Показываю ей, что имею в виду, выравнивая ее руки так, как нужно.

— Убедишься, что все пальцы находятся на расстоянии от спусковой скобы, — продолжаю я, целуя раковину ее уха.

Она вздыхает, но стоит неподвижно.

— Наведи пушку на цель. — Поднимаю руку, целясь в проржавевшую банку из-под «Будвайзера» слева от головы Блейка. — Контролируй дыхание.

Ее дыхание отнюдь не ровное, когда девушка пятится назад, прижимаясь к моему животу. Происходящее ее заводит.

— А затем? — подталкивает с дрожащим голосом.

— А затем, малышка… жми на курок.

Прикусываю шею, ощущая языком ее дикий пульс, отчего мгновенно отвердеваю.

Дарси хнычет, прежде чем воздух наполняется громким хлопком, а затем врезается в меня.

— Срань господня! — вопит она. Выстрел явно был случайным, а когда банка из-под пива подлетает в воздух и с грохотом падает на землю, кажется, что Дарси прирождена к стрельбе.

Шум будит Блейка, который в замешательстве трясет головой. Мы с Дарси не даем ему времени прийти в себя, занимаем позицию, прицеливаемся и стреляем.

Выстрелы эхом отдаются в ночи, наполняя свалку звуковым оркестром. Но лучше всего слышать крики Блейка о помощи — все-таки этот долбоеб человек.

Дарси продолжает стрелять, и мы оба понимаем, что она могла бы попасть в Блейка, если бы захотела, но она не хочет. Мне требуется вся сила воли, чтобы не всадить пулю ему в ногу.

И в этот момент огонь прекращается. Но не блейковские рыданья.

Дарси закатывает глаза.

— Чертов плакса.

Девушка подходит к нему, а я остаюсь позади.

— За что? — вопрошает она, и, какую бы месть мы ни жаждали, в основе лежит этот вопрос — за что?

Блейк мотает головой. Он просто охренел от жизни.

Однако Дарси не церемонится и бьет его пистолетом в висок.

— Я СПРОСИЛА ЗА ЧТО?!

При звуке какой-то струйки, капающей на землю, понимаю, что он обоссался.

— Он… он велел сделать это.

И на ночь опускается безмолвие.

Судя по потрясенной реакции Дарси, эту переменную в уравнении она никогда не учитывала.

— Он сказал, что я обязан это сделать, иначе он угробит мою жизнь. Я бы не получил футбольную стипендию, если бы это говно выплыло наружу, — признается Блейк, глядя на меня так, словно я его спаситель. — Она сказала мне, что ей шестнадцать, мужик! Знать не знал, что ей шестнадцать! Девчонка сказала, что тоже хочет меня. Но он узнал… и заснял все на камеру.

Все это бессмысленно, ведь это бредни отчаявшегося парня. Похоже, кто-то шантажировал Блейка, и он, как ссыкун, поддался, что делает его поступок еще хуже.

— Да начхать я хотела! — кричит Дарси, вцепившись в лицо Блейка. Она дергает его за волосы и откидывает голову назад. — Кто отдавал приказы? Сука ты ебанная, кто?!

Нижняя губа Блейка дрожит. Он действительно боится этого подонка.

— Не могу сказать. Он меня замочит.

В пушке остались несколько патронов; приставляю ее к потному виску Блейка.

— Неверный ответ, дебилоид. Ответь ей. Живо.

Настал моменты истины. Что будет, если Дарси раскроет правду?

Вижу, как пульс Блейка колотится в шее, как сердце отчаянно желает сдаться, ведь это будет гораздо милосерднее, чем та участь, которая его ожидает.

— Карсон.

Дарси судорожно вздыхает. Ее разум перебирает в памяти события ночи, чтобы определить, лжет ли Блейк. Когда свет полной луны улавливает слезы в ее очах, ответ становится ясен.

— Прошу, прикончи меня, — молит трус, глядя на меня жалобными глазами.

Он знает, что когда Карсон узнает, кто стукач, смерть покажется ему милостью.

Гляжу на Дарси, которая, кажется, провалилась в мир, где не хочет существовать.

Стоит свалке озариться синими и красными огнями, понимаю, что пора сматывать. Легавые были у нас на хвосте, а я отказываюсь быть пойманным в этом тараканнике.

— Малышка, нам пора.

Но Дарси не двигается.

