— Ни-за-что!

Золушка затопала ногами в негодовании. Сестрицы и мачеха отступили на шаг.

— Никаких дурацких принцев! Мне нравится Рене!

— Но послушай… — старшая сестра робко протянула руку к Золушкиному плечу. Золушка метнула в нее огненный взгляд, и та отпрыгнула обратно.

— Это вы послушайте! Рене написал мне стихи! Вот! — Золушка вытащила из кармана передника сложенную бумажку — "Я трепещу, как козий хвостик, едва услышу голос твой". Разве принц может написать что-то подобное?

— Вряд ли, — искренне ответила мачеха.

— Вот видите! Мне абсолютно незачем туда идти.

— Он ведь тебя не замуж зовет, — возразила мачеха. — Просто поговорить, познакомиться…

Золушка фыркнула. Мачеха задумалась.

— Знаешь, я думаю, Рене был бы рад, если бы ты сходила, — сказала она наконец.

— В смысле?!

— Не каждый лесоруб может похвастаться, что его предпочли принцу. А ты при встрече между делом упомянешь, что принц позвал тебя на чай, а тебе с ним было ужасно скучно. Не то, что с Рене.

— Именно так оно все и будет!

— Вот видишь! Ты ничего плохого не сделаешь. А если принц… проявит вольности, ты скажешь ему, что встречаешься с лесорубом.

— Я ему это сразу скажу! А если проявит вольности… — Золушка потрясла кулаком.

— Ты сумеешь за себя постоять, — кивнула мачеха. — Но приготовь, пожалуйста, обед, перед тем, как поедешь во дворец. И розы бы пересадить…

Золушка в желтом платье с оборочками стояла перед дверью приемной. Шея ужасно чесалась, платье жало в талии, рукава слишком открывали руки, и вообще, ей было сильно не по себе. Она сосчитала до пяти и толкнула дверь.

— Ой!

За дверью оказался молодой человек. Он схватился за лоб.

— Ох, извините, я должна была постучать… Рене?! Ты что здесь делаешь?

Золушка вспыхнула румянцем.

— Золушка? А я на прием к королю. Наша бригада отправила меня, как самого грамотного. Регистрация профсоюза, разрешение на вырубку… Только вот он опаздывает уже на час… А ты здесь откуда?

— А я… Принц все-таки нашел нас с крестной и вызвал меня знакомиться, но я совершенно этого не хочу, это все моя мачеха, и я сразу ему скажу, что встречаюсь с другим, и… — у Золушки кончился воздух. — И как хорошо, что ты здесь. Пойдешь со мной.

— Куда?..

— К принцу! Мы с ним поздороваемся, представимся, скажем что-нибудь глупое и уйдем гулять.

— Эээээ…

Дверь распахнулась. За ней стоял слуга в длинной ливрее и с подносом, полным пирожных с кремом.

— Вам чай горячий или холодный, ваше высочество?

— Ээээээ…

Глаза Золушки сузились:

— Какое-такое высочество?!

— Я могу объяснить! — пискнул Рене, отскакивая.

Но было поздно.

— Понимаешь, у нас в семье есть традиция. Когда принц или принцесса взрослеют, они идут работать. Куда смогут устроиться. Пастухами, трубочистами, лесорубами. Один вообще нищим работал, но это отдельная история и большой секрет.

Принц вытер с шеи крем. Золушка заботливо вынула из его волос вишенку.

— Это для того, чтобы мы поняли, что такое народ, как они живут, ну, и чего мы стоим сами по себе, без богатства и положения. Согласись, кому нужен принц, который даже чай себе приготовить не способен?

Золушка улыбнулась.

— А у меня была еще одна причина, которую отец не очень-то понимал. Видишь ли, когда ты принц, каждая девушка хочет за тебя замуж. Ну, не фыркай, ты знаешь, что это правда. Принцы красивые, богатые, влиятельные. И замужем за принцем хорошо. Можно ни о чем не беспокоиться, не работать и жить в свое удовольствие. А я, знаешь ли, романтик. Мне хотелось, чтобы девушке нравился я, как человек, как личность. А богатство и статус были бы приятным сюрпризом.

— И ты мне соврал, — улыбка стала змеиной.

— Не совсем, — возразил Рене. — Я придумал бал, чтобы сказать тебе правду, но ты не пришла.

— Да уж… — Золушка поморщилась.

— А потом я решил проверить, насколько серьезно ты относишься ко мне, когда я просто Рене-лесоруб, и прислал тебе письмо с приглашением от принца, и ждал, что ты будешь делать… Эй, стой! Не надо!!!

— Теперь ты убедился в моей серьезности?

Принц вытер с себя чай и промокнул полотенцем волосы. Золушка нежно вытащила у него из-за уха ломтик лимона.

— Абсолютно.

— И что мы будем делать дальше?

Принц задумчиво посмотрел на Золушку.

— Знаешь… а пойдем погуляем? А там разберемся.

— Это магия!

Девушка вскочила с кресла и запустила пальчики в новую стрижку. Волосы послушно взметнулись и легли, как в Голливудских фильмах.

— Да я просто звезда! — она крутанулась от зеркала к парикмахерше. — Спасибо вам! Чувствую себя такой легкой…

Парикмахерша улыбнулась, не разжимая губ. Помада у нее была интересная — почти черная, с зеленоватым отливом. Девушка никогда не видела такую на женщинах старше сорока. Возможно, именно из-за этой помады она и записалась сюда, в крошечную парикмахерскую на два кресла. Ей было ужасно грустно, жизнь казалось серой и однообразной, и тут эта женщина улыбнулась ей сквозь витрину своими черными губами. Вот так же, как сейчас. И девушке стало любопытно. А теперь, после стрижки, она едва узнает себя в зеркале.

Девушка расплатилась и выпорхнула в большую жизнь. Парикмахерша проводила ее довольным взглядом.

— Марья Сергеевна, у нас на сегодня все? — спросили от стойки администратора. В голосе слышалась плохо скрытая надежда.

— Все, Сашенька, беги. — ответила парикмахерша. — Я сама приберусь и сама все закрою.

— Вот спасибо!

— Да не за что. Мелкому привет!

Марья Сергеевна осталась одна. Она зажгла свечи — ароматические, легкие, чтобы убрать запахи косметики, включила тягучие мантры и взялась за швабру. Светлые волосы последней клиентки ложились в совок, послушно, волосок к волоску, будто живые…

— Это магия.

Темноволосая девушка в черной мантии повернулась к Марье Сергеевне. Кисти у девушки были покрыты татуировками, в носу блестело колечко. Марья Сергеевна молча улыбнулась.

— Нет, послушайте, я серьезно. Я в этом кое-что понимаю.

— Ну, каждый художник немного волшебник, — сказала парикмахерша.

Девушка закатила глаза.

— Ох, давайте без этого. Со мной можно говорить нормально. Понимаете, я ведьма в шестидесятом поколении. То есть, я не практикую, но видеть и чувствовать магию могу. И здесь ее очень, очень много! А еще у вас клыки. Обычные люди их, наверно, не видят, но…

Марья Сергеевна предостерегающе подняла ладонь.

— Ладно. Пойдемте, поболтаем в подсобке.

— … вот так и работаем. С кем-то все просто, срежешь лишние воспоминания, уберешь тяжесть и усталость — и они уже как новенькие. А с кем-то приходится повозиться. Столько комплексов и страхов накручено! Все сразу и не вымоешь. Таким я всегда дополнительный уход предлагаю. Маски, ламинирование, ревитализация…

Марья Сергеевна выразительно махнула рукой. В другой руке у нее был зажат сырой антрекот, который она деликатно откусывала.

— Но зачем вы это делаете? — спросила девушка.

— Ну, Аллочка, мне нравится жить среди счастливых людей. Знаете, четыреста лет среди хмурых и серых от стресса лиц — это совсем не здорово. Я люблю красоту и гармонию. А насаждать ее прадедовскими способами уже не получается. Никто к тебе в избушку на курьих ножках за советом не придет, в баньке никого не попаришь. Вот салон красоты — другое дело. Сюда за тем и приходят, чтобы привести себя в порядок. Вот я и подумала, а почему бы и нет? Собрала деньжат, вложилась в аренду, инструменты, оборудование, и дело пошло. И, к тому же, мне просто нравится сама работа.