из другой книги, она была уничтожена… какой сейчас год?.. девятьсот лет назад. Извини.

Федор стащил с головы капюшон и вцепился себе в волосы.

— Семь лет… семь лет… такое мощное заклинание…

— Да-да, великий маг… как же его… а, да не важно! — демон махнул лапой — Так вот, он трудился над этим заклятьем десять лет. Страшный был обжора, надо сказать. Дергал меня круглые сутки.

Федор сфокусировался на демоне. В невидящий взгляд прокрались искорки любопытства.

— Но зачем?

— Как — зачем? А ты представляешь, чем питались тысячу лет назад? Как трудно было найти хорошо прожаренный стейк или пиво без плесени или спорыньи? Про здоровое питание я вообще молчу!

— Но я думал, магов древности не волновали такие низменные вещи. Они стремились к знаниям, могуществу, мировому господству…

— Что, на голодный желудок?!

Федор вздохнул. В животе у него заурчало.

— Видимо, нет… — ответил он мрачно. — Ладно. Раз такое дело, тащи пиццу и пиво. И присоединяйся. Не люблю пить в одиночестве.

Сеть закусочных "Каптам Мунди" открылась через месяц. Два года ушло на то, чтобы захватить страну, пять лет — чтобы захватить мир.

Изрядно поседевший Федор поправил лацкан своего черного пиджака и нервно облизал губы. Он волновался.

— Вот, — сказал демон и поставил жирную подпись под документом. — Домик теперь твой. Бассейн с подогревом, патио, времена года переключаются по желанию, и никакого запаха серы. Как умрешь, сразу въедешь. А за бизнесом я пригляжу, не переживай. И за дочкой твоей. И за внуками и правнуками.

— Спасибо, — сказал Федор. На глаза ему навернулись слезы.

— О чем речь, партнер! — демон махнул лапкой — Бизнес — это вам не черная магия. Это дело серьезное…

— Ну баааа!

— Нет, мы его не оставим.

— Ну бааа…

Толстый мальчик в огромных очках хлюпнул носом и решительно прижал к груди панамку. В панамке кто-то шевельнулся и пискнул.

Бабушка вздохнула. Она оглядела крошечную кухоньку своей хрущевки, полную хрупких и дорогих ее сердцу вещичек.

— Ты не представляешь, как быстро они растут. Это сейчас он миленький, с мягкими ушками и хвостиком. А к концу лета вымахает в огромную зверюгу, и куда мы тогда его денем?

— Не вымахает! — мрачно возразил мальчик.

— Откуда ты знаешь? Ты даже не знаешь, какой он породы. К тому же, у меня кошка…

Бабушка кивнула под табурет. Там лежала норвежская лесная и внимательно прислушивалась к писку.

— Муська умная. Она его не обидит, — возразил мальчик.

— А он ее?

Мальчик насупился.

— Ты пойми, — сказала бабушка. — Мы просто не сможем сделать так, чтобы ему у нас было хорошо. У нас мало места, зимой — холодно, подходяший корм сложно достать. Мы просто не можем его оставить.

— Обратно я его не понесу! — заупрямился мальчик.

— Ладно, обратно не надо, — согласилась бабушка. — Давай его кому-нибудь отдадим, кто о нем позаботится.

— В зоопарк не отдам! Ему там будет плохо!

Бабушка задумчиво потерла длинный нос. На плите засвистел чайник, и она, не глядя, выключила конфорку.

— Согласна, в зоопарк не надо. Но ведь есть другие места. Ты же сам знаешь. Такие, где его примут. Ну, скажи мне, что сейчас будет самым правильным?

— Лечь спать, — вздохнул мальчик.

Он положил кепку на колени. Из нее высунулась острая чешуйчатая мордочка и зубасто зевнула.

— Именно. А там увидишь, куда его пристроить. И, Морфей, пожалуйста, не таскай больше зверей из чужих кошмаров…

Вьюга швыряла снег по равнине щедрыми горстями. Декабрь, этот художник-модернист, творил шедевр, и его холстом был весь Мидлтон и еще немного моря, которое пока сопротивлялось и до пены шипело на холод и непогоду.

На самом краю земли, между небом и морем, стоял древний замок. В зимнем сумраке он выглядел величественно и даже таинственно, с его острыми башнями, зубчатыми стенами и флюгером в виде герба рода Диглби. В замке горело одно-единственное окно, и его свет на фоне темных стен казался то ли маяком, то ли никогда не спящим желтым глазом, в зависимости от того, насколько романтическим было настроение смотрящего, и какие именно романы стояли у него на полке.

Но стоило вам приблизиться к замку и вглядеться в него повнимательнее, вы замечали, что он в довольно-таки прискорбном состоянии. Кладка местами обвалилась, подъездная аллея давно не ремонтировалась, и брусчатка, которой она когда-то была вымощена, почти полностью перекочевала в сады местных жителей. Вместо нее тут же появились ямы и рытвины, которые был бессилен скрыть даже снегопад.

Глядя на все это, вы начинали смутно догадываться, почему во всем огромном замке жило всего одно окно.

А теперь заглянем в него.

За окном — малая гостиная лорда Диглби. Здесь тепло, потому что топится камин, и светло, потому что по углам гостиной стоят красивые латунные торшеры с золотистыми ткаными абажурами. С потолка свисает огромная электрическая люстра, хрустальная, но абсолютно мертвая. Пять лет назад она вспыхнула последний раз, за этим последовало короткое замыкание, оставившее весь замок без света, и с тех пор люстра не работала, а лорд Диглби удовлетворился более скромным освещением.