Взяв ее холодные щеки в свои ладони, уговариваю взглянуть на меня.

— Только ты и я, крольчонок, против всего этого мира. Вернись ко мне.

Слышу помехи по рации. Копы близко.

— Замочи меня, мужик, молю, — взывает Блейк, дергая за веревки на запястьях.

Но у меня нет времени. Я не могу привлекать внимание к месту, где мы находимся.

Его мольба, кажется, пробуждает ее, и она поворачивает щеку, со смертельной точностью говоря:

— Ты уже сдох изнутри.

Она снова концентрируются на мне и своей боли, и чтоб меня разразило громом, отчаянно хочется впитать это невыносимое чувство и поглотить его, чтоб она больше никогда не смотрела на меня таким пустым взглядом.

— Пойдем.

Дарси благодарно кивает, и мы уносимся прочь, подобно беглым преступникам, держась в тени... а Блейк все еще дышит... пока что.

ВОСЕМНАДЦАТЬ

ПОЕЗДОЧКА НА ДОЛГУЮ ПАМЯТЬ

Уже поздно, почти утро, когда мы заселяемся в номер захудалого мотеля, где нас никто не будет искать. Я вся в крови, ссанье и чернилах. Чувствую себя отвратительно, а от кайфа не осталось и следа.

Не могу определить чувства, испытываемые мною, кроме ужаса, затаенного во внутренностях.

Карсон поступил со мной так?

От ретроспективного кадра, проносящегося в мыслях, о том, как он пытался помочь на парковке, бросает в дрожь. Его милая, понимающая улыбка и поведение. Прикрываю глаза и мысленно представляю темную фигуру, курящую на трибуне. Безучастно наблюдающую за происходящим.

Это был он?

Аромат проносится под носом, как воспоминание, которое я буквально чувствую — запах лосьона после бритья, смешанный с... сигаретным дымом.

Неужели он все это подстроил, чтобы выглядеть героем? Прекрасный принц, примчавшийся на своей белой спортивной тачке, чтобы спасти меня от насильников-кобелей? И что потом? Я безоговорочно втюрюсь в него, ведь он отправится за ними, чтобы отколошматить, защищая меня?

Это просто пиздец.

Он не мог справиться с отказом. Не такой уж и звездный футбольный качок, который получает всех, кого хочет. Сука, ненавижу его. Словом «ненависть» не описать эмоции.

На самом деле ненавижу всех, кроме Рэва. Больше я не могу доверять ни единой душе.

Я заставлю Карсона поплатиться, не просто пальчиком в анусе, а обеими руками и всем остальным, до чего только смогу дотянуться. Представляю, как он будет вопить и молить о пощаде. Хочу вызвать настоящие слезы на глазах этого дубинноголового пацана с плакатов. Может, отрезать ему волосы? Может…

— Даю пенни за твои мысли. Либо... десять баксов, если хочешь, — говорит Рэв, доставая из кармана скомканную купюру.

Улыбаюсь, потому что вот так просто он может заставить меня позабыть о том, что я презираю весь мир.

В номере мотеля сыро и холодно. Рэв включает настенный обогреватель, который кряхтит от усилий, а затем раздувает в комнате волну пыли. Пыль теплая, что приятно.

— Просто размышляю о Карсоне. О том, что он натворил, — отвечаю я, глядя в никуда. — Не могу поверить, какой тупой была. Я ведь думала, что он пытается мне помочь.

Рэв разочарованно и печально вздыхает.

— Ну, вот, что делают такие пиздюки, как он. Они постоянно в образе. Ты ни в чем не виновата, — виноват лишь он, и я не сомневаюсь, что он будет отсасывать сам себе, когда ты отрежешь ему пипиську, подожжешь и затолкаешь в глотку.

Эта картинка возбуждает.

— Но надо быть умнее, моя петардочка. Нас чуть не словили на свалке. Мы должны быть осторожны.

— Карсон обязан поплатиться за содеянное.

Рэв обхватывает мою щеку сильной рукой.

— Так оно и будет, но нам везло с другими парнями. С Карсоном нам нужно...

— Что? — подталкиваю я. Мой интерес пробуждается.

— Нужно двинуть ему в челюсть и вырубить, чтобы увезти подальше отсюда, да и ты сможешь не торопиться. Не стоит пороть горячку. Этот хмырь недоёбанный обязан прочувствовать каждую крупицу боли. Он последний